Вторым пассажиром был мальчик. Монтего не умел определять возраст других детей – привыкнув к своему массивному, не по годам, телу, он всегда терялся, глядя на эту мелюзгу. Этот мальчик был по крайней мере на пару лет моложе его. То есть ему девять? Или уже десять? Монтего не мог сказать наверняка. К тому же мальчик стоял, прижавшись лицом к окну в противоположной дверце, и лишь мельком взглянул на вошедшего подростка. Он был невысок, но хорошо одет.
Пока карета катилась по тряской булыжной мостовой, все трое сидели молча, причем Монтего понял, что не знает, как правильно обращаться к членам семьи-гильдии из Оссы. Может быть, нужно поклониться? Или здесь выражают свое почтение с большим раболепством? Бабушка говорила, что в Оссе обращают внимание на манеры. По крайней мере, раньше обращали.
«Не очень-то это помогло мне, бабушка».
–Монтего аль Боу,– представился он, наклоняя голову и протягивая даме потрепанный фиолетовый платок.
Та задумчиво взяла его и потерла ветхий шелк между пальцами. На тыльной стороне ее правой руки Монтего увидел большую татуировку – символ, такой же, как на занавесках кареты и носовом платке. Монтего знал о татуировках достаточно много, чтобы понять: перед ним – матриарх важной семьи-гильдии.
–Адриана Граппо,– сказала женщина.– А этот грубиян рядом со мной – мой сын Демир. Скажи, тебе и вправду всего двенадцать лет?
Монтего посмотрел на Демира, но тот не поддался на подначку матери.
–Почти тринадцать, мэм.
–В письме твоей бабушки говорилось, что ты большой мальчик. Я тогда не поняла, что она имела в виду.
–Всего около шести футов ростом, мэм,– сказал Монтего, ссутулившись.
Люди вечно твердили ему про его рост, про румяные щеки, круглые, словно яблоки, про то, какой он плотный. Вот и теперь ему захотелось поговорить о чем-нибудь другом, но о чем? Он не знал этих людей, а они не знали его. В этот момент, сидя в богатой карете в бедной одежде, он особенно остро ощутил свою нищету и внезапно пожалел, что не остался в провинции. Бабушкина дубинка лежала у него на коленях, и он вцепился в нее, как хватаются за ствол дуба в бурю.
Взгляд Адрианы опустился на оружие.
–Твоя бабушка была палочным бойцом и даже пользовалась популярностью в провинции, так?
–В молодости, мэм.
–Ясно. Ты знаешь историю этого носового платка?– спросила Адриана, слегка помахав им.
Монтего покачал головой:
–Только то, что его привезли к нам в деревню, когда моя мать погибла на войне.
Он поднял голову, стараясь четко проговаривать слова. «Никогда не показывай слабости в столице ни перед кем,– учила его бабушка.– Никакого намека на чувства». Правда, само слово «мать» не вызывало у него чувств, ведь она умерла, когда Монтего был всего один год. Он даже не помнил ее лица.
–Твоя мать закрыла от пули мою,– объяснила Адриана, возвращая ему платок.– Моя мать скончалась шесть лет тому назад, но я возвращу этот долг чести. Ты поселишься с нами в отеле «Гиацинт» ибудешь…
–Вы живете в отеле?– выпалил Монтего и тут же покраснел от смущения.
Но Адриану, похоже, лишь позабавило его удивление.
–Вот именно, в отеле. Граппо – небольшая гильдия, и отель – наш источник дохода. К тому же он удачно расположен: прямо в центре Оссы, недалеко от Ассамблеи, где я работаю политиком. Так вот, ты будешь жить с нами в «Гиацинте», тебя научат, как жить, выживать и процветать в столице. Ты, кажется, хорошо говоришь. Где ты учился?
–Я помогал бабушке на маяке, мы сообщали новости проходящим кораблям,– объяснил Монтего,– поэтому я умею читать и писать. А еще бабушка учила меня истории и литературе. Немного.
–Вот и хорошо.– Адриана выглянула в окно.– Учебный год начинается через несколько недель. Я потяну за кое-какие ниточки, чтобы тебя приняли в академию вместе с Демиром. Крупные гильдии всегда придирчиво относятся к новичкам, которые поступают туда. Так что смотри не подведи меня.
–Я… я хочу быть палочным бойцом, мэм,– отважился вставить Монтего. Неприветливый коротышка у окна угрюмо зыркнул на него, но смолчал.– Как моя бабушка. Она никогда не говорила со мной об этом, пока была жива, но это у меня в крови. Больше я не хочу ничего.
Адриана поджала губы, пряча то ли усмешку, то ли раздражение.
–Твоя бабушка просила дать тебе образование и хорошую, надежную работу. Мы выполним ее желание, ты и я.
Монтего не знал, что ответить, и только склонил голову в знак согласия:
–Да, мэм.– Он повернулся к Демиру и снова наклонил голову.– Я с нетерпением жду того дня, когда смогу ходить в школу вместе с вами.
Демир оглянулся на Монтего. Их взгляды на мгновение встретились, и Монтего поразила холодная, почти вызывающая уверенность в глазах такого маленького мальчика, как и сквозившая в них странная взрослость. Он смущенно отвел взгляд и случайно поглядел на левую руку Демира. На тыльной стороне его ладони виднелись два скрещенных треугольника, аккуратно нарисованные чернилами,– делать мальчику татуировку было еще рано. Треугольники напоминали песочные часы. Символ гласдансера. Значит, Демир – маг, который управляет стеклом силой мысли?
Демир злобно зыркнул на Монтего и сунул левую руку в карман.
Карета внезапно остановилась. Кучер открыл дверцу, Монтего вслед за хозяевами вышел на тротуар и замер: перед ним был такой громадный дом, какого он не видел никогда в жизни. Трехэтажный фасад из ярко-белого мрамора, прорезанный бесчисленными окнами, тянулся на сотни футов вправо и влево. Над прекрасными двойными дверями висели фиолетовые флаги с зазубренной молнией – символом Граппо. На крыльцо выбежали слуги в одинаковых ливреях и принялись неуверенно топтаться на месте, увидев, что у Монтего нет багажа.
–Добро пожаловать домой,– сказала ему Адриана.– Прошу прощения, у меня нет времени, чтобы помочь тебе освоиться,– на следующей неделе в Ассамблее состоится очень важное голосование. Оставляю тебя на попечение Демира и моих сотрудников.
С этими словами она торопливо взбежала по ступенькам и исчезла внутри.
–У нее всегда важное голосование,– тихо сказал Демир.
Монтего сжал бабушкину дубинку и стал смотреть на дом. Он смотрел и смотрел. Вот это – отель? Он вспомнил обычный дом и паб в своей родной деревне – и то и другое с легкостью уместилось бы на одном этом крыльце. Нависшее над ним здание подавляло своим видом, но Монтего даже себе не хотел признаться, что боится. Он обернулся, ища кого-нибудь, с кем можно было бы поделиться переживаниями, но увидел только Демира, который молча стоял рядом и невозмутимо разглядывал его.
–Здание Ассамблеи еще больше,– сказал он.
–Я… как так?– спросил Монтего.
–Архитектура,– зевнул Демир.– Кстати, «аль Боу»– провинциальное слово, означающее «земля». Это значит, что ты крестьянин. Оскорбление какое-то, а не фамилия. Никогда никому не говори, что тебя так зовут.
