Тут к чудищу снова подскочил Монтего, ударив его дубинкой по голове так, что человеческий череп превратился бы в кашу. Рука Монтего поднималась и опускалась с такой скоростью, что казалась расплывчатым пятном, лицо побагровело от ярости, каждый удар сопровождался словом, обращенным к твари:
–Не смей! Стоять! Ко мне! Спиной! Во время! Боя!
Мощное щупальце метнулось к Монтего и схватило его за запястье, не дав нанести последний удар. Монтего врезал левым кулаком по голове твари, дал ей в челюсть и ухватил за другое щупальце. Они сцепились, напрягая мышцы, причем когти существа глубоко вошли в руки Монтего, и по ним потекла кровь. Чудовище теснило Монтего, двигая его по коридору.
Оба исчезли из поля зрения Киззи, ограниченного дверным проемом. В коридоре почти сразу же появилось около дюжины вооруженных людей, которые подкрадывались к дерущимся с палками в руках и явно выжидали случая, чтобы помочь своему чудовищному союзнику. Их вид настолько взбесил Киззи, что в голове у нее прояснилось. Конечно, она – не Монтего и такой противник, как Длинный, ей не по зубам, но она – Киззи Ворсьен, стекло ее подери.
А значит, люди ей не ровня.
Она сунула руку в карман, нащупала там кусок высокорезонансного форджгласа и вдела его в правое ухо. Тело тут же наполнилось волшебством. Мощь, которой она не ощущала никогда прежде, растеклась по жилам, вливаясь в мышцы. Киззи схватила одной рукой меч, другой – стилет и бросилась в коридор, где стала наносить удары приспешникам Аристанеса.
Ее атака не была грубой, как у Монтего. Киззи пригибалась и уворачивалась, меч и нож плясали в ее руках, на каждом шагу поражая новую жертву, пока она легко, как в танце, прокладывала себе путь сквозь толпу. Выпад, бросок, удар, выпад, перекат, прыжок. Скорость, которую она развила при помощи высокорезонансного стекла, поражала ее саму, разум, даже усиленный витгласом в плетеных серьгах, едва поспевал за телом. Через пару мгновений Киззи была уже на другой стороне коридора. Прижавшись спиной к стене, она поглядела на трупы, усеявшие пол.
–Стекло меня подери,– выдохнула она.– Невероятно.
Она крутанулась на носках, высматривая Монтего, и увидела, как он пролетает сквозь стену. Мгновение спустя он появился снова, пролезая в ту самую дыру, которую только что пробил своим телом. Его дубинка с ослепительной скоростью рассекла воздух и врезалась в плечо Длинному, отчего тот упал как подкошенный. Падая, он полоснул Монтего когтями, и они, снова сцепившись, кубарем вкатились в соседний зал.
Киззи посмотрела на кровь, капавшую с обоих клинков. Скоро ей придется снять высокорезонансное стекло, иначе оно начнет убивать ее саму.
Но без стекла никак: противники мчались к ней по коридору, а Длинный продолжал когтить Монтего.
Киззи поняла, что она и Монтего умрут здесь, и совсем скоро.
Но умрут достойно.
61
Несмотря на все тщательно разработанные планы, фланги Демира не выдерживали натиска Керите. Ее пехотинцы были отлично обучены, прочная броня делала их почти неуязвимыми, и, когда дело дошло до штыковой схватки, легионеры дали слабину. Демир отдавал приказы, слал сигнал за сигналом, гонца за гонцом. Его кавалерия атаковала с фланга, но солдаты Керите развернулись к ним, дали залп, а потом пустили в ход штыки, вынудив драгун и кирасир отступить.
Схватка была кровавой. Красная грязь чавкала под ногами людей и лошадей, которые кричали от боли, заглушая приказы, и все это – под сухое стаккато мушкетной пальбы. Воздух наполнился пороховым дымом, и у Демира кружилась голова. Со своего наблюдательного пункта он видел, как под напором Керите дрогнули его фланги и прогнулся центр. Пехотинцы озирались, высматривая пути к отступлению. Все знали, что повернуться сейчас к противнику спиной – значит умереть, но не смогли победить своих низменных инстинктов, когда перед ними замаячил призрак поражения.
–Стекло тебя дери!– крикнул Демир.– Строй кирасир для новой атаки! Не давай драгунам спешиваться, пусть атакуют верхом. Полукрылка, разворачивай мортиры на запад. Стреляй с двухсот ярдов, не раньше!
Он снова выругался и нервно забегал по вершине кургана. Телохранители из числа железнорогих бегали за ним по пятам, стараясь не отставать.
–Дать бы им хаммергласа,– проворчал Тадеас.– Центр того и гляди схлопнется!
–Знаю,– огрызнулся Демир.
У него не осталось ничего. Никаких резервов, никаких уловок. Теперь все зависело от грубой солдатской силы, и было ясно, что Керите побеждает. На другом конце поля, далеко в тылу вражеских войск, были видны ее штандарт и рядом – группа верховых офицеров. Наверное, сама Керите тоже с ними, догадался Демир. Глядя туда, он постарался увидеть все со стороны и понял, что у него осталось лишь одно средство. Он сам.
–Возьми флаг Граппо,– велел он Тадеасу,– и обнажи меч.
Пара сотен солдат. И горстка саперов. Вот и все, что у него есть. Слишком мало, чтобы переломить ход битвы. Он прогнал эту роковую мысль. Еще не все потеряно, чаши весов, отмеряющих удачу, еще не пришли в равновесие, и даже легкого дуновения хватит, чтобы склонить их в ту или иную сторону.
–Железнорогие!– крикнул Демир.– Рога тверды, копыта устойчивы!
–Рога тверды, копыта устойчивы!– ответили ему телохранители.
Демир выхватил свой меч и сделал то, чего никогда не делали офицеры из хороших оссанских семей-гильдий: ринулся в рукопашную схватку. Вместе с железнорогими он скатился с кургана. Они врезались в строй своих солдат: так скоба входит в древесину, укрепляя треснувшую балку крыши.
Гранаты ближнего боя просвистели над его головой и разорвались в задних рядах наемников. Демир стоял плечом к плечу с солдатами, запах грязи и смерти щекотал ему ноздри сквозь пороховой дым. Он распахнул свои магические чувства, нашаривая вражеских гласдансеров, подбросил над головой стеклянное яйцо, разбил его на две части и направил их в одну сторону, действуя наугад. Две половины яйца понеслись вперед и вспыхнули перед его магическим взором, как только нашли плоть и разорвали ее. Волшебный свет на краю его сознания погас. Он повернул осколки стекла в чужой ране. Ну вот, одним гласдансером меньше.
Демир так сосредоточился на своем деле, что увидел вражеский штык, когда тот оказался всего в паре дюймов от его глаза. Он увернулся, но граненое острие все же полоснуло его по щеке, зацепив ухо, и он вскрикнул. Выключив магию, которая держала яйцо, Демир замахнулся коротким мечом и проткнул им грудь наемника. Чьи-то руки легли на плечи Демира и потянули его назад: между ним и врагом встал Тадеас.
Демир прижал руку к царапине на щеке. Холодный воздух обжигал рану.
Он снова напряг магическое чутье, ища осколки яйца, чтобы проложить дорогу через вражеские ряды. Гонцы выкрикивали из-за его спины донесения, заставляя его думать о дюжине разных вещей одновременно.
Его вмешательства не хватило. Даже с железнорогими он не смог отбросить Керите. Один из противников должен был вот-вот сломаться, и Демир понимал, что это будет его войско. Он ругался, толкался и колол, гоня пехоту вперед.
