–Так же, как не хотел завести нас прямиком в засаду и никогда не хотел довести нас до изгнания. Но если бы знал, что все это случится, поступил бы ты хоть в чем-то иначе?
В соседней яме тоже притихли, Йитти и остальные слушали. Только Раст продолжал копать.
–Я поступал так, как считал правильным,– сказал я.
–Чушь, ты бы не вернулся назад и ничего бы не изменил, ведь так?
Истет сплюнула на вывороченную землю.
–И ты должна этому радоваться,– вмешался Лок.– Радоваться, что твой капитан ведет нас с честью. Вчера вечером Рах был прав, мы не должны здесь обустраиваться. Нам нужно выбираться отсюда и возвращаться домой.
–Что-то он не рвался домой, когда это предложил Эска.– Хими тронула руку сестры, но Истет пнула свою брошенную лопату.– Я не хочу рыть вонючие ямы в земле. Не хочу охранять тупого священника. Мы Клинки Торинов!
–Да,– сказал я.– Даже копаясь здесь в грязи, мы – Клинки Торинов. И будем Клинками Торинов. Мне нравится быть отдельно от остальных не больше, чем вам, но подумайте вот о чем. Лео – он вроде заклинателя лошадей. Если мы будем хорошо его охранять, то сможем этим воспользоваться и…
Он позволит нам вернуться домой.
Лео обещал нам свободу, но только нам, а не всем. Сколько моих Клинков откажутся от такой сделки, если я им ее предложу? Точно Йитти, а с ним и многие, кто наладил связи с другими гуртами или верит в будущее Гидеона. Слишком многие. Лучше не ставить их перед таким выбором. Гидеон назвал это согласием взять груз на душу ради остальных.
Я не мог сказать им, не мог рисковать.
Истет покачала головой.
–Пошел ты, Рах. Я бы вызвала тебя, если бы это могло что-то изменить. Или если бы хотела умереть. Похоже, что бы ты ни делал, боги все еще любят тебя.
Послышались приближающиеся шаги. На краю ямы показался силуэт Лео Виллиуса, его бесформенное серое одеяние так же не подходило к погоде, как и тканая маска, закрывавшая лицо. Азим и Убайд стояли на шаг позади. Убайд ухмыльнулся, глядя на нас.
–Ой, заткнись, Убайд,– сказала Истет.– Я и так уже зла.
–Кто велел вам рыть ямы?– спросил Лео Виллиус, не обращая внимания на смешки стоявших позади охранников.
–Не знаю, кто они такие,– сказал я, втыкая лопату в землю и потягиваясь.– Но они были очень настойчивы.
–Остановитесь. Никто больше не копает.– Он повернулся и зло заговорил с кем-то невидимым, на этот раз по-чилтейски. Кто бы это ни был, он поспешно удрал.– Простите за случившееся.– Он перешел обратно на левантийский.– Легат Андрус – друг моего отца, ему не нравится, что я здесь, и, вероятно, он желает мне смерти, но не может открыто выказывать неуважение или непослушание, так что это может быть интересно.
Может, легат и не любил Лео, но за пару минут, что мы его ждали, больше десятка чилтейских солдат подползли к священнику на четвереньках, едва не целуя землю у его ног. Лео, склонившись, клал каждому руку на голову и произносил что-то похожее на молитву, и после минутного молчания солдат поднимался и благодарил его. У многих в глазах стояли слезы. У тех самых солдат, которые так жестоко относились к нам с момента нашего появления.
–Что тут происходит?– прошептала Хими мне на ухо.
По звуку казалось, что у края нашей ямы собралась толпа. Азим и Убайд держали руки на рукоятях клинков.
–Я же говорил, для них он вроде нашего заклинателя лошадей.
Благословения Лео прервал громкий голос, и появился легат Андрус. Увидев наши лопаты, без дела воткнутые в землю, он начал кричать. Лео поднял руку, и рот легата захлопнулся.
Блаженно улыбаясь, Лео жестом указал на нас и что-то сказал. Лицо Андруса побагровело, он смотрел только на толпу ожидавших благословения, но по тому, как застыла улыбка Лео, я понял, что легат настаивает на своем. Мы должны рыть ямы.
Внезапно Лео протянул руку, попросив что-то у одного солдата. Ошарашенный малый отдал ему лопату, и Лео спрыгнул к нам в яму. Он успел выбросить две полных лопаты земли, прежде чем хоть кто-то пошевелился.
На краю ямы кипел легат Андрус. Его солдаты с ужасом таращились на нас. Предполагалось, что заклинатели лошадей владеют всеми нужными левантийцу навыками, но если бы кто-то из них тронул поводья и пустил свою лошадь шагом, вероятно, наши лица выглядели бы так же.
Лео продолжил копать, задевая землю подолом серого одеяния. Не зная, чем еще заняться, мы тоже стали копать, даже Истет с сердитым оскалом вернулась к работе.
–Прекратите!
Я не сразу осознал, что Андрус говорит по-левантийски, и спустя еще мгновение вспомнил, как уже слышал наши слова из его уст в шатре Гидеона в ту первую ночь. Однако он говорил не с нами, а неотрывно смотрел на Лео.
–Ты добился своего,– сказал он, прибегнув к левантийскому, чтобы наблюдавшие чилтейцы его не поняли.– Твоя охрана освобождается от рытья отхожих мест, но не думай, что у тебя здесь есть власть. Пусть твой отец остался в Кое, но это он – глава церкви и предводитель священной войны, а не ты. Когда мы вернем свои земли, ты можешь помогать бездомным сколько влезет, а до тех пор лучше держись от меня подальше.
Он махнул рукой, отдал приказ и исчез. Чилтейские солдаты с ворчанием спустились в яму и выхватили лопаты у нас из рук. Лео уже выбирался наверх, а Истет наблюдала за ним. Ее мрачность нисколько не развеялась от его демонстрации солидарности.
* * *
Дзиньзо стоял смирно, пока я чистил ему спину, прежде чем опуститься к его любимым голеням. У каждой лошади есть любимое место. Как-то раз я сказал об этом корунскому купцу, и он рассмеялся мне в лицо.
–Откуда тебе знать, что ему нравится? Лошади не говорят, парень.
Он посмотрел на стоявшего рядом со мной Масуда – большого, надежного, честного с виду Масуда, с которым так любили иметь дело купцы – ведь они ни разу не играли с ним в кости.
–Да, не говорят,– медленно протянул Масуд.
Он всегда разговаривал с купцами в такой манере, считая, что тем нравится торговаться с идиотом.
–Да им и не надо,– с ребяческим упрямством настаивал я.– И так понятно. Тебе же не обязательно говорить мне, что тебе это не нравится…
Я ткнул купца в огромное брюхо, и он взвыл. Он едва не ударил меня, но его руку остановила огромная ладонь Масуда.
–Думаю, ты донес свою мысль, малыш,– бросил на меня взгляд Масуд, выпуская руку купца.– Но не надо тыкать в благородных господ.
Благородные господа. Так их всех называли. Когда позже я понял, что это значит, то захотел выплюнуть эти слова. Никакие они не благородные.
Дзиньзо повернулся и потянул меня за рукав.
–Прости.– Я снова принялся за чистку.– Я что-то замечтался.
В тот день не сражались ни мы, ни остальные левантийцы, но похожий на перегруженную черепаху лагерь сняли с огромными усилиями. Рабов больше не высылали вперед готовить новое место для стоянки, мы двигались как единый организм, лишь иногда, будто блохи с собаки, в разные стороны скакали гонцы и разведчики. В конце дневного перехода мы поставили точно такой же лагерь, как тот, что только что покинули.
