–Это мой долговой знак. Срок действия истекает через несколько дней.
Лейтенант вытаращила на него глаза:
–Вы будете свободны еще до конца этой войны.
–Верно. Но я возьму еще год на погашение долга, если вы сейчас дадите разрешение на курглас.
–Вы уверены?
Лейтенант замялась. Было видно, что ее мысли мечутся. Хороший оссанец дал бы согласие не раздумывая. Хороший офицер отказал бы, не позволив отложить отставку из-за такой ерунды. Лейтенант Просоци никак не могла решить, кто она – офицер или просто хороший человек.
–Полностью,– твердо сказал Идриан.– Сделайте так, чтобы это случилось.
Она подошла к ближайшему начальнику, устроив с ним молниеносное совещание, потом вернулась и утвердительно кивнула в сторону Глори:
–Готово. Еще один год вашей жизни принадлежит теперь империи, капитан Сепулки.
Идриан повернулся, чтобы взять меч и щит. Они еще пригодятся ему в бою, а здесь ему все равно нечего больше делать – Брейлир теперь в умелых руках Глори. Идриан размышлял о том, что натворил, оставшись без серебряного жетончика, который обычно так уютно лежал в ямке у него под горлом. Ничего, скоро он получит новый, с новыми датами службы. Интересно, что скажет Джорфакс, когда узнает? Что он позор для убийц всего мира, не иначе.
Ну и пусть. Лишь бы Брейлир был жив, большего ему не нужно.
Брейлир лежал на койке и бредил. С мочки его уха свисало другое стекло. Идриан задержался рядом с ним, сжав ему плечо, и встретился взглядом с Глори.
–Рога тверды, копыта устойчивы,– сказал он.
Глори кивнул в ответ.
–Рога тверды, копыта устойчивы,– подтвердил он, берясь за скальпель.
Демир смотрел, как последние наемники Керите бегут с поля боя, преследуемые оссанскими кирасирами, и даже не пытаются притворяться, что организованно отступают. Он буквально силой заставлял себя смотреть на это – вид пролитой крови и сотен изувеченных тел на затоптанной земле вызывал у него ужас. Но это была явная победа, не менее смелая и разительная, чем та, которую он одержал девять лет назад под Холиканом. В глубине его сознания снова закопошился вопрос: есть ли в армии художник, который запечатлеет его торжество?
Хотя зачем? Нет никакой необходимости изображать кровь и страдания солдат. Люди и так запомнят его победу – они не забудут, кто отбросил непобедимую генеральшу от ворот Оссы. Остальное не имеет значения.
–Прикажи кавалерии прекратить преследование,– распорядился Демир.
–Ты уверен?– спросил Тадеас. Дядя был тяжело ранен. Сабля прочертила кровавую полосу поперек его груди, но он вдел в ухо курглас и милкглас – и мужественно остался рядом с Демиром.– Они бегут. Нужно использовать наше преимущество.
–Наемники почти уничтожены,– ответил Демир.– Не надо больше крови. Если они сейчас перегруппируются и снова нападут на нас, мы разобьем их окончательно. Если не нападут, то пусть бегут на побережье. Они исполнили свои обязательства, это уже не их война.
–Я отдам приказ.
На северо-западе еще дымилась Кузня, хотя гроза закончилась. «Не забыть отправить драгун на поиски Тессы, когда все будет позади»,– сказал себе Демир.
Он заметил небольшую группу всадников на далеком холме, взял подзорную трубу и увидел около дюжины кирасир в сверкающих нагрудниках с эмблемой: три синих селезня на зеленом поле. В середине была женщина средних лет со светлой кожей и длинными каштановыми волосами, державшая шлем под мышкой и смотревшая прямо на Демира. У нее не было подзорной трубы, но Демир был убежден, что она видит его так же хорошо, как он ее.
Девия Керите. Героиня его юности. Величайший, непобедимый доселе полководец, разбитый опозоренным патриархом крошечной семьи-гильдии.
«Нет, неверно»,– мысленно поправил себя Демир. В историю действительно была вписана новая страница, но это сделал не опозоренный молодой патриарх.
–Когда отдашь приказ остановить преследование,– сказал Демир, наблюдая в трубу, как Керите и ее телохранители поворачиваются и покидают поле сражения,– подготовь депешу для Внутреннего собрания. Напиши им, что Принц-Молния встретился с Пурнийским Драконом на поле боя и одержал решительную победу.
Эпилог
Профессор Сумала Волос встревоженно глядела на северо-запад: она еще не успокоилась с тех пор, как предвечернюю тишину вспорол страшный грохот, слышный, наверное, за сотни миль. Птицы только-только запели снова. Был ли звук рукотворным? Может, взрыв склада боеприпасов? Или какое-то природное явление, например извержение вулкана или смещение континентальных плит?
Однако с поисками ответа на этот вопрос, знала она, придется повременить.
Запряженный волами фургон, груженный книгами, записями с результатами опытов и громоотводами для продажи архитекторам Оссы, остановился перед особняком Зорлианов. Этот особняк не нравился профессору еще в те времена, когда семья-гильдия Зорлиан владела почти всей Оссой, а тем более сейчас, когда превратился почти в руины. Профессор Волос даже насмешливо фыркнула. Было приятно наблюдать за тем, как низко пал род Зорлианов – та еще семейка, по заслугам и честь.
Но она приехала сюда не в поисках достопримечательностей или того, что пробуждает воспоминания. Поставив свой фургон рядом с другими экипажами, Волос отметила, что два из них запряжены лошадьми. Видимо, один прибыл совсем недавно, а другой готовили к отъезду. Ни надсмотрщиков, ни возниц, ни слуг поблизости не было. В доме жили, судя по примятой траве на лугу и частично вставленным дверям и окнам. Где же все?
Профессор Волос открыла рот, пробуя воздух на вкус, и сразу ощутила смерть, разложение и гнев. Тогда она высунула язык еще дальше. Вкус стал острее, и она решила, что за ветхостью старого особняка прячется еще что-то, почти не поддающееся описанию. Вкус минувших эпох, поняла она, и решила, что приехала по адресу.
Волос сошла на землю и направилась к двум другим экипажам. Один был без опознавательных знаков. На дверцах второго – того, что приехал недавно,– она увидела эмблему семьи Граппо. «Прелестно»,– подумала профессор, сцепила руки за спиной, вошла в распахнутую парадную дверь и двинулась на вкус смерти.
То, что она обнаружила в доме, удивило даже ее: повсюду были разбросаны десятки свежих трупов. Видимо, людей убили совсем недавно – их теплая кровь еще текла по потрескавшемуся мраморному полу. Все они были разного возраста, но у каждого на правой руке имелся знак – татуировка в виде ножа с лезвием из рейзоргласа. Через несколько мгновений Волос уже знала: эти люди погибли, сражаясь с кем-то куда более проворным, чем они сами.
Загадка становилась все интереснее, и профессор продолжила свой путь. По центральному коридору как будто прошел смерч – в стенах зияли свежие проломы, двери были сорваны с петель. Повсюду была кровь, как красная, так и черная. Последнее обстоятельство заставило профессора соблюдать осторожность. Неслышно ступая, до предела напрягая все чувства, Волос двигалась вперед, то и дело останавливаясь и прислушиваясь к каждому звуку.
