Он говорил рассудительно, как взрослый. Монтего спросил:
–Кто тебе нравится?
–Мне нравятся люди, Монтего. Мне нравится разговаривать с ними, а не убивать.
Говоря это, он все время заводил за спину левую руку с символом гласдансера.
–Я вполне могу причинить боль,– честно сказал Монтего,– но, по-моему, заставлять человека делать это же против его воли неправильно. Стань политиком. Сделай мир лучше.– Он нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Сколько времени он потратил впустую, слушая этот спор?– Слушай, я знаю, ты очень занят, но, может, сгоняешь в район Фэмили со мной и Киззи? Мы хотим исследовать там один заброшенный особняк.
Демир расцвел – Монтего даже не узнал его. Прямо-таки день и ночь: угрюмый подросток исчез, его место занял веселый, озорной мальчишка. И Монтего понял, что история об ограблении кондитерской, которую рассказала Киззи,– чистая правда.
Но это продолжалось всего мгновение. Улыбка погасла, и Демир сказал:
–Сегодня мне нужно выучить биографии командиров, иначе завтра генерал устроит мне взбучку. Но все равно спасибо, что пригласил.– Он отвернулся, помолчал и сказал:– Тебе надо учиться.
–Я учусь.
–Мало. Надо больше.
–Я не люблю учиться. Я буду палочным бойцом.
–Будь кем хочешь, но все равно учись. Не так много, как я. Но больше, чем сейчас. И еще… не показывай маме свои синяки. Она будет задавать вопросы. Я пришлю тебе курглас на ночь.
И он захлопнул дверь своего номера прямо перед носом Монтего.
Странный парень.
Монтего встретился с Киззи на северном берегу реки. Улицы здесь были шире, чем в других частях города, экипажей попадалось меньше, на дорогах виднелась брусчатка и везде стояли уличные фонари. В глубине парков, за аллеями из вековых деревьев, прятались огромные дома. Кое-где сквозь листья мелькали позолота и мрамор. Если верить Киззи, любой из них был по сравнению с «Гиацинтом» тем же самым, что «Гиацинт» по сравнению с любой лачугой в родной деревне Монтего. Все это пугало его, усиливало смутное ощущение того, что ему здесь не место и каждый знает об этом. Он даже поймал себя на том, что идет позади Киззи, сутулясь и стараясь не смотреть на прохожих.
Они прошли Фэмили-Хилл и, чтобы срезать путь, нырнули в рощу тысячелетних деревьев. Спутанные корни походили на лабиринт, в котором Киззи ориентировалась так же легко, как Монтего – в такелаже рыбацкого баркаса. Но ему было неудобно и тесно, он мог пролезть не везде. Зато ему нравилось наблюдать за Киззи. Сейчас она явно была сама собой: ни напускного нахальства, ни застенчивости.
Добравшись до края рощи, они присели на скамейку из узловатого живого корня.
–Я же говорила, что Демир не пойдет с нами,– сказала Киззи.
Монтего вдруг осознал, что с тех пор, как они с Киззи встретились сегодня у реки, ни один из них не сказал ни слова. Да и зачем им были слова?
–Мне кажется, будь его воля, он пошел бы,– ответил Монтего, разглядывая полог из древесных ветвей у себя над головой.
Вокруг было спокойно и тихо. Он не мог поверить, что в каких-нибудь двух шагах от них шумит и грохочет центр одного из крупнейших городов мира. Но даже с этого места, если прислушаться, слышался отдаленный стук экипажей, кативших по мостовым.
–Может быть,– неуверенно сказала Киззи.– Он всегда был книжным червем, а в последнее время совсем зарылся в книги. Я даже не зову его больше играть, все равно он никогда не приходит.– Она фыркнула так, будто Демир оскорбил ее лично. В каком-то смысле, догадался Монтего, так и было.– Особенно его бесит Мадж. Она еще хуже, чем его мама. Хорошо, что у меня нет военного наставника.– Она сорвала молоденькую веточку с нависшей над ними могучей ветви и переломила ее пополам.– Мой папа говорит, что у гениев обязанностей больше, чем у других людей. А еще он говорит, что Демир когда-нибудь будет управлять страной.
