Она молчала, но я чувствовала ее близость. Ее внимание. Ожидание. Мне нет прощения, если Унус мертв, Кайса точно меня не простит.
–Ладно,– наконец произнесла я, проведя по лицу ладонью.– Сделаю. Будьте здесь и держите рты на замке. Я скоро вернусь.
Еще не договорив, я отвернулась и двинулась прочь, чтобы не отвечать на вопросы. Никто за мной не пошел, и когда я приблизилась к краю рощицы, со мной осталась лишь Кайса.
«В труп войду я,– сказала она.– Не позволю тебе все испортить».
23
Рах
В повозке воняло сырыми овощами и прелой соломой, но это еще ничего. Хуже всего была гнетущая тишина. Она как будто не имела никакого отношения к нашему нежеланию быть обнаруженными, просто никто не хотел говорить о том, что только что произошло.
Кассандра ушла и тут же вернулась, жестом велев нам следовать за ней. Я прекрасно знал, что нас там ждет, но все же поежился при виде прислонившегося к повозке кисианца с аккуратно повязанным на шее шарфом. Чистая работа, не было видно ни следов крови, ни пореза, но мы все неловко молчали, не находя подходящих слов.
–Так это… тоже она?– прошептал Гидеон, когда мы пошли к задней части повозки.– Возница?
–Вроде того,– ответил я.– Это сложно, и я не до конца понимаю как, но он мертв, а она ходит, находясь внутри него.
–Сколько мертвецов одновременно она может заставить ходить?
Я шлепнул его по здоровой руке.
–Мы не будем больше ни о чем ее спрашивать. Боги, надеюсь, что только одного.
Если и можно найти что-то приятное, прячась в куче соломы и мешков с овощами вместе с еще тремя людьми, так это отсутствие холода. Гидеон лежал совсем рядом, я чувствовал на руке его дыхание. Кассандра и второй наемный убийца расположились с другой стороны, как можно дальше друг от друга.
Повозка пришла в движение почти сразу после того, как мы забрались в нее, и нам ничего не оставалось, как затаиться и ждать, пока нас влекло к чему-то неизбежному. Я должен совершить последнее действие ради своей родины, после чего освобожусь от стыда за провал, глодавшего меня слишком долго. И на моем пути стояли только городские стены, через которые я когда-то прорвался вместе с армией завоевателей.
Когда повозка подпрыгнула на колдобине и тут же налетела на другую, я ударился бедром о деревянный борт. Мертвый возница как будто специально искал ямы. В темноте другая Кассандра что-то пробормотала, обильно сдобрив слова ругательствами. Убийца промолчал.
За пределами вонючей темноты послышались голоса.
Глубоко вздохнув, я медленно выдохнул, стараясь сохранять спокойствие. Это было непросто: вголове крутилось множество вопросов, ответы на которые могли изменить все дальнейшее. Кисианцы планируют отбить город? Амун и другие мои бывшие Клинки там? Что случилось с чилтейскими солдатами? И главное, чего хотела добиться Эзма, захватив кисианский город?
Я не находил ответов, и это не давало мне покоя.
Снаружи кисианские голоса становились все громче, ближе и многочисленнее. Повозка замедлила ход, и сердце начало отбивать гулкие удары. Мы уже близко, но, возможно, придется несколько часов ждать, пока нас впустят, поэтому я закрыл глаза и начал беззвучно читать мантры, чтобы не дергаться попусту.
С резким, тошнотворным рывком повозка остановилась. Голоса вокруг не изменились, но сердце забилось еще быстрее. Мы еще раз шесть начинали движение и снова останавливались, по моим ощущениям, прошло не меньше часа, хотя мы как будто нисколько не приблизились к цели. Я боролся с желанием высунуться и посмотреть, где мы, и снова принялся читать мантру, не только чтобы сохранять спокойствие, но и чтобы перестать чесаться: от соломы зудела вся кожа.
Снова вперед и снова остановка, всё это начинало походить на ночной кошмар наяву.
–Думаешь, она знает, что делает?– произнес кто-то, и я не сразу понял, что говорили на левантийском. Снаружи.
–Лучше, чем кто-либо из нас,– последовал мрачный ответ.– А что? Сейчас не время для сомнений, Джахат.
Джахат хмыкнул в ответ, и пара миновала повозку, их разговор потонул в кисианском гомоне.
После очередного рывка вперед звуки вокруг нас изменились. Неужели мы заехали под каменную арку ворот?
Мертвый возница за всю дорогу не проронил ни слова, поэтому я опешил, услышав низкий голос, донесшийся из передней части повозки. Ему ответил другой голос, скорее скучающий, чем встревоженный. Я затаил дыхание. Кто-то засмеялся. Второй человек фыркнул. Рядом скрипнули сапоги: кто-то развернулся на месте. И с новым толчком повозка опять двинулась вперед.
Я выдохнул, выпуская напряжение. Мы въехали в город.
–Эй, стойте,– произнесла по-левантийски какая-то женщина, удивление в ее голосе не могло сравниться с пронзившим меня потрясением.– Все нормально? Он выглядит как-то плоховато.
–Это кровь?
Зашаркали шаги, голосов прибавилось, но низкий голос возницы всё бормотал, не в силах разогнать зевак.
–Эй, Вихайя!– крикнул кто-то поблизости.– Это ты на днях рассказывала мне про женщину, которая заставила мертвеца встать и ходить?
Проклятье. Я крепко зажмурился. Добром это не кончится. Шагов становилось все больше, а повозка резко остановилась.
–Кто пропустил эту повозку? Надо ее обыскать!
Рядом со мной насторожился Гидеон.
–Похоже, нам пора,– пробормотал он.– Через левый борт, и бежим к ближайшей улице.
С другого конца повозки донесся заданный шепотом вопрос, но времени объяснить не было. Гидеон двинулся первым, рывком выпрямившись и разбросав солому и зелень. Я последовал за ним, перепрыгнул через борт повозки и тяжело приземлился в сопровождении удивленных возгласов и криков.
–Сюда!
Гидеон потащил меня к ближайшей улице.
–Это Рах! Рах э’Торин!
–Какого хрена здесь делает Гидеон? Он должен быть мертв!
Я не посмел оглянуться. Мчась вслед за Гидеоном, я уворачивался от любопытных кисианцев и разгружавшихся повозок. Маленькая площадь у ворот была заполнена людьми, и только эффект неожиданности помогал нам пробираться сквозь толпу. Расталкивая людей, мы добежали до ближайшей улицы под хор возмущенных возгласов, крики левантийцев следовали за нами по пятам.
Улица оказалась посвободнее, и мы помчались вперед, не думая о направлении, а позади грохотали шаги. На первом же перекрестке Гидеон рванул направо. Прижимая раненую руку к телу, он побежал дальше, при первой возможности свернув налево. Тесные ряды лавочек и домов проносились мимо размытой стеной дерева, камня и ярких флагов. Упала стойка со свечами, люди разбегались с дороги и кричали нам вслед. Еще один поворот наугад, и мы понеслись прямо к лагерю левантийцев – площади, кишевшей шатрами, лошадьми и воинами-степняками. Гидеон снова свернул, впервые рискнув оглянуться. Последовав его примеру, я не увидел на улице преследовавших нас левантийцев.
