В итоге она стала слишком настойчивой, я разозлился, и они ушли. К тому времени мы провели в изгнании почти полный цикл, и пришло время решать, задержимся ли мы еще ненадолго и попробуем основать поселение или вернемся домой. Мы все сомневались, но в итоге решили остаться и попробовать через порты узнать, как обстоят дела дома, посмотреть, не отправят ли после зимы в изгнание новых левантийцев. Вскоре после этого появилась Йисс, и мы лишились выбора.
Он снова пожал плечами, и, несмотря на всю покорность в этом жесте, на его лице отражалась тяжесть пережитого. Я хотел бы избавить его от этой боли, но должен был разобраться. Каждая новая крупица знаний об Эзме царапалась в голове, словно семя сорной травы. Каждый раз, когда мне казалось, что я наконец-то понял ее или ее цель, сходил новый слой, и под ним обнаруживалось нечто еще более сложное.
–Чилтейцы явились ночью,– продолжил Гидеон.– Мы так давно жили здесь, что утратили бдительность. Но даже если бы мы их ждали, они привели с собой слишком много солдат. Я сдался, как ты и все капитаны, которые пришли позже. После этого я видел ее лишь однажды. В полных регалиях, полагающихся ее титулу, и знаешь, теперь я понимаю, что она могла попасть ко мне только с ведома чилтейцев. Не хочу думать, что это значит, но она дала мне последний шанс строить вместе с ней наше будущее, а я ее послал.– Он рассмеялся, одновременно дико и слабо.– Стали приходить другие гурты. Мои планы изменились. Если я не мог вернуться домой, то решил обратить ситуацию, в которой мы оказались, нам на пользу. Но я знал, что Эзма будет верна слову и пойдет против меня, поэтому передавал весточку о прибытии гуртов чилтейцам, чтобы все изгнанники попадали ко мне, а не к ней. Вышло не так хорошо, как я надеялся, но к тому времени, как я понял, какую радость доставляет чилтейцам жестокость, было уже поздно. Какими бы порядочными ни были некоторые из них, многие видели в нас угрозу, которую нужно подчинить силой.
Он закрыл глаза, запрокинув голову. Лицо Гидеона освещал слабый солнечный свет, его яркость казалась неправильной после таких слов, заставивших мои мысли метаться в тщетных попытках уложить в голове услышанное.
Я молчал, а Гидеон открыл глаза и отвернулся со страдальческим стоном.
–Боги, Рах, не смотри на меня так. Я знаю, что принял множество ужасных решений.
–Я не…
–Нужно было послушать тебя, вместо того чтобы бросить в темницу. Вместо того чтобы приказать убить Йитти и…
–Это сделал Лео.
–Но я ему позволил! Я был слаб. Я так старался, а он верил в меня, всегда был рядом, и я забыл об осторожности, потому что не хотел остаться в одиночестве. Хотел, чтобы кто-то говорил, что я поступаю правильно.
По его щекам текли слезы, и он обхватил себя руками и отвернулся. Мы поменялись местами.
Лео пробрался в его голову, но я помнил Гидеона, который сидел рядом со мной на краю лагеря, обнимая за плечи, пока я корил себя за то, что бросил обучение.
–Он бы тебе не понадобился, будь я рядом.
–Чушь.
–Не чушь,– огрызнулся я.– Хочешь знать, как я получил эти шрамы?– Я указал на следы на лице.– Их оставил Сетт, после того как вмешался в мой поединок с Йитти. Он был так зол на меня, говорил, что я должен быть рядом с тобой, что нужен тебе, а я только цепляюсь за наши обычаи и свою праведность, вместо того чтобы довериться тебе, и он был прав, Гидеон. Он был прав и умер за это, и это тоже моя вина. Он вколачивал меня в ту дорогу, пока я не захотел умереть, и…
Я замолчал, во рту пересохло. Я не мог признать вслух то, что сделал.
–Я знаю, что произошло,– сказал Гидеон.– Лашак все рассказала.
–Я не хотел, чтобы он умер. Я просто был зол и…
–Знаю.
–Проклятье, ты можешь заорать на меня или еще что-нибудь? Я убил твоего брата!
Он устало усмехнулся.
–Только если ты заорешь на меня за убийство Йитти и остальных, но мне почему-то кажется, что не станешь. Придется найти кого-то другого, кто станет ругать нас, потому что я… слишком устал от этого. Какое я имею право на тебя злиться?
Я так долго злился на него за его решения и за то, что он был не тем Гидеоном, которого я помнил. Я злился за сожжение Мейляна. За нападение на дезертиров. За смерть Йитти. Я носил в себе этот гнев, словно щитом прикрываясь от собственной вины, от стыда за то, что не разглядел Лео под маской, за то, что доверял не тем людям.
–Прости,– сказал я.
Простые слова, поскольку никаких слов никогда не будет достаточно. Мы выплеснули все, но остались цельными, остались вместе.
Его губы скривились в улыбке.
–И ты меня.– Он вздохнул.– Ну мы и парочка: прячемся в лесу, чтобы поплакаться друг другу.
–Я пришел не за этим.
–Да, ты пришел тренироваться до изнеможения, чтобы не пришлось плакать, хотя и должен бы знать, что это бесполезно, поэтому всегда пожалуйста.
–Да уж, заработать головную боль от горя гораздо лучше, большое тебе спасибо.
Гидеон стукнул меня по руке.
–Идиот.
–Засранец.
На мгновение показалось, что мы помолодели на десять лет, вернулись в родные степи и возродили нашу былую близость, но как мне никогда уже не стать тем юнцом, так и ему.
Я вздохнул и встал, чтобы взять ножны. Глубоко внутри еще бушевал гнев, но я чувствовал себя более спокойным и уравновешенным. Во мне постепенно созревала цель.
–О нет,– сказал Гидеон, когда я вернулся, счищая грязь с потертых ножен.– Узнаю этот решительный взгляд. Мне стоит беспокоиться?
–Тебе нет, а вот Эзме – да.
Я ушел в лес, как только мы прибыли, предоставив остальным разбивать лагерь и обсуждать планы. Книга Торваша, в которой я так нуждался, по-прежнему была у Мико, но мне нужно было развеяться. А теперь в моих жилах бурлила решимость, и я шагал в плохо обустроенный лагерь, готовясь заключить новую сделку. У меня больше не было Клинков, но мы могли защитить Мико и ее спутников и без них.
Гидеон шел за мной по пятам, и наше появление привлекло внимание всех, даже угрюмого министра императрицы. Он сидел вместе с ней и госпожой Сичи, они что-то царапали на земле и разговаривали. Нуру и Тор были неподалеку под тентом одного из шатров, капитан Кирен и его люди охраняли лагерь, а за странным близнецом Лео наблюдали все вместе.
–Рах,– холодно поприветствовала меня Мико.
Кивнув, она вернулась к значкам, нацарапанным на земле, и один за другим все присутствующие потеряли к нам интерес.
Махнув в сторону Тора книгой Эзмы, я спросил:
–Можно я оставлю ее себе?
–Если хочешь,– ответил тот.– Я прочел и ее, и чилтейский вариант и надеюсь, что навсегда покончил с Лео и его пророческой чепухой.
Его взгляд метнулся в направлении другого Лео, и Тор беспокойно поерзал.
