–Что-нибудь придумаем. Я позабочусь о том, чтобы с тобой ничего не случилось. Иди учись. От тебя больше ничего не зависит.
Получив внезапный поворот от ворот, Монтего почувствовал себя совсем беспомощным. Пришлось выйти с Демиром в коридор, где все стали пялиться на его разбитое лицо и окровавленную тунику.
Демир мягко потянул его за руку и сказал:
–Пошли домой.
Домой. Дом, который он имел в виду, не был домом Монтего. И люди в нем не были близкими ему людьми. Он был всего лишь неуклюжим чужаком, гостем, который усложнил жизнь хозяевам. От этой мысли стало совсем тошно. Но делать было нечего, и он пошел домой.
10
–Мать тебя защитит,– заверил Демир Монтего, пока они шли вдоль реки Тьен с книгами под мышкой.
Нос уже почти не болел, но тело ломило сверху донизу – скорее всего, от кургласа, который все жужжал у него в ухе. Подмышки чесались, но и зуд, и боль можно было потерпеть ради того, чтобы зажил нос. Аллергия, так сказал Демир. Странно.
–Я не хочу, чтобы она защищала меня,– запротестовал Монтего.– Я хочу сам себя защитить.
–Увы, здесь все работает иначе.
–Я уже заметил.– Монтего услышал раздражение в своем голосе и постарался убрать его.– Спасибо, что подсказывал мне в классе.
–Спасибо, что сел рядом со мной,– ответил Демир. Пока Монтего страдал из-за того, как все вышло, Демир искрился энергией: улыбался, пинал булыжники, смотрел вдаль так, словно видел там путь, невидимый для Монтего.– Никто не хочет играть со мной с тех пор, как я получил это.– Он поднял руку с эмблемой гласдансера.– Ни играть, ни сидеть рядом на уроках, ни тренироваться со мной. Даже Киззи избегает меня теперь.
–Она думает, что это ты избегаешь ее.
–Я…– начал Демир, но тут же умолк, подумал и закончил:– Теперь я это вижу.
–Она не хотела, чтобы я вмешивался,– сказал Монтего хмуро.
По его мнению, привычка Киззи всегда думать о последствиях делала ее трусихой. Плевать на последствия. Она – его друг, а он не хочет дружить с трусихой.
–Не будь к ней строг. Она – бастард. Ее судьба незавидна – хуже, чем у тебя или у меня. Приходится быть осторожной.
Монтего вспомнил страх в глазах Киззи, когда она услышала голос Сибриала.
–Да, похоже, я еще не до конца понял, как тут все работает.
–Ее семья не узаконивает бастардов, даже любимых. Один неверный шаг с ее стороны, и вся любовь кончится. А без их защиты…– Демир поморщился.– Киззи знает, как скрываться в тени. У нее отлично получается, и она посвятит этому всю свою жизнь. Так же, как я посвящу свою политике.
Он похлопал по верхней книге в своей стопке: «Введение в политическую теорию». У Монтего такой не было.
–Ты действительно хочешь этого?
Демир моргнул:
–Меня еще никто не спрашивал.– Он помолчал, подняв голову к небу, и кивнул.– Да. Если Мадж Мадолок добьется своего, я стану еще одним убийцей, и все.– Он поднял руку с эмблемой гласдансера.– А я хочу помогать людям. В столице для этого лучше всего заняться политикой.
–Может, просто раздать им денег или что-нибудь в этом роде?
Демир усмехнулся:
–Ха! А это мысль. Но… я хочу большего. Я хочу изменить мир, Монтего.
–А я просто хочу быть самим собой,– признался Монтего.
–В Оссе это вряд ли получится.
Монтего нахмурился:
–Я думал, что палочные бойцы ни от кого не зависят, но теперь не уверен. У них же есть спонсоры.
–Если у тебя есть спонсор, это еще не значит, что ты не хозяин сам себе,– задумчиво сказал Демир.
–Но с ними приходится делить славу. И призы.
Демир взял по три книги в каждую руку и развел их в стороны, изобразив чаши весов:
–В Оссе каждый будто идет по канату. Ты обязан кому-нибудь, а кто-то еще обязан тебе. Даже гильдии. Члены гильдий не являются ничьими клиентами, но у нас есть деловые партнеры. Мы обязаны помогать им деньгами и влиянием, хранить верность им. Учись думать о спонсоре как о деловом партнере. Ты – не его собственность.
Монтего поднял камешек и бросил его далеко в реку.
–Может быть. Но у меня все равно не будет спонсора.
–Ты вправду хочешь стать бойцом?
–Да. С самого детства. Бабушка была против и не стала меня учить, но она не запрещала мне смотреть бои. Я могу работать, но предпочитаю драться.
–На арене надо носить стекла.
–Я откажусь от них. Мне они не нужны.
–Так записано в правилах.
–О,– сказал Монтего.– Значит, придется заканчивать каждый бой быстро, до того как начнется аллергия.– (Демир захохотал, словно Монтего сказал что-то очень смешное.)– Я дорого обойдусь твоей семье?
Демир замешкался.
–Сказать правду? Да, дорого.
–Почему?
–Элия Дорлани должна соблюдать традиции. Она потребует твою голову. Мать не согласится. Дело будет слушать мировой судья, мы потратим кучу денег. Мать помучает Дорлани в суде, а когда почувствует, что все это начинает им надоедать, предложит сделку: она дает Элии голоса в Ассамблее, а та отказывается от иска. Этим все и кончится.
–Эти голосования – ее работа, да?
–Да.
–И она пользуется ими, чтобы помогать людям?
–Да, когда может.
Монтего погрузился в размышления. В отеле они сначала пообедали, потом сели за уроки. Монтего поймал себя на том, что подпитывается спокойствием Демира: насколько же легче было учиться с его помощью! К тому времени, как они поужинали и Демир отправился к репетитору, Монтего уже нашел решение.
Он надел свою лучшую тунику, выскользнул из отеля, исполненный решимости, пошел по улицам, спрашивая дорогу, взял наемный экипаж и поехал в нем через реку в район Фэмили, тот, в который они с Киззи ходили пару недель назад. Дорлани жили на холме: их усадьба была обширнее целой деревни, а в ее центре стоял четырехэтажный дом, почти такой же большой, как «Гиацинт».
Монтего подошел к привратнице и сказал:
–Мне нужно видеть Элию Дорлани.
Привратница – мускулистая женщина лет двадцати в тунике и плаще узкого кроя – расхохоталась:
–Тебе что, назначено?
–Нет.
–Вот и катись отсюда. Приходи, когда тебе назначат.
–У меня важное дело,– настаивал Монтего.
–Катись отсюда, малыш. К Элии Дорлани даже короли являются только по предварительной договоренности. Она не…
Монтего не дослушал:
–Скажи ей, что провинциальный мальчишка, который ударил ее наследника, хочет загладить свою вину.
