Вдалеке, за лесополосами, которые фермеры насадили вдоль всех дорог для защиты полей от ветра, замелькали первые отряды Керите. Сначала Демир заметил флаг с тремя синими драконами на зеленом поле. Потом показались колонны пехоты, шедшие походным маршем: сине-зеленые, они спускались с далекого холма. Казалось, к нему лениво катится морская волна. Демир щелкнул пальцами, подзывая гонца:
–Кавалерии выдвигаться на позицию номер два.
Сигнал был передан с помощью специальных флажков, и скоро Демир услышал – ничего при этом не видя – жестяной шелест множества доспехов и сдержанный гул: конница перемещалась с первой позиции на вторую.
Селезни приближались. Демир стал разглядывать их в подзорную трубу, немало впечатленный: выучка, форма, лежавшие на плечах мушкеты с примкнутыми штыками – все было превосходно. Наемники прямо-таки излучали уверенность. Слева от них двигались драгуны. Демир стремительно сосчитал их в уме, для чего ему хватило одного взгляда.
–Подайте сигнал нашим флангам,– приказал он,– скажите, что у нас не хватает восьмисот драгун.
Тадеас закончил разговор с разведчиком и подошел к Демиру, чтобы посмотреть на приближавшегося противника.
–Думаешь, они идут прямо на нас?
Демир боролся с тысячей мелких сомнений.
–Если я отвечу «конечно» ине ошибусь, ты будешь считать меня гением?
–Ага. А если ошибешься, то дураком,– отозвался его дядя.
–Ну и ладно, все равно мы тогда будем мертвы. Так что какая разница?
–Справедливо.
–Кажется, у нее на два батальона больше, чем докладывала наша разведка,– сказал Демир.
–Тысяча пехотинцев – серьезная огневая мощь. Может, отвести назад гренадер?
Демир огляделся. На левом и правом фланге он поставил батальон гренадер – тяжелой пехоты в нагрудных доспехах и со штыками-саблями на мушкетах.
–Нет. Подай им другой сигнал, пусть встанут еще дальше друг от друга. Надо, чтобы строй выглядел редким. Соблазнительно редким.
Получив сигналы, войска начали перестраиваться, по всему полю запели трубы. Наемники Керите постепенно прекратили двигаться. Солдаты двух армий разглядывали друг друга с расстояния около мили. По войску пробежал тревожный ропот. Каждый опытный офицер мог видеть, что Селезни стоят плотными колоннами, которые выглядят крепкими и непробиваемыми на фоне разреженных рядов Иностранного легиона.
–Вот теперь,– сказал Демир Тадеасу,– Керите поняла, что я не пользуюсь традиционной сигнальной книгой оссанской армии. Ей стало любопытно, что это значит и надо ли беспокоиться.– Он поежился.– Долбаные кавалеристы. Куда они запропастились, будь они неладны?
Сомнения, которыми он не хотел делиться с Тадеасом, снова набросились на него как надоедливые мухи, но Демир мысленно отмахнулся от них и послал куда подальше.
–Это похоже на игру в короли и пешки,– сказал он вслух.– Я и Керите – два игрока, каждый расположился со своей стороны доски, расчерченной квадратами. Конечно, лучше бы мы сидели у камина и пили вино. Ха! Может быть, именно так когда-нибудь будут вестись войны. Зачем убивать столько народу? «Уважаемая Керите,– продолжил он льстиво, подражая политикам,– уберите отсюда моего патриарха, и Осса ваша. Но если ваш патриарх достанется мне, я стану хозяином Грента. Будем вести себя как цивилизованные люди».
Демир понял, что порет чушь, оборвал себя на полуслове и стал вспоминать что-нибудь приятное. На ум снова пришла игра, но не с генеральшей наемников; он вспомнил, как играл с матерью. Уголки его губ тронула улыбка.
–Помнишь, как мама любила играть в короли и пешки?– спросил он Тадеаса.
Дядя усмехнулся:
–Еще бы не помнить.
–Ты ведь никогда у нее не выигрывал, кажется?
–Только в детстве, когда мы были совсем маленькими,– ответил Тадеас.– Потом она играла все лучше и лучше, а я остался на месте. А ты у нее выигрывал?
