–Мне это не нравится.
Я надеялся, что, как только я скроюсь с глаз долой, Клинки забудут обо мне и будут жить дальше, но споры снаружи остановили все сборы. Разногласия начались из-за Эзмы? Или она держалась где-то поблизости, ожидая удачного момента вмешаться и все испортить?
Перейдя к другому окну, я увидел неподалеку Амуна, стоявшего вместе с Лашак напротив кричащей Шении э’Яровен. Позади нее собиралась толпа.
Гидеон задел меня плечом, выглядывая в то же окно.
–Ты должен был дать мне умереть,– сказал он, глядя, как толпа приближается к нашей хижине.– Это было бы проще.
–Проще для кого?
–Для них. Для меня. Для всех.
–Кроме меня.– Я чувствовал его взгляд, но не мог оторваться от подбиравшихся ближе Клинков.– Да, наверное, ты прав,– добавил я с горьким смешком.– Похоже, я все-таки эгоистичная сволочь.
Толпа позади Шении росла, и к молодой левантийке, продолжавшей спорить с Амуном, присоединилась Эзма. Было ясно, что это лишь вопрос времени, но когда Амун поднял руки, сдаваясь, у меня все равно свело живот. Я отдал им все, но не Гидеона. Как бы еще я ни подвел их, вопрос всегда заключался в нем.
–Ты должен уйти,– прорычал Гидеон рядом со мной.
–Нет.
Я сражался за них. Я делал все, что в моих силах, и когда этого стало недостаточно, отошел в сторону, но они хотели крови. Меня охватила безнадежность, но по мере того, как к хижине приближались шаги и голоса, вернулся гнев.
–Рах!– крикнул Амун.– Мы хотим поговорить с Гидеоном.
–Ты же знаешь, что это неправда,– отозвался я.– Ты знаешь, что пыталась сделать Эзма, и я не позволю этого ни ей, ни кому-либо другому.
Ткань, висевшая в дверном проеме, отдернулась, и едва Амун шагнул внутрь, как мимо него протиснулась Шения э’Яровен со своими последователями.
–Это правда,– сказала она, выходя вперед.– Мы здесь, чтобы воззвать к чести и ответственности Гидеона э’Торина. Если он сдастся чилтейцам, то обеспечит нам безопасный путь домой.
–Так говорит Эзма,– громко сказал я, чтобы она слышала, оставаясь снаружи.– Она просто желает мести, которой я ее лишил. Отзови своих псов, заклинательница! Я говорю нет.
–Это не тебе вы…
–Нет, мне!– рявкнул я, не смея взглянуть на Гидеона и не давая ему заговорить.– Это мой выбор, встать между вами и не дать никому пройти. Мой выбор не позволить нам стать такими. Не дать фальшивой заклинательнице нас разрушить.
–Оставь свою проклятую честь и отойди в сторону,– сказал Рорше э’Беджути.
Птафа э’Яровен встал рядом с ним.
–Лучше уйди с дороги. Мы забираем Гидеона. После всего, что он натворил, обеспечить нам безопасный путь домой – меньшее, что он может сделать.
В какой-то момент разум и честь поглотила обида, оставив нас израненными и сломанными. Но я шагнул на середину комнаты, встав между Гидеоном и разъяренными Клинками.
–Я обещал, что не стану сражаться,– сказал я, положив руку на рукоять сабли.– Но возьму свои слова назад, если вы меня вынудите.
Позади меня Гидеон пошевелился.
–Рах, не…
–А ну заткнись,– огрызнулся я, потянув клинок из ножен.– Речь не о тебе.
Он рассмеялся, но, если что-то и сказал, я этого не слышал за стуком собственного сердца.
–Речь как раз о нем,– вскипел Птафа э’Яровен, подходя ко мне.– Именно из-за Гидеона Первые Клинки Торинов остались здесь. Из-за него чилтейцы брали нас в плен. Из-за него мы сражались и умирали впустую, нападали на других левантийцев. Из-за него Йитти и остальные умерли позорной смертью. Все это из-за него, и всегда было так. Может, боги и оставили нас, но мы сами можем свершить правосудие.
–Это ты называешь правосудием? Хладнокровное убийство Клинка?
В свару вступила Шения.
–Нет, мы не требуем его смерти ради правосудия, как заклинательница Эзма. Мы требуем заплатить его жизнью за наши.– Она ткнула пальцем в Гидеона.– Он проливал кровь левантийцев в своих целях, а теперь мы прольем его кровь, чтобы больше никто не погиб. И не надо говорить, что это не в наших обычаях. Именно это лежит в основе кутума. Иногда нужно кем-то пожертвовать ради сохранения гурта.
–Кутум объявляется только во время страшных лишений,– процедил я сквозь стиснутые зубы.– Во времена голода и бедствий, а не когда кому-то из Клинков неохота выполнять свои обязанности.
Толпа в дверях зашепталась, и Птафа сократил расстояние между нами до вытянутой руки.
–Мы выполним свои обязанности, если наши предводители выполнят свои. Отойди в сторону, капитан.
Птафа наполовину обнажил клинок, за его спиной стояло больше десятка Клинков, и их каменные взгляды заверили меня, что я совсем один.
Я поудобнее перехватил саблю.
–Не вынуждай меня.
–А ты меня,– отозвался Птафа.– Он не стоит того, чтобы за него умирать.
–Тогда за него и убивать не стоит.
В другие времена вмешались бы старейшины, и разум вместе с сочувствием возобладали бы, но те времена давно прошли. Остался только гнев.
–Брось ему вызов,– прошипела Шения.– Или это сделаю я.
Птафа фыркнул.
–Тут некому бросать вызов. Он не капитан, а всего лишь эгоистичный изгой, за которым нам вообще не следовало идти.
–Может, и так, но выбор должен оставаться в руках богов.
–Нет.– Мой гнев разгорался подобно костру.– Я не оставлю судьбу Гидеона на волю богов. Я не отдам его жизнь ни в чьи руки, кроме моих.
Понимая, что я говорю серьезно, Амун поднял руки.
–Это ни к чему нас не приведет. Вы хотели поговорить с Гидеоном, и вы это сделали, а теперь время отступить и уйти. У нас нет причин бояться чилтейцев. Если нападут на нас, они пожалеют, и хватит об этом.
От его слов напряжение в комнате ослабло, оставив после себя ропот. За дверью послышались шаги, некоторые Клинки повернули назад, и я выдохнул. Когда ярость утихла, Амун встретился со мной взглядом и криво улыбнулся на прощание. Чем скорее он уведет их, тем лучше.
Шения фыркнула и развернулась, кипя праведным негодованием, но Птафа сделал рывок. Я инстинктивно попытался отразить удар, но он не обнажил саблю, чтобы бросить вызов. Он выхватил нож, чтобы убить. Короткое лезвие метнулось к моему животу, и гнев вспыхнул во мне с новой силой. Схватив Птафу за запястье, я резко вывернул руку. Потеряв равновесие, Птафа врезался головой в стену, хижина затряслась.
–Хватит!– крикнул Амун, пока Шения помогала Птафе подняться на ноги. Из его носа и угла рта сочилась кровь.– Прекратите и убирайтесь отсюда!
–Но он у нас в долгу!– зарычал Птафа, сплевывая мне под ноги кровь.
Я смотрел на него, тяжело дыша и едва сдерживая гнев.
