Секретарь сидел, развалившись на кушетке, и наблюдал, как Лео раздраженно шагает взад и вперед. Спор шел на чилтейском, и, остановившись у входа, я пыталась решить: Лео злится, нападая или обороняясь. Он, похоже, предпочел бы оставить меня в неведении, потому что, ткнув в мою сторону пальцем, тем самым признав мое присутствие, на левантийский не перешел. Как и отвечавший ему секретарь Аурус, чей ленивый тон контрастировал с напряженным лицом, нет, скорее, с напряжением всего тела. Никогда не видела, чтобы кто-то умудрился так небрежно сидеть и при этом выглядеть совсем не расслабленно.
Снова ткнув в мою сторону пальцем, Лео остановился, изрыгая слова, звучавшие как ультиматум. Не помедлив в ожидании ответа и не продолжая угроз, он отвернулся от секретаря и шагнул ко мне.
–Боюсь, я забираю с собой много больше солдат, чем планировалось, так что взятие Симая придется отложить до моего возвращения. И, Дишива,– он шагнул ко мне, как всегда, используя близость как оружие.– Я вернусь. И тогда мы закончим то, что начали.– Он похлопал меня по щеке, и я вздрогнула как от пощечины.– Никуда не уходи, ладно?
После этих прощальных слов он покинул шатер. Хлопнула отброшенная им завеса на входе.
–Вот воистину человек божий,– ровным тоном заметил секретарь Аурус. Выпрямившись, он сел и позволил себе нахмуриться, крепко сжимая руки.– Если бы он теперь скончался и отошел к Богу, все было бы намного проще.
–Там солдаты уходят,– сказала я, махнув в сторону главного лагеря.
–Да. Но, надеюсь, теперь их уйдет несколько меньше. Лео не обрадовался, когда я, сославшись на старый закон, пригрозил увольнением коммандерам, вставшим на его сторону.
–Из-за этого он раскричался?
–Да, а еще он счел нужным сообщить, что ему известен мой замысел и я могу не надеяться взять Симай без него и его людей. Ну, а если рискну попробовать, он уверен, что я прославлюсь как самый глупый полководец в истории Чилтея.
Мне такая угроза казалась странной, но поджатые в тонкую суровую линию губы Ауруса выдавали, что для него это значило много больше, чем для меня.
–Значит, он действительно забирает всех солдат, которые пойдут за ним, и уходит?– спросила я.– Да, я знаю, он обещал вернуться, но уйти добровольно, когда я еще не назвала его Защитником… Меня беспокоит, что у него, вероятно, есть более важный повод.
–Его свадьба, я в этом уверен,– сказал Аурус, уже возвращаясь к привычному расслабленному состоянию.– А солдат он забирает, лишь чтобы ослабить мои силы, помешать предпринять что-либо за те несколько дней, когда он будет отсутствовать.
–Погодите. Брачный союз? Вы упоминали об этом раньше, но я не думала, что женится Лео.
Невзирая на ранний час, секретарь поднял кубок с вином.
–Да, конечно, он женится на госпоже Сичи Манс…
–Сичи?– у меня отвалилась челюсть.– Нет, она никогда за него не выйдет, разве только ее заставят. Она знает, что он собой представляет. И он сам не может желать этого брака, ведь однажды она его убила.
–Судя по всему, этот брак окажется счастливее многих других,– мрачно произнес он.– Но вы, разумеется, правы, и ее заставляют.
Я нахмурилась.
–И, по-вашему, это нормально? Вы приветствуете заключение брака, куда женщину вовлекают насильно?
Аурус подался вперед, с преувеличенным драматизмом разводя руками.
–Я? Я не устраиваю никаких браков.
–Хорошо, значит, его устраивает Девятка.
–И Девятка не устраивает брачных союзов. Если вы не заметили, ваше святейшество, мы планируем захватить Симай, после чего и остаток Северной Кисии, а не заключать союзы и договоры с жалкими остатками их армии или ослабленным двором.
–Вы хотите сказать…– Я крепко зажмурилась, пытаясь сообразить.– Кисианцы заключают союз только с Лео?
–С лордом Виллиусом и с теми коммандерами, которые готовы поддержать его, рискуя лишиться денег, когда их выгонят из армии.
Я смотрела на Ауруса, ожидая, что он мне все объяснит, предоставит некое знание, придающее всему этому смысл, но он только молча смотрел в ответ.
–Но…– наконец, заговорила я.– Почему? Для чего заключать союз только с ним?
–Полагаю, потому что он предлагает мир.
Меня такой ответ не устроил.
–Но ведь он не контролирует Девятку, так?
–Да.
–Или армию?
–Да, по большей части не контролирует.
–И он собирается вернуться, чтобы взять Симай вместе с нами?
–Я так понял.
Я плюхнулась на кушетку напротив Ауруса.
–А вы понимаете, что всё, о чем вы только что говорили, совершенно бессмысленно?
–Ошибаетесь, ваше святейшество, мои слова всегда имеют смысл. Просто планы лорда Виллиуса, скажем так, неясны.
–Получается, вы не знаете его планов.
–Не знаю.
Я глубоко вздохнула.
–Тогда что же нам делать?
Аурус встал и принялся неспешно вышагивать, следуя по стопам Лео.
–Утром мы выступаем на Симай. Мы надеемся, что мои угрозы вынудят многих солдат остаться с нами. И надеемся, что переговоры по секретному оружию не окажутся неудачными.
–Секретное оружие?
Он постучал пальцем по крылу носа.
–Не будем много от этого ожидать. Как говорится, готовься к худшему, надейся на лучшее. Ну, а теперь, если вам от меня ничего больше не нужно, я должен идти, попробую воспользоваться законом Девятки или хотя бы им пригрозить. Посмотрим, не удастся ли с его помощью убедить еще больше коммандеров остаться.
Он вышел, так и не допив вино. Я позавидовала его самоуверенности, той легкости и быстроте, с какой он решал, что делать дальше, и воплощал это в жизнь. Такая уверенность была и у капитана Дишивы э’Яровен. Она хорошо знала свое место в мире и что от нее требовалось в каждый момент. Но пересекла море – и все изменилось.
Глубоко задумавшись, я брела обратно в часовню, почти не обращая внимания на бурную активность вокруг. При нехватке солдат Симай нам не взять, а ждать возвращения Лео означало потакать его неведомым планам. Если собрать воедино все его противоречивые цели, то, скорее всего, эти планы подразумевали уничтожение не только меня, но и секретаря Ауруса и его солдат, как и последнего шанса левантийцев обрести безопасную гавань на чилтейских берегах. Я чувствовала себя беспомощной, но каждый поклон и каждое обращение «ваше святейшество», которыми меня приветствовали по пути, напоминали, что это не так. Я иеромонах.
Когда я вернулась, Ошар и остальные сидели за утренней трапезой и негромко переговаривались, но все замолчали, едва я вошла, шесть пар глаз с ожиданием обратились ко мне.
–Лео уходит,– сказала я, отвечая на непроизнесенный вопрос.– И уводит верных ему солдат, сколько сможет.
