–Моя тетя тоже собирала годглас,– призналась Тесса и, почувствовав, что улыбка готова сбежать с ее лица, сделала над собой усилие, чтобы удержать ее. Лучше не думать об ушедших. Но как бы они были счастливы, узнав о ее успехе!– Подумать только: если мы все сделаем как надо, за таким годгласом начнут охотиться по всему миру. Тогда я первым делом скажу Демиру, что надо купить этот участок. Здесь можно устроить постоянную площадку с громоотводами, и каналами феникса, и…– Тесса забегала от волнения, но заставила себя остановиться.– Это будет грандиозно,– закончила она.
Вдруг вдали раздался чей-то вопль, затем крики. Тесса и Пари переглянулись и выскочили в коридор. Прикрыв глаза ладонью от моросящего дождя, Тесса увидела огни на другом конце Кузни. Подбежав туда, она обнаружила, что почти все бойцы Граппо столпились у края обрыва. С ними были Тирана и Бринен.
–Кто-то сорвался?– спросила Тесса.
Тирана выругалась, оглядывая своих бойцов.
–Кто это был? Кого нет?
–Кажется, Юстачи,– ответил один из них.
Проверили – действительно, Юстачи исчез. Все мрачно притихли. Плохое предзнаменование: испытание начиналось со смерти, пусть даже случайной. Тесса испугалась: уж не прокляла ли ее богиня Ренн в самом деле, не отвернулась ли от нее за то, что она сделала на заводе Айвори-Форест? Но она тут же выбросила эту мысль из головы. Глупости.
–Может, поищем его?– предложил кто-то.
Тесса протолкалась туда, где под зонтом совещались Тирана и Бринен.
–Можно спустить веревку,– предложил Бринен.
–Он упал с высоты в двести футов на скалистый берег,– напряженно ответила Тирана.– Наверняка мертв. Я не стану отправлять людей вниз в такую погоду, да еще в темноте.
Тесса посмотрела на Тирану, потом на Бринена, оглядела обеспокоенные лица остальных. Почти все припасы и оборудование были доставлены наверх, люди устали за день работы.
–Надо поставить кого-нибудь внизу, у подножия тропы, и дать ему сайтглас,– предложила Тесса.
–Тот, кто упал, вряд ли жив, но если это все же случилось, мы обязательно должны его спасти.
–Согласна.
Тирана и Бринен кивнули, и скоро небольшая группа добровольцев, включая Пари, двинулась вниз по скользкой дороге. Они подбирались к подножию скалы, вглядываясь в темноту с помощью сайтгласа. Остальные скоро разошлись по палаткам. Дрожащая Тесса осталась с Тираной.
Та подошла к краю обрыва и, вытянув шею, с ужасом посмотрела вниз. Тесса пошла было назад, к маяку, но Тирана взяла ее за руку:
–Тесса, послушай… Демир запретил нам расспрашивать тебя о том, что здесь происходит. Я понимаю, проект секретный. Демир не хочет, чтобы сведения о нем утекли к Дорлани или еще куда-нибудь. Но я должна спросить тебя… Стоит ли он того, чтобы за него умирали люди?
Тесса оглянулась на обрыв. Есть ли правильный ответ на этот вопрос?
–Да,– сказала она,– стоит.
–А ты отдала бы за него свою жизнь?
–Конечно, я предпочла бы остаться в живых,– сказала она с улыбкой, но, увидев, что Тирана смотрит на нее серьезно, проглотила комок в горле и добавила:– Но если бы другого выхода не было… да, я умерла бы за этот проект.
–Это хорошо. Видишь ли, я не уверена, что это был несчастный случай.
–Почему ты так говоришь?– спросила Тесса, чувствуя, как сжимается ее желудок.– Здесь скользко и темно.
–Никто не видел, как упал Юстачи,– ответила Тирана.
–Этого недостаточно для серьезных подозрений, разве не так?– Тесса не хотела подвергать сомнению ее профессиональную интуицию, но, похоже, дело зашло слишком далеко.– Кто угодно мог…
Тирана подняла палец:
–После прибытия Юстачи улучил минутку, когда рядом никого не было, отвел меня в сторону и сказал, что кто-то не запер вход в подвал «Гиацинта». Бойцы Дорлани проникли в отель не при помощи хитрости и не потому, что им повезло. Кто-то впустил их. Я не знаю кто. У меня даже нет подозрений. Но держи себя в руках. Не исключено, что среди нас предатель. И он готов убивать.
И Тирана пошла прочь, велев двум бойцам выставить ночную охрану. А Тесса осталась стоять – мокрая, одинокая и очень напуганная. Она посмотрела в черное как смоль небо, откуда ей на лицо падали капли дождя, и обхватила себя руками.
50
Демир вернулся к командованию Иностранным легионом как ни в чем не бывало – будто по столице и ее окрестностям не ходили слухи о его дуэли с Каприком и все встречные и поперечные не горели желанием расспросить его о том, как ему удалось избежать гнева отца Ворсьена. Но сам Демир даже не думал об этом. Ему было некогда.
Держа постоянную связь с разведчиками – очень уж переменчивой была обстановка,– Демир расположил Иностранный легион северо-восточнее Харбортауна, в нескольких милях от города. Место было не идеальное – вспаханная земля не подходила для тяжелой кавалерии, буреломы между фермами, тянувшиеся по всей северной окраине Медных холмов, ухудшали видимость,– зато враги не могли развернуться и окружить Оссу. При попытке сделать это им пришлось бы либо пробиться сквозь оссанцев, либо отойти к Гренту и реке.
Но главное, с этого места была видна Кузня. Не настолько отчетливо, чтобы Керите заподозрила что-нибудь, но достаточно хорошо, чтобы Демир успел вмешаться, если бы его противница сделала хоть один шаг в том направлении. Конечно, командующий Иностранным легионом не мог располагать свои соображения в порядке важности таким вот образом, но ему было плевать.
Был полдень, стояла холодная, но солнечная погода, в лагере царила суета. Около пятнадцати тысяч солдат и тридцатитысячный вспомогательный персонал трудились не покладая рук. Демир только что прибыл в свой штаб, подкрепление из Оссы еще было на подходе. Но разведданные о позициях противника уже текли непрерывным потоком – и, как показалось Демиру, когда он взглянул на груды бумаг, исходивших от шпионов, распространителей слухов и министерства Легиона, за утро этого дня поток даже усилился. Надо было понять почему.
Но опять же ему нужно было много чего понять.
Он сидел в своей большой командирской палатке на складном табурете – другой мебели не было – и смотрел на пробковую коробочку, которая стояла у него на колене. Ему казалось, что он слышит резонанс могущественного волшебного стекла. Ему требовалась эта магия. Ему требовалось, чтобы разум работал, как прежде; требовалось стать мыслящей машиной, которая стремительно просчитает все варианты и найдет наилучшее стратегическое решение. Демир открыл коробочку: вней лежал узкий серпик годгласа, фиолетового, как фамильный герб Граппо, с крючком на конце. Демир глубоко вздохнул, решительно взял серьгу и продел крючок в ухо.
Боль возникла немедленно – сначала заломило в основании черепа, потом выше, в темени, наконец раскаленные копья вонзились в мозг и вышли через глазницы. Демир стиснул зубы, терпя боль, ожидая, когда она утихнет настолько, что он сможет думать. Но боль не утихала. Она усиливалась, нарастала с каждой секундой, переходя в сладкую агонию, которая не давала собраться с мыслями.
