Совокупный магический резонанс такого объема годгласа минут через двадцать заставил бы обычного человека выблевать душу минут за двадцать и убил бы его наповал за пару часов. Но Идриан был не обычным человеком, а гласантом – одним из тех редких индивидуумов, что совершенно не поддаются воздействию годгласа. Других в пробивники не брали. Демир взглянул на тыльную сторону своей ладони, где уже мерцало фиолетовое чешуйчатое пятнышко – первый признак стеклянной гнили, болезни, вызванной витгласом, которым он пользовался для составлений планов сражений и командования в бою. Без должного ухода пятнышко затвердеет, станет похожим на рыбью чешую и надолго приклеится к его коже. Значит, в ближайшие два-три дня придется быть осторожнее с магией.
–Пробивник Сепулки,– приветствовал Демир Идриана.
Тот приоткрыл глаз, увидел Демира и хотел встать. Демир остановил его взмахом руки:
–Продолжай. Я пришел не для того, чтобы отвлекать тебя.
–Вы не отвлекаете меня, сэр,– сказал Идриан глубоким, вибрирующим басом.– Я просто очищаю свой разум от насилия.
И он открыл оба глаза, хотя правый глаз давно был искусственным, из фиолетового годгласа. Пару недель назад Демир задавал вопросы разным людям, но выяснил лишь одно: никто не знает, откуда у Идриана стеклянный глаз и почему это до сих пор его не убило. Вживление божественного стекла в собственное тело было делом не то чтобы неслыханным, но очень опасным даже для гласанта.
–Звучит здраво,– одобрил Демир.– Я тоже хожу, любуюсь закатом.
Идриан уставился на Демира своим тревожащим одноглазо-фиолетовым взглядом. В нем не было страха, за что Демир был благодарен Идриану: хоть кто-то в армии не считает его монстром, уже приятно. Хотя пробивники и сами были всего лишь машинами для убийства, к тому же на содержании у государства. Сила всегда поймет силу.
–Поразительный успех, сэр. Поздравляю с победой.
Демир холодно кивнул и подумал, не раздражает ли пробивника необходимость величать «сэром» того, кто вдвое моложе его.
–Похоже, мы действительно победили, а? Враг разгромлен. Все воины, которые еще остались, бежали в горы. Холикан беззащитен перед нами.– (Идриан кивнул.)– По крайней мере, таковы сведения, которые получил я. Возможно, у тебя есть что-нибудь посвежее.
–Нет, мне известно примерно то же самое,– фыркнул Идриан.– Благодарю вас, сэр. Вы, случайно, не знаете, где сейчас мой батальон?
Демир мысленно пробежался по тысячам команд, которые отдал за последние сутки. Обычно он не следил за каждым батальоном в отдельности, но Идриан принадлежал к железнорогим баранам, которыми командовал дядя Демира, Тадеас; ктому же бараны были лучшими военными инженерами в Оссанской империи. Как правило, Идриан был с ними, но, согласно планам Демира на эту битву, он потребовался в другом месте.
–Еще не догнали нас,– ответил он.– Думаю, взрывают мосты через Тьен.– Он нахмурился.– Кстати, надо послать к ним верхового, пусть сообщит, что война выиграна. Зачем без надобности портить пути сообщения?
–Конечно, сэр. Мне самому передать это донесение?
–Торопишься к ним?
–Это мои друзья, сэр. Меня тревожит, что они остались без пробивника.
–Нет, ты пока останешься здесь. Это ненадолго – пока я не уверюсь до конца в капитуляции противника. Мы пошлем к твоему батальону конного вестника, а я позабочусь о том, чтобы ты поскорее вернулся к ним.
–Спасибо, сэр.– Идриан сделал паузу.– Разрешите доложить?
–Что?
–Солдаты прозвали вас Принцем-Молнией. Я подумал, что вам может быть интересно.
–Вот как? Я не слышал.– Демир подержал прозвище на языке, покатал его.– Это намек на мою молодость или на стремительность моей кампании?– (Идриан поколебался.)– Ну же, будь честен.
–Думаю, и то и другое.
Демир усмехнулся:
–Что ж, мне нравится.
«Принц-Молния». Мало кто из великих получал почетное прозвище в таком возрасте. Демир напевал что-то себе под нос и мысленно повторял свое новое прозвище на все лады, наслаждаясь его звучанием. Он почти забыл о крови, которой пропитались его сапоги. Может быть, он привыкнет и к ней. Может быть, он даже ожесточится настолько, что будет спокойно убивать сам и велеть убивать другим.
Он вздрогнул. Нет. Для него важнее быть политиком, чем гласдансером или даже генералом. Он взял на себя руководство этой кампанией исключительно под давлением обстоятельств. Через несколько дней он вернется к себе в провинцию, где оставит всякую мысль о кровопролитии и сосредоточится на улучшении жизни своих подданных.
Идриан поднялся на ноги и сразу оказался на целую голову выше Демира.
–Сэр, кажется, вас ищут помощники.
Демир взглянул туда, куда кивком указал Идриан, и увидел небольшую группу всадников, приближавшихся к ним. Странная компания: оссанские политики, которые явились сюда по своей воле, желая проследить, как он проведет переговоры с противником, и седовласые офицеры, присланные сюда для контроля над военными решениями молодого выскочки-губернатора, чтобы его первая кампания не обернулась катастрофой. Многие из них ухмылялись ему, как сумасшедшие в психушке. По их глазам было видно, что они уже предвкушают плоды его победы: славу, новые земли, престиж. Демир не возражал. Если они разделят с ним заслуги, то станут его должниками – козырь, который можно держать про запас, на всякий случай.
Несколько мгновений он разглядывал новоприбывших, мысленно отмечая, кого из них стоит использовать в будущем, от кого надо ждать беды, а о ком можно просто забыть – например, о Таврише Магна, большом пузатом шутнике без особых амбиций. А вот Хелен Дорлани постоянно сплетничала за спиной Демира и сделала для подрыва его авторитета больше целой роты кирасир. Ее двоюродный брат Джеври доносил на кузину и с удовольствием брал у Демира деньги за это. Трое Форлио, представители небольшой семьи-гильдии, ухитрились пролезть в его штаб и теперь извлекали из кампании максимальную выгоду, а Якеб Ставри заключил в Ассамблее сделку, невыгодную для Демира, который рисковал потерять сотни тысяч. Судя по выражению лица Ставри, он знал об этом.
Одним словом, компания была разношерстной, никто не заслуживал доверия ни в личном, ни в политическом отношении. Демир чувствовал себя так, словно у его ног ползали гадюки, которые могли ужалить в любой момент. Даже одержав победу, он вынужден был соблюдать осторожность, следя за тем, чтобы ему не ударили в спину из корыстных соображений.
Впереди ехал Каприк Ворсьен, личный друг Демира, которого он взял с собой в поход именно для того, чтобы тот прикрывал ему спину. Каприк был высоким, худощавым молодым человеком двадцати с небольшим лет, с черными волосами и оливковой кожей уроженца Оссы. Татуировка на его правой руке – треугольник, обращенный вершиной вниз и перечеркнутый волнистой линией пустынного горизонта, за который садится солнце,– была знаком принадлежности к семье-гильдии Ворсьен.
