–Вот как?
Виктор вызывающе упер руки в бока.
–Семафорный замах – это не то, от чего мне нужно избавляться. Я могу извлечь из него пользу. Сила, точность, скорость – вот главное.
–Ты открываешься. Я могу разнести тебя на куски и поднырнуть под твой замах. Ни один достойный боец не позволит себе быть настолько неуклюжим.
–Это работает,– стоял на своем Монтего.– Дайте мне подраться, и вы увидите.
–Кому-нибудь будет больно. Скорее всего, тебе.
–Разве дерутся не затем, чтобы причинять боль?
–Не дерзи мне, парень.
–Не называйте меня жирным идиотом. Я не прикрываюсь, потому что умею принимать удары и терпеть боль, оставаясь сосредоточенным. Это ловушка, в которую попадется мой соперник, не понимая, насколько быстро я двигаюсь.
Монтего разъярился не на шутку. Киззи была права. Он не нравился тренеру, тот не хотел давать ему шанса доказать, что он может учиться.
–Говоришь о ловушках и ударах, а сам ничего не знаешь,– процедил Виктор.– Ох уж эти мне болваны из провинции. Прояви к такому немного милосердия, и он тут же начнет корчить из себя знатока.
–Так проучи его,– сказала Киззи.
Оба повернулись и уставились на нее.
–Что ты сказала?– требовательно спросил Виктор.
Она улыбнулась:
–Я сказала, проучи его. Ты хороший боец, Виктор. Я видела, как ты побеждал Саму с больным коленом. Мне нравится Монтего, но он не знает, каково это на самом деле. Он все поймет, когда ты ему покажешь.
Монтего моргнул, глядя на Киззи; он не сразу понял, что это ловушка, которую она расставила для Виктора. Киззи дразнила тренера, играя на самовлюбленности бывшего бойца, чтобы Монтего мог поквитаться с ним. Поняв это, он потерял уверенность и задумался: не стоит ли извиниться за свою наглость? Он не хотел драться с Виктором. Он хотел учиться у него. Но он не успел раскрыть рот: Виктор схватил запасную дубинку и похромал на арену.
–Ладно, хитрозадый,– бросил он через плечо.– Иди сюда и посмотри, как это делается.
Держа в руке бабушкину дубинку, Монтего пошел за Виктором к яме, оглянувшись на Киззи. Та подмигнула ему. Он встал напротив Виктора, ожидая внезапного нападения. Но нападения не было, и Монтего решил первым нанести удар. Виктор отбил его и насмешливо фыркнул. Раскорячившись, точно краб, тренер закружил по арене. Монтего, внимательно следя за ним, повторял каждое его движение.
О том, что Виктор будет наступать, Монтего узнал по изменившемуся положению его тела за долю секунды до нападения. Правая нога Виктора оттянулась назад и уперлась в песок, левая рука легла на древко дубинки, и он сделал мощный выпад двумя руками.
Монтего замахнулся, вложив всю свою силу в ответный удар, а сам повернулся на одной ноге так, чтобы дубинка Виктора не коснулась его. Толстый конец его палки обрушился на руку Виктора. Раздался треск, палка раскололась, утолщенный конец отлетел, врезался в стену, отскочил от нее и, гремя, покатился по гравию. Виктор тяжело рухнул лицом в песок, прямо на свою палку – его тщательно подготовленный удар не достиг цели.
Монтего посмотрел на бабушкину палку. От увиденного у него едва не остановилось сердце. Нет, нет. Только не это. Он посмотрел на Киззи, ища поддержки, но девочка, раскрыв от изумления рот, глядела на Виктора.
Бывший боец со стоном перевернулся с живота на спину, извиваясь всем телом так, словно ему перебили позвоночник.
–Стекло меня задери,– ругался он.– Стекло тебе в задницу!
Монтего протянул руку, чтобы помочь тренеру подняться, но тот отшвырнул ее.
–Убирайся, ты, долбаный урод!– рявкнул он, раскрасневшись от ярости, и неуклюже замахнулся, чтобы ударить Монтего по ногам.
Мальчик попятился, растерянно хлопая глазами. Разве он не показал сейчас свои возможности? И даже талант? Разве Виктор не должен быть доволен?
–Я только хотел…– начал он снова, еще не веря, что сломал бабушкину дубинку.
Виктор прервал его, сыпля ругательствами:
–Видеть тебя не могу, ты, высокомерный засранец! Проваливай отсюда! Не буду я тебя ничему учить, и никто не будет, уж я позабочусь об этом! Пошел вон!
Монтего отступил с упавшим сердцем. Растерянный и отчаявшийся, он подобрал обломок бабушкиной дубинки, покинул двор, прошел сквозь дом и, выйдя на улицу, застыл в потрясении. Тут его догнала Киззи, красная от волнения.
–Священный годглас!– взволнованно начала она.– Ты видел, что ты сделал?
–Я сломал бабушкину дубинку,– сказал Монтего, не веря своим ушам.– И понял, что никто никогда не будет меня тренировать.
–Ты с одного раза вырубил претендента на серебряную медаль! А ведь ты еще мальчик и бился без годгласа! Забудь о Викторе. Это было потрясающе.
Но Монтего был опустошен. А еще он был сбит с толку, зол и чувствовал себя дураком. Киззи втянула его в драку, которой он не хотел, и уничтожила все его надежды на обучение. Он так и слышал, как Виктор рассказывает своим друзьям и коллегам о толстом провинциальном выскочке, предупреждает их, чтобы те не связывались с ним, и его наставления распространяются среди всех, кто причастен к палочным боям. Он станет неприкасаемым. Никто не будет его тренировать. Никто не станет его спонсором. И конечно, никто не позволит ему выступать на арене. Он отвернулся от Киззи.
–Эй, куда ты?– спросила она.– Может, пойдем на разведку?
–Заниматься пора,– сказал он, ссутулил плечи и повернул в сторону «Гиацинта», держа обеими руками обломки бабушкиной дубинки. Три недели «обучения» уВиктора пошли коту под хвост. Все, что ему оставалось,– это не подвести по возможности своих опекунов.– Увидимся в академии,– бросил он через плечо.
8
Утром следующего дня карета доставила Монтего и Демира в академию Фордифа. Это было огромное здание на набережной, в нескольких минутах езды от отеля, четырехэтажное, из крепкого голубого гранита, уродливое и квадратное. В парадном дворе поместилась бы вся деревня Монтего и еще осталось бы место. Монтего был сбит с толку, увидев во дворе настоящий водоворот из детей всех возрастов и почти стольких же взрослых в туниках и камзолах разного покроя. Монтего быстро понял, что это слуги и телохранители,– похоже, только они с Демиром приехали одни.
Ожидая, что Демир бросит его, как только они выйдут из кареты, Монтего удивился, когда тот остался рядом. Демир шел через толпу уверенно и целеустремленно, ведя за собой Монтего, а когда его ошеломленный спутник отставал, мальчик останавливался и спокойно ждал, пока тот не догонит его.
–Мама просила меня присмотреть за тобой,– объяснил ему Демир, когда они вошли в длинный узкий коридор,– поэтому мы будем посещать одни и те же занятия, пока тебя не оценят. Не беспокойся, первая неделя – ерунда. Ни один наставник, к которому стоит прислушиваться, не ждет, что новый ученик из провинции что-то знает.
