–Заставила пожертвовать?– переспросила Мико, ее улыбка и удивление сменились растерянностью.
–О нет,– отозвалась Кайса, и уголки наших губ поднялись в ухмылке.– Я не так глупа, чтобы дать вам больше сведений, которые вы используете против нас.
Мико прищурилась.
–Можешь не любить меня, но это не значит, что тебе позволено обращаться ко мне с полным отсутствием уважения. Я императрица Кисии, и, если ты знала мою мать, это должно что-то для тебя значить.
Кайса пожала плечами.
–Вы не моя императрица. Что случится, если кто-то вам не поклонится? Мир обрушится?
–Ладно, хватит,– сказала я, и Кайса позволила себя отстранить.– Извините.– Я была не в силах встретиться с Мико взглядом.– Все так… сложно.
–Да, вижу. Хотя лучше быть сложной, чем бесполезной, согласна?
–Полагаю, что так,– ответила я.
Мико опустила пиалу и протянула руку к моей руке, ее покрытые мозолями пальцы прикоснулись к моим.
–Ты оказала мне огромную услугу, Кассандра, и за это я тебе благодарна. К сожалению, нам предстоит еще много сделать, если мы хотим отвоевать трон и лишить Лео Виллиуса какой-либо власти, и поэтому я надеюсь, что ты будешь со мной, как была бы со мной моя мать.
Я не сводила взгляда с руки, мягко обнимавшей мою, и не могла найти слов. Здесь должна была сидеть Хана, она должна была выжить, забрать мое тело и жить дальше, ведь, в отличие от меня, ей было ради чего жить. А у меня оставалось лишь острие, глубоко вонзенное в грудь, ноющую от любви к ребенку, которого я никогда не имела.
«Скажи нет. Ты все сделала. Мы все сделали. Мы доставили Лео послание и больше не обязаны ей ничем. Она же использует тебя, Кассандра».
–Да, конечно, буду.– Слова прозвучали не громче вздоха, но улыбка Мико стала шире, и она убрала руку.
–Она гордилась бы тобой, как, надеюсь, и мной,– сказала она, и, собравшись встать, отодвинула остывший чай и указала на мою промокшую ногу.– Тебе нужна чистая одежда?
–Да, наверное.– Я всё еще ощущала вес и тепло ее руки.– Только, если можно, не кисианская. Мне трудновато двигаться в ваших платьях.
Ее улыбка стала сдержаннее.
–Это можно понять. Посмотрю, что у нас найдется. А тем временем мои люди подыщут для тебя свободный шатер. Скоро подадут вечернюю трапезу.– Она с легким стоном встала, и собака тоже встала и потянулась.
«Унус?»
Вопрос замер у меня на губах. Это самое малое, что я могла сделать для Кайсы, но меня удержали опасения, что Мико больше не посмотрит на меня с такой улыбкой, никогда не положит руку поверх моей.
–Унус?– произнесла Кайса, пробившись на мое место.
Мико уже отвернулась и говорила с охраной снаружи, но теперь умолкла, краем глаза наблюдая за мной.
–Что Унус?
–Где он?
–Кассандра или Кайса?
Настороженный тон вопроса ранил глубже, чем я ожидала. Когда ни одна из нас не ответила, Мико покачала головой, словно отгоняя неприятную мысль.
–Могу приказать кому-нибудь отвести вас к нему. Его охраняют, чтобы не сбежал и не причинил никому вреда.
Я подавила порыв Кайсы выпалить, что он никогда и никому не причинит вреда, разве только для самозащиты.
–Да, мне хотелось бы его увидеть.
Мико посмотрела на нас долгим взглядом и отвернулась.
Как она и сказала, мы обнаружили Унуса закованным в цепи и под наблюдением пары стражников с напряженными и несчастными лицами. От холодной грязи его отделяло лишь потрепанное одеяло, он сидел, согнувшись, будто холод проник даже внутрь.
–Унус,– позвала Кайса, опускаясь перед ним на колени.– Как ты себя чувствуешь?
–Хорошо,– сказал он, глядя в пространство.– Мне дают еду, а на ночь у меня есть теплое одеяло. Со мной обращаются лучше, чем я заслуживаю.
–Вовсе нет. Ничего подобного ты не заслуживаешь.
Голос Кайсы дрогнул от гнева, и я позволила ей полностью контролировать тело, отступив перед сложными чувствами, которые всегда вызывал у нее Унус. К счастью, не романтическими – это было, скорее, стремление исцелить его и спасти, доказать себе и всему остальному миру, что у истории чудовища необязательно должен быть трагичный конец.
Унус повернул голову в нашу сторону, щурясь от идущего снаружи яркого света.
–Мы чудовища. И заслуживаем все, что получаем.
–Ты совсем не чудовище. Дуос – да. И не потому, что другой, а потому что сам предпочел быть чудовищем.
–Ты ходила к нему.
–Это Кассандру императрица попросила пойти, и она, конечно же, согласилась.
Он не отводил взгляда от сияющий полоски дневного света – только ее он и мог видеть, оставаясь прикованным.
–Она предложила меня ему. Дуосу.
–Но она тебя не отдаст,– ответила Кайса, повторяя мои уверения.– Дать ему то, в чем он нуждается, неразумно в сложившихся обстоятельствах.
–Почему? Что изменится для нее, если Дуос объявит себя Богом?
Понимание как поток камней обрушилось на мой разум.
–Ничего.– Голос Кайсы звучал напряженно.– Это просто слово, если ты не веришь, что оно что-то значит.
–Именно. Для императрицы Мико, которая не верит в Единственного истинного Бога, это ничего не меняет.
–Значит, она отдаст тебя Дуосу. У нее нет причин этого не делать.
От ощущения, что за нами следят, у меня встали дыбом волоски на затылке. Чтобы не обернуться, Кайсе потребовалось все ее самообладание.
–Они постоянно следят,– сказал Унус, понижая голос до шепота, и постучал пальцами по виску.– Дуос тоже всегда где-то рядом.
Зашуршали шаги, потом кто-то откашлялся.
–Кассандра?
Мое имя в устах Мико было как ее рука на моей – трепетное признание, за которое мне хотелось держаться и не отпускать. Императрица Кисии стояла у входа и, как прачка, держала стопку одежды.
–Здесь все, что у нас нашлось твоего размера. Часть – поношенная левантийская одежда, кое-что из кисианской военной формы. Выбирай, что тебе подойдет.
Она протянула стопку одежды, но ближе не подошла, выманивая меня этой подачкой. Судя по взгляду, брошенному на Унуса, он для нее словно не существовал.
«Она беспокоится о твоей преданности»,– сказала Кайса.
«О моей?»
«О нашей».
Я взяла в руки стопку, она была чище и мягче всего, что мне доводилось носить после отъезда из Чилтея, и казалась неуместной в грязном военном лагере, так же как разукрашенные чайные пиалы и узорчатая кайма на льняном одеянии Мико.
Она провела меня в шатер, где кроме матраса для сна ничего не было.
