–Ты потрясена,– продолжила Эзма.– Это гораздо более человечная реакция, чем можно было бы ожидать от того, кто всегда принимал сторону Раха э’Торина. К счастью, теперь Клинки от него избавились и, благодаря вере, могут найти новую цель в жизни и отбросить прошлое. Как и ты. Прощай, Дишива. Секретарь.
С высоко поднятой головой и довольной улыбкой Эзма вышла. И только тут я поняла, что она так и не ответила на мой вопрос.
Секретарь Аурус не мог усидеть на месте. На несколько секунд он задержался на потрепанной кушетке, а потом вскочил на ноги и начал расхаживать по залу. То просто взад-вперед, то к окну и обратно, что-то бормоча и заламывая пальцы.
После встречи с Эзмой мы нашли самое высокое место во дворце, откуда открывался вид на северные ворота Симая. А за ними темной тучей в тумане уже собрались кисианцы.
–Они просто стоят,– сказал Аурус, опустившись на сиденье рядом со мной, отчего старая скамейка заскрипела и прогнулась.– Вы что, спите?
Я прикрыла усталый глаз, но смешно было даже думать о том, чтобы задремать, когда душу переполняют дурные предчувствия, а секретарь Аурус беспрерывно ходит туда-сюда.
–Я не сплю,– ответила я.
Я начала мысленный отсчет, и когда дошла до пяти, он снова был на ногах, так энергично подпрыгнув, что скамейка отскочила к стене. Он снова зашуршал шагами по полу.
–Если они не атакуют немедленно, значит, ищут встречи. А если Эзма настроена заключить с ними сделку, почему не выйдет для переговоров?
–Вы задаете эти вопросы так, будто у меня есть ответы.
–Возможно, у нее есть другой план. Или вы считаете, она боится не получить то, чего хочет, что бы тут ни наговорила?
Глубоко вздохнув, я дала ему возможность озвучить свои страхи, как седельному мальчишке или девчонке перед первым сражением. В какой-то момент я начала на него полагаться. На его уверенность. Именно в ней я сейчас и нуждалась.
–Хорошо хоть здесь нет лорда Виллиуса, чтобы все усложнилось еще больше.
Я открыла глаз и прищурилась из-за резкого перехода от темноты к свету:
–Вы его боитесь?
Аурус фыркнул:
–Нет, я принимаю меры предосторожности для защиты своих интересов, а не себя самого, поскольку он действует против них. Мне нужно какое-то более крепкое словцо. Напомните мне левантийские ругательства.
–Так вы его не боитесь?– повторила я.
–Нет.– Он поднял брови.– А вы?
–Боюсь. Если вы не боитесь, то просто не знаете, на что он способен. В Когахейре я провела с ним достаточно времени, чтобы до конца своих дней вздрагивать при одной мысли о нем. И это еще до того, как он лишил меня глаза.
Аурус уже собирался ответить, но закрыл рот.
–Так это сделал он?
–Да.
–Простите.
–Почему вы извиняетесь? Это сделали не вы.
–Да, но мы должны были сами разобраться с этим чудовищем, не втягивая в борьбу других.
Я уж точно не ожидала от него извинений и откинулась назад, больше всего желая оказаться где-нибудь в другом месте.
–Пожалуй, вам стоило подумать об этом, прежде чем вы решили… как там говорят? Попользоваться нами.
Он поморщился и вылил все содержимое своего бокала с вином в горло.
–Как всегда, в точку, Дишива. Если я проведу рядом с вами слишком много времени, то подвергнусь опасности: уменя может развиться совесть.
–Какой ужас!
–Воистину. Совестливые торговцы всегда бедны, а бедные не могут стать олигархами Чилтея.
Аурус опять подошел к окну и застыл.
–Они перемещаются.
–Кто?– Я встала и втиснулась в узкую щель рядом с ним.– А, кисианцы.
От общей массы отделились всадники и поскакали к воротам – всего с полдюжины, не атака, скорее переговорщики.
–Императорские знамена,– сказал Аурус.– Хотя неясно, кто это – императрица Мико или император Мансин, а может, каким-то чудом они оба или ни один из них.
Северные ворота находились ближе и уже не в тумане. Они начали открываться. Оттуда появились два всадника – левантийцы, хотя разглядеть, кто это, было невозможно.
–Предполагаю, что это Эзма решила их поприветствовать,– сказала я.– А значит, мы в заднице.
–Ага, это же левантийское ругательство, да? Припоминаю такое. Да, Дишива, мы в полной заднице.
Я сердито смотрела на увеличивающихся в размерах кисианских всадников, не различая ничего, кроме силуэтов. Мико… А значит, и Сичи? Нуру? От императора Мансина я не ждала ничего хорошего, но если сумею послать весточку Сичи, то у нас еще будет шанс выбраться из этой передряги живыми. Маленький, отчаянный шанс, в который я вцепилась с последними ошметками надежды. Но мы все равно заперты в стенах дворца, как и раньше.
Теперь уже я сама начала медленно расхаживать по залу, лихорадочно размышляя. Сичи плохо говорит по-левантийски, а императрица Мико совсем не говорит. Аурус мог бы перевести, но из всех запертых во дворце его выпустят в последнюю очередь. Значит, нужен слуга, которому можно довериться. Или священник.
Я резко остановилась.
–Священник,– сказала я.
–Священник?– Аурус прищурился.– Зачем нам нужен священник?
–Потому что, возможно, только он способен нас спасти.
Матушку Ли мы нашли в маленьком храме. Услышав наши далеко не тихие шаги, он встала с подушки и повернулась с медлительностью пожилого человека, который никуда не торопится, но все же вскипает от одного только факта нашего существования. Ни поклона, ни улыбки, ни кивка – она просто встала передо мной, расправив плечи и прищурившись. В ожидании.
Секретарь Аурус откашлялся и обратился к ней по-кисиански, попросив разрешения заговорить. Она не посмотрела на него, но медленно и торжественно кивнула, и этого было достаточно.
–Мне нужна ваша помощь,– сказала я и сделала паузу, чтобы Аурус перевел. Он говорил медленнее, чем Ошар, но уважительным тоном, так что сойдет.– Вы… Вы наверняка заметили, что левантийцы заперли нас во дворце,– продолжила я, помедлив, когда она не ответила.– Мои… соотечественники, вот только руководит ими… дрянной человек.
Я остановилась, чтобы Аурус перевел, надеюсь, выразив мою мысль изящнее. Как объяснить ей, кто такая Эзма? Как объяснить, какую опасность представляет собой Эзма для будущего многих людей, а не только чилтейских солдат, захвативших Симай?
Выражение лица матушки Ли не изменилось. Я вдохнула и медленно выдохнула.
–Я думаю, у нас с вами гораздо больше общего, чем кажется на первый взгляд,– сказала я.– Вы наверняка потрясены, увидев левантийку в одежде иеромонаха, но больше всего вас злит женский голос под маской. Здесь на женщин смотрят свысока, используют и не замечают, женщины страдают больше всего, когда враги покоряют ваши земли.
