Я проснулся с ощущением, что меня засыпали холодным песком – так сильно выстыла хижина. Гидеон всё еще спал, свернувшись калачиком, чтобы согреться.
Снаружи доносились голоса, приглушенные и обеспокоенные. На охоту отправляться было еще рано, а разведчики должны были вернуться ночью, и потому, когда тихий разговор перешел в тревожный гомон, я неохотно встал, сунул ноги в сапоги и потащил одеяло за собой к двери.
Центр лагеря заполняли призрачные силуэты, и, заметив меня в рассветном тумане, ко мне поспешил Амун. Похоже, его оторвали от бритья головы – гладкая половина блестела от влаги.
–Эзма на пути сюда.
Я увидел у главного костра Деркку эн’Инжита. Он слегка помахал рукой, и в моей груди вспыхнул гнев.
–Зачем он здесь?– тихо спросил я.– Эзма опасна, но и он тоже.
–Знаю, но если не хочешь, чтобы мы их убили, невозможно запретить кому-то из них войти в лагерь.
Я вздохнул, расслабляя пальцы, сжимавшие одеяло.
–Мы знаем, что ей нужно?
–Деркка не говорит, но…– он указал в сторону леса,– можешь спросить у нее самой.
Обычно гурт приходит к заклинателю лошадей, а в тех редких случаях, когда заклинатель сам приходит в гурт, он делает это в одиночестве. Но не Эзма. Она прискакала в лагерь с десятком Клинков, на ее зачесанных волосах возвышалась костяная корона, а тонкое оранжевое одеяние служило дорожным плащом. Она приближалась очень медленно, гордо задрав подбородок и дав Клинкам время выйти из шатров и поглазеть.
Сунув одеяло Амуну, я вышел вперед и преградил путь ее лошади.
–Эзма,– произнес я, сцепив руки за спиной, чтобы дать ясно понять: приветствия от меня она не дождется.
Она подъехала слишком близко, и близость лошади была не меньшей угрозой, чем холодная улыбка всадницы.
–Рах. Всё еще здесь, как я вижу.
–Да, здесь. Что тебе нужно?
–Могу я считать это приглашением спешиться и встретиться с тобой без риска?
–Если считаешь, что тебе нужны такие гарантии. Но твои спутники не могут.– Я указал на Клинков позади нее.– Я не позволю верующим в твоего бога распространять здесь свою ложь.
Ее улыбка стала жестче.
–Они неверующие, но если ты не желаешь оказать гостеприимство соплеменникам, так тому и быть.– Повернувшись к ближайшему Клинку, она сказала:– Оставайтесь здесь. Держите глаза открытыми, похоже, здесь… недружественная территория.
Наш костер к этому времени превратился в кучку холодных углей, но, не желая встречаться с Эзмой наедине, я направился к нему и сел на привычное место. Место, которое я должен был предложить ей, но хватит и того, что я не поддался порыву плюнуть в нее.
–Что тебе нужно?– повторил я, когда она уселась напротив, разложив складки оранжевого одеяния по земле.
–Гидеон,– ухмыльнулась она, показав зубы.– Он у тебя, и он мне нужен.
–Ты пыталась убить его.
–Я всего лишь вершила правосудие, как того требует мое положение.
–Нет, ты не можешь забрать ни его, ни кого-либо другого и не можешь вершить здесь правосудие. Ты погрязла во лжи и не заслуживаешь называться левантийкой, не то что заклинательницей лошадей.
Она рассмеялась.
–Ты когда-нибудь перестанешь злиться на то, что я закончила обучение, а ты нет? Отказывая мне в титуле, ты не получишь свой.
–Я не хочу быть заклинателем лошадей. Хорошо, что я ушел, а не остался и не превратил это звание в нечто совсем иное,– я указал на всадников, ожидавших Эзму,– вроде тебя с твоим почетным караулом. Если ты явилась сюда только покрасоваться и потребовать Гидеона, то зря потратила время.
–А ты обрек своих людей на смерть.
Меня обдало ледяным ужасом.
–Что?!
–Я слышала, что чилтейцы заблокировали порты. Им нужен Гидеон, и ты прекрасно знаешь, на что они пойдут ради того, что им нужно, даже если это означает убить каждого левантийца, собирающегося переплыть море.– Она скрестила руки на груди.– Так что выбор прост, Рах. Позволь им отомстить Гидеону или смотри, как они убивают твоих людей. Снова.
Улыбка Эзмы была слишком самодовольной. Клинки наблюдали за нами с почтительного расстояния, перешептывались и ждали, и я мог только выдавить улыбку, пряча гнев. Какое удовольствие, вероятно, она получила от этих слов.
–Тебе пора,– прошипел я сквозь зубы.– И тебе должно быть стыдно за то, что даже рассматривала такую возможность. Мы не торгуем жизнями. Чилтейцы не заслуживают лошадиного дерьма, не то что жизни левантийца, кем бы он ни был.
–Ты сказал бы то же самое, если бы они требовали меня?
–Да. Как бы ни было соблазнительно избавить мой народ от твоего влияния.
–Как забавно. Именно это многие Клинки говорят о Гидеоне. И о тебе. Но выбор в любом случае не за тобой, Рах. Он за Гидеоном, и я уверена, если ты объяснишь, что он может искупить свою вину и восстановить доброе имя, умерев за свой народ, он с радостью…
Я резко встал, чтобы не врезать ей кулаком в лицо.
–Убирайся. Сейчас же. И забери с собой свой ядовитый язык.
Она встала – воплощение грации и достоинства – под внимательными взглядами моих Клинков.
–Очень хорошо. Я уйду. Пока что. Но если ты не передумаешь, если Гидеон не принесет почетную жертву, мне придется тебя заставить.
–Это угроза? Убирайся, пока я не приказал выволочь тебя из моего лагеря.
Эзма с лучезарной улыбкой поправила корону.
–О, это было бы замечательно. Мне очень хочется остаться, чтобы ты попытался.
Решительно настроенный не доставлять ей удовольствия, я ничего не ответил.
–Нет? Может, передумаешь, если я скажу, что вы напрасно тратите здесь время? Схватить Лео Виллиуса легко, но что бы он вам ни рассказал, вы не сможете остановить происходящее.
–А что происходит?
Ее губы дрогнули.
–Тебе придется приложить побольше усилий.
–Конечно, ведь что может знать изгнанная заклинательница, лишенная власти? Здесь ты никто.
Она подалась ближе и понизила голос до шепота.
–Я знаю, что степи меняются безвозвратно. Знаю, что ты опоздал. Тебе не победить людей, владеющих силой, о которой ты даже не слышал, но можешь умереть в борьбе. Подходящий конец для тебя. Вероятно, мне стоит все-таки рассказать тебе, как добраться до Лео Виллиуса.
Я хотел знать, отчаянно хотел, но не стал бы просить. Только не ее.
Ее улыбка вернулась, превратившись в самодовольную ухмылку.
–Ты такой забавный, Рах. Да, пожалуй, я все-таки расскажу. Доминус Виллиус медленно приближается к Когахейре в сопровождении двух спутников‑телохранителей. Он путешествует ночью, не желая, чтобы его обнаружили, но какой чилтеец способен укрыться от левантийских следопытов?