Монтего попытался представить этого угрюмого, хрупкого на вид мальчика во главе хотя бы своей деревни и не смог. Куда уж ему править целым народом. Вот командовать библиотекой, вернее, библиотечкой, вроде той клетушки с книгами, куда раньше ходили вдовы и вдовцы в его деревне,– это как раз для него.
–Он тебе нравится,– предположил Монтего.
–Конечно нравится. Он же мой друг.– Киззи поглядела на него, приподняв бровь, и, словно прочитав что-то по его лицу, расхохоталась.– Не в том смысле! Ты забавный маленький наглец. Он мне как младший брат. И относится ко мне лучше, чем мои родные братья и сестры.– Она помолчала и добавила:– А еще он слишком мелкий. Мне нравятся мальчики покрупнее.
Монтего почувствовал, как его щеки вспыхнули, но все-таки улыбнулся в ответ:
–Приятно знать.– Он на мгновение задумался, не решаясь высказать очередную догадку.– По-моему, Демир боится,– отважился наконец он.
–Демир? Вот еще! Он ничего не боится, иначе мы не стали бы с ним играть, ведь он моложе нас. Пойдем обыщем старый дом Херло.
Монтего пошел за Киззи по тропинке, которая привела их с лесистого холма вниз, на мостовую. Вдоль широких бульваров стояли особняки – не такие огромные, как на холме, но все равно очень большие. Монтего чувствовал себя неуклюжим болваном рядом со стремительной, бесшабашной Киззи. Они подошли к стене, которая примыкала к дороге. Каменная кладка изрядно пострадала от времени, и вскоре они отыскали трещину между камнями верхнего ряда.
–Сможешь залезть наверх?– спросила Киззи.
Ха! Она бы еще спросила у рыбы, умеет ли та плавать. Монтего размял пальцы, нашел опоры для ног и в мгновение ока оказался на стене. Потом одной рукой втянул Киззи и опустил ее с другой стороны, наслаждаясь тем, как она смеется. Сквозь заросли ежевики вела утоптанная тропинка. За деревьями стоял дом, когда-то величественный, а теперь пустой и обветшавший.
–Херло – последняя оставшаяся ветвь семьи-гильдии Зорлиан,– объясняла тем временем Киззи.– Раньше эта семья владела половиной Оссы, а теперь их единственный наследник сбежал от долгов. Его дом облюбовали для своих целей сборщики долгов, но я подумала, что взглянуть все равно можно. Никогда не знаешь, что они там прячут. Вдруг что-нибудь интересное?
Выйдя из зарослей, Монтего невольно остановился и принялся глядеть на четырехэтажное здание. Каменную кладку кое-где еще прикрывала штукатурка, делая дом похожим на навязчивого нищего в пятнах проказы, который вдруг вылез из утреннего тумана. В открытых окнах кое-где развевались занавески. Мальчика одолели сомнения: ктакому дому, еще пригодному для жилья, должно быть, приставлена охрана. Их найдут и накажут, опекунам будет стыдно за него. Но его сомнения растопила озорная улыбка Киззи.
–Разделим добычу пополам?– предложила она.
–Конечно,– согласился Монтего, и, словно по молчаливому уговору, оба побежали к ближайшей двери.
Это оказался вход в кухню. Внутри пахло лежалой мукой и еще какой-то тухлятиной, роились стаи мух. Столы были перевернуты, ящики разбиты, солома и дрова разбросаны по полу. Может быть, здесь искали клад? Воображение подростков разыгралось. Они ворвались в обеденный зал, где стоял стол, некогда великолепный, а над камином висел портрет какой-то дамы, видимо знатной. Картина была изуродована ярко-малиновой надписью: «Нищебродка».