–Два раза,– задумчиво ответил Демир.– Первый раз, когда мне было семнадцать. Второй…– Демир умолк. Второй был несколько месяцев назад. Их последняя встреча. Она уговорила его заключить пари: если выигрывает она, Демир возвращается с ней в Оссу и возобновляет свою политическую карьеру. Если выигрывает он, она больше не заикается об этом.– Жаль, что это вообще случилось. Лучше бы я выиграл всего однажды,– тихо добавил он.
–Она рассказывала тебе о своих победах?– спросил Тадеас.
Демир покачал головой:
–Она не любила хвастаться.
–А ведь она часто играла с другими членами Ассамблеи. Выигрывала по четыре из каждых пяти партий у отца Ворсьена и по девять из десяти у Элии Дорлани.
–Вот это да! Я знал, что она отлично играет, но чтобы настолько… стекло меня дери.– Демир задумался о том, куда подевался подарок матери – хрустальные фигурки и серебряная доска, которые она заказала после его победы на губернаторских выборах.– Кто-нибудь мог ее победить?
–Только один человек.
–Кто же?
–Твой отец,– усмехнулся Тадеас.– Ему она проигрывала примерно каждую вторую партию. До твоего рождения я часто наблюдал за тем, как они играли, и никогда, ни до ни после, не видел настолько равных по силам игроков. Они могли часами не вставать из-за доски. Под утро мы, все трое, были как пьяные, и служащие отеля уносили каждого в кровать.
Демир наклонил голову, прислушиваясь к перешептыванию бойцов, которые выстроились перед ним.
–Знаешь, почему-то никто никогда не говорил со мной об отце.
–Твоей маме…– Тадеас запнулся на слове «было», но все же справился с прошедшим временем.– Твоей маме было очень тяжело говорить о нем и слушать, как это делают другие.
–А я бы хотел послушать о них обоих,– сказал Демир.
–Да сколько угодно. У меня есть много интересных историй.
–Расскажешь после боя. Буду ждать с нетерпением.
Ропот нарастал, солдаты по всей линии фронта тревожно переминались с ноги на ногу. И неудивительно – в прошлый раз, когда они сошлись с Селезнями на поле боя, их разбили за считаные минуты.
–На, держи,– сказал Демир, отдавая подзорную трубу Тадеасу, спустился с кургана и пошел между рядами бойцов, хлопая их по плечам и пожимая им руки.
–Выше нос,– ободрил он одного.– Шире ноги,– сказал другому.– Отлично выглядишь. Что это у тебя, брошка? На счастье, наверное? Я тоже хочу такую.
Пройдя через весь строй, Демир прошагал еще десять ярдов и повернулся к своим людям лицом, а к противнику – спиной. Тысячи глаз смотрели на него с ожиданием. Ему стало так страшно, что даже свело живот. Но он справился со своими демонами и раскинул руки.
–Граждане! Друзья! Соратники!– крикнул он.– Только мы стоим сейчас между нашим прекрасным городом на Тьене и шайкой наемников, которые пришли сюда, чтобы разрушить его – за пригоршню банкнот и крупицу славы!– Воины молчали. Демир продолжил:– Они говорят, что они лучшие. Все газеты мира трубили о том, как Селезни разбили вас в Медных холмах, вот почему они так уверены, что это случится снова. Ведь у них есть полководец, и она куда способнее, чем сломленный, не прошедший испытания Демир Граппо. Но это все чушь.– Он сплюнул.– Вы – Иностранный легион. Вы лучшие из лучших. Вы – железнорогие, Крысы Пустыни, Крылатые Шакалы, Могучие Львы! Эти наемники,– сказал Демир, махнув рукой в сторону вражеской армии у себя за спиной,– сражались на всех континентах. Как и вы! Они заработали себе немного денег, а вы построили империю! Вы – лучшие солдаты во всем мире. И вы не сдадитесь.– По щекам Демира потекли слезы. Перед его мысленным взором вдруг встал горящий город. Он не знал, что это: призрак разрушенного Холикана или предвидение ужасной судьбы Оссы. Может быть, и то и другое.– Всем нам случалось терпеть поражения, но они не сломили нас, напротив, сделали нас сильнее. Друзья, покажите себя в этом бою, и я клянусь вам, что я буду достоин вас.
