–Вот почему надо подрывать его авторитет при любой возможности.
Она согласилась со мной, снова дернув плечами.
–И мы уже этим занимаемся. Раз мы не можем переманить его генералов, пусть они переметнутся к нам, поняв, что мы побеждаем.
–Победа в войне в первую очередь будет зависеть от того, сколько у нас солдат,– процедила я сквозь зубы. В крови бурлило разочарование.– Ты что, мне не доверяешь?
От потрясения у Сичи отвисла челюсть.
–Я не говорила ничего подобного.
–Но это подразумевается.
–Ты везде видишь недоверие потому, что боишься его, а не потому, что оно есть на самом деле. Я подразумевала только то, что ты меня не слушаешь.
–Я тебя слушаю, но…
–Да, и потом делаешь прямо противоположное тому, что я предлагаю!– В ее глазах полыхал гнев. Она презрительно фыркнула.– Даже не знаю, почему я ожидала другого. В конце концов, я же не император и не генерал, даже не мужчина, просто глупая девица, которая вышла за тебя.
Каждое сердитое слово оглушало меня как пощечина, а ведь они легко могли сорваться и с моего языка. Мне был знаком этот гнев, потому что он кипел и у меня внутри и мог в любую секунду вылиться на того, кто посмеет смотреть на меня свысока.
С губ Сичи сорвался усталый вздох.
–Прости, Коко, но ты не единственная женщина, заслуживающая права голоса только потому, что ворвалась в мужской мир, просто ты занимаешь достаточно высокое положение и они не могут полностью тебя игнорировать. У тебя свой способ борьбы, а у меня свой, и это делает нас сильнее, а не слабее, но только пока мы действуем сообща. Я не хочу быть твоей бессловесной женой, как была бессловесной женой Гидеона.
Едущий впереди капитан Кирен никак не показал, что слышит нашу перебранку, но я надеялась, что не из вежливости. Гидеон обращался с ней хорошо, однако ее возможности ограничивались не только политическими традициями, но и языком и культурными различиями. Сичи была бы в таком же положении, если бы вышла замуж за доминуса Виллиуса или любого кисианского лорда, и я не могу сражаться за свободу, отказывая в свободе ей.
–Сичи, я…
–Тсс,– сказал она, прижав палец к улыбающимся губам.– Я знаю. Давай пока закончим на этом. Приходи вечером в мой шатер после встречи с Оямадой, тогда и поговорим.
Продолжать этот разговор было глупо, и я с благодарностью погрузилась в молчание.
Ежевечернее обсуждение наших дел, на котором настаивал министр Оямада, затянулось. Теперь, когда широко разошлись новости о том, что я жива, поступало много сообщений о передвижениях Мансина, но я никак не могла сосредоточиться. Я постоянно мысленно возвращалась к укоризненным словам Сичи во время поездки из Эсана.
–Ваше величество?– уже в десятый раз повторил Оямада.– Вы слышали хоть слово из того, что я сказал?
–Да, министр, но мои мысли все блуждают.
Я порылась в стопке сообщений, пришедших за день, в основном от мелких лордов и купцов, выражающих радость по поводу того, что слухи о моей смерти оказались преждевременными. Оямада счел это хорошим знаком – не факт, что они на моей стороне, но явно очень немногие участвуют в заговоре Мансина по захвату престола.
Взяв из моих рук кипу бумаг, Оямада с недоумением хмыкнул и посмотрел на меня.
–У лорда Пирина все прошло хорошо?
–Да, я же говорила.
–Ходят слухи, что Рё направляется в эту сторону…
–Это вполне ожидаемо. Он же не позволит мне действовать в таком духе больше нескольких дней.
Он прищурился.
–Ага. И семь дней почти истекли.
Я вздрогнула. Я и забыла о том, какой сегодня день.
–Что? Это же будет завтра, верно?
–Учитывая, что уже поздний час, думаю, завтра почти наступило,– сухо ответил он, глядя куда-то вверх, словно мог увидеть луну через ткань простого шатра.– Помнится, я тоже нервничал гораздо сильнее, чем следовало. Не волнуйтесь, узел редко затягивается так, что не развяжешь, а остальное с лихвой компенсирует трудности.
Я уже собиралась сказать, что вряд ли у меня будет так же, я даже не знаю, как это делать с женщиной, но закрыла рот. Несомненно, Оямада был источником многих знаний и опыта, но я не нуждалась в советах министра на эту тему.
–Давайте на этом закончим, ваше величество,– сказал он.– Если ночью поступят серьезные новости, вы узнаете об этом первой, но я уверен, не возникнет ничего такого, что прервало бы ваше… важное дело.
Смутившись, я не стала заверять его в том, что прерывать будет нечего, а лишь пробормотала что-то нечленораздельное и вышла в прохладную ночь, но меня преследовал образ его веселого лица, словно затянувшаяся усмешка. Из шатра Оямады я видела все остальные шатры маленького лагеря: внескольких шагах бок о бок стояли мой и Сичи, а солдаты Эдо расположились вокруг защитным кольцом. В шатре Сичи мерцал тусклый свет, а мой был темным и неприветливым. Меня одолевало желание вернуться к себе, но от мысли, что Оямада был прав насчет моего нервного состояния, позвоночник застыл как стальной прут.
Я поддалась притяжению света из шатра Сичи, пока не оказалась прямо перед ним, глядя на полог. Должна ли я окликнуть Сичи? Спросить разрешения войти? Или это слишком официально, ведь она сама меня пригласила?
Я нервно сглотнула и протянула руку к пологу, но его уже отдернула Сичи. Она стояла передо мной в свете лампы и вздохнула с облегчением.
–Я уже начала волноваться, почему ты не приходишь, Коко.
–Ты хотела поговорить, и вот я здесь,– сказала я как можно беззаботнее и нырнула под ее рукой внутрь.
Там было гораздо уютнее, чем в моем шатре. Сичи обладала талантом повсюду устраиваться с удобством – бесспорно, из-за этого качества многие недооценивали ее резкость и сильную волю. После сегодняшней перепалки я не должна совершать ту же ошибку.
–Боюсь, больше особо нечего добавить,– сказала Сичи, опуская полог на место.– Нам обеим следует внимательнее относиться друг к другу, но я знаю, что все получится, мы найдем путь. Я хотела спросить, не желаешь ли ты послушать вместе со мной простых людей в Харное, вместо того чтобы ехать дальше к губернатору Кухуно?
Моим первым побуждением было объяснить, насколько важно, чтобы я продолжала распространять правду, подрывая позицию ее отца, но это она и без того знала.
–Да,– ответила я.– Если ты считаешь, что это важнее.
Она улыбнулась и взяла меня за руки.
–Спасибо.
Я отвернулась, выдернув руки, и покраснела.
–Это все, о чем ты хотела поговорить?
–Все, о чем я хотела поговорить, но, думаю, ты согласишься со мной: чем скорее мы покончим с формальностями, тем безопаснее. Я уверена, что сейчас уже за полночь.
