В итоге Киззи нашла лишь одну из четверых подозреваемых, которых рассчитывала тут встретить. Ее звали Фиода Жак, и она шла к лестнице, когда ее обезглавил бокал. Киззи обыскала ее карманы и нашла часы и бумажник, которые не стала забирать.
Поиски вызывали тошноту и дрожь, нервы Киззи были на пределе, даже скайглас не помогал. Даже запредельное усилие воли не заставило бы ее подняться на второй этаж, какие бы подсказки там ни ждали.
Она в последний раз огляделась вокруг и решила, что все это как-то связано с войной. А как иначе? Наверное, герцог подослал своих гласдансеров, чтобы те покончили с оссанскими офицерами.
Здравый смысл наконец пробился сквозь шок и скайглас, и Киззи поняла, что она – единственный живой человек в здании, полном высокопоставленных покойников. Надо поднять тревогу, но так, чтобы ее не узнали.
Киззи уже шла к выходу из столовой, когда до ее слуха донесся какой-то звук. Она оглянулась, спрашивая себя, не пропустила ли она кого-нибудь живого. И что теперь делать: возвращаться и помогать раненому или бежать прочь и поднимать тревогу? Звук повторился. Топ. Топ. Топ. У Киззи свело живот.
Это были шаги. Кто-то спускался по лестнице в дальнем конце столовой.
Киззи оторвала от пола ноги, словно приросшие к нему, и бросилась к выходу, больше не заботясь о том, чтобы не шуметь. Выбегая из столовой, Киззи обернулась и увидела того, кто вошел в боксерский зал: мужчину огромного роста, белокожего и лысого. Их взгляды на мгновение встретились.
Киззи не знала, погнался он за ней или нет. Она почти летела, призывая на помощь каждую каплю магии, которую мог дать форджглас в ее серьгах. Пробегая мимо гардероба, она схватила лежавший на барьере шарф, обернула его вокруг шеи и подтянула повыше, пряча лицо. Потом выбежала на улицу и закричала:
–Убийство! Зовите Национальную гвардию! Поднимайте тревогу!
Еще не добежав до конца улицы, она уже видела лица любопытных, которые выглядывали из окон ближних домов. На соседней улице Киззи нашла дежурную часть и колотила в двери, пока ей не открыли гвардейцы. Она рассказала им о том, что увидела в «Задирах».
Когда гвардейцы с оружием в руках протопали туда, Киззи увидела Длинного, стоявшего на той стороне улицы. На серой блузе темнело пятно. Его руки были пусты. Он смотрел прямо на Киззи.
Она тоже смотрела на него. Ее сердце билось где-то в горле, беспримесный ужас опутал внутренности, как виноградная лоза опутывает древесный ствол. Казалось, никто, кроме Киззи, не замечал присутствия Длинного, а она не могла заставить себя крикнуть гвардейцам, что он здесь. Она попыталась прощупать его с помощью магического чутья, выискивая хотя бы малейшие признаки колдовства, но ничего не нашла. Гласдансеры не умели скрывать свое присутствие, но у Киззи не было ощущения близкой магической атаки.
Длинный шагнул к ней. Она собралась с духом, отгоняя страх. Это не гласдансер. Что там говорил Гориан? Человек, по описанию похожий на него, может быть связан с серийными убийствами стеклоделов? А вдруг он – агент Ставри и прибыл сюда к хозяину с докладом? Вошел в клуб за пару минут до нее и тоже застал ужасную сцену. Тогда почему у него одежда в крови? Но Киззи была не готова выяснять это. Она расслабилась и позволила толпе увлечь себя. Ее потащили обратно к клубу. Люди вокруг нее кричали и причитали. Наконец Киззи вывернулась из объятий толпы и кинулась поперек потока зевак в другую сторону.
Скоро наемный экипаж уже мчал ее в Оссу. Только там, ближе к полуночи, сидя в ярко освещенном ночном кафе, она позволила себе облегченно вздохнуть. Второй раз за три дня она столкнулась с Длинным лицом к лицу, и каждый раз это случалось, когда она шла по следу. Явно не совпадение. Но ведь в клубе было полно офицеров, а не гильдейских бойцов, да и Магна никто не шантажировал. Потрясенная и измученная, Киззи заказала кофе и достала из кармана пачку окровавленных писем, спрятав их под меню, чтобы официант ничего не увидел. Сделав все возможное, чтобы выбросить Длинного из головы, она принялась читать.
Первое письмо оказалось от одной из любовниц Агриппо, видимо весьма дерзкой особы. Киззи отложила его в сторону. Во втором она мало что поняла – какая-то переписка с банком. Третье и четвертое так пропитались кровью, что она смогла разобрать лишь несколько слов. А вот с пятым ей, похоже, повезло. Обычный белый конверт, забрызганный кровью, внутри – короткая записка: «Дело сделано. Я больше не потерплю шантажа. Выполни свою часть сделки, или столкнешься с моим гневом, и к черту газеты». Киззи несколько мгновений смотрела на бумажку, потом снова поднесла к глазам конверт.
На почтовом штемпеле стояла дата – день убийства Адрианы Граппо.
На полминуты Киззи забыла и о Длинном, и о комнате, полной трупов. Это наверняка что-то значит. Может, Агриппо и не был четвертым убийцей Адрианы, но не шантажировал ли он того, кто был им? Что-то в этом письме тревожило ее. Знакомый почерк. Где она могла его видеть? На чьей-то визитке? Или в письме? Видя, что приближается официант с кофе, она снова прикрыла письма, поблагодарила его и в очередной раз собралась с мыслями.
Война с Грентом, смерть Адрианы, тайное противостояние магов, «Стеклянный нож». Все это, очевидно, было связано друг с другом. Но как и почему? Агриппо, возможно, рассказал бы ей все, но он мертв. Жертва шантажа, скорее всего, ничего не скажет, но, по крайней мере, справедливость будет восстановлена. Надо только выяснить, о ком идет речь.
32
Демир весь день провел на крыльце «Гиацинта», как на посту, хотя было уже ясно, что худшее позади. Бойцы ушли с улиц, которые теперь патрулировали пожарные и Национальная гвардия, и к ночи в районе воцарился мир. Правда, очень хрупкий, сказал себе Демир, стоя у входа и глядя на конюшни «Гиацинта», двери которых толпа сорвала с петель. Цены на годглас продолжат расти, и беспорядки будут только усиливаться.
Окажется ли он здесь, когда толпа снова пойдет на приступ? Или Тиране придется защищать отель силами внутренней охраны, отвечая насилием на насилие до тех пор, пока не прольется кровь?
Эти вопросы преследовали его, когда он вернулся в опустевший вестибюль отеля, где горело всего несколько газовых ламп, а за стойкой консьержа дежурил один портье. Демир остановился около него.
–Ты Марен, верно?– спросил он.
–Да, сэр,– с улыбкой ответил тот.– Что я могу для вас сделать, сэр?
–Узнай имя капитана Сжигателей, которому я сегодня бросил вызов, и отправь ему ящик эрептийского от моего имени.
–Сэр?..
–С этими ребятами надо дружить,– объяснил Демир.
Мысленно он уже составил текст записки с извинениями, со всей серьезностью объясняя, что в заботе о безопасности самих Сжигателей, возможно, перешел границы дозволенного. Чушь, конечно, но Сжигатели никогда не отличались тонким умом и проницательностью. Ящик вина и подобающее раскаяние поправят дело.
–Я отправлю вино на рассвете.
