–Это не Лоранова стряпня,– сказал он.
Брейлир пристально наблюдал за ним:
–Извините, если вышло не очень хорошо, сэр. Квартирмейстер…
–Лоран.
–Лоран не поверил, что я ваш новый оружейник, и мне пришлось стащить с его кухни кое-какие обрезки. Это просто картофель, обжаренный на сале, с перышками лука и дольками чеснока, посыпанный сыром.
Идриан положил в рот еще немного еды и медленно прожевал, склонив голову набок и прислушиваясь к далекому смеху. Тишина. Даже его призраки умолкли. Так бывало почти каждый раз, когда он получал удовольствие.
–Лоран не готовит так вкусно. Значит, ты взял остатки и на скорую руку соорудил это?
–Да, сэр.
–Выходит, у тебя ловкие пальцы?
Брейлир, похоже, почуял подвох и опустил голову:
–Я не вор, сэр. Я младший сын в большой и бедной семье. В детстве, когда мне хотелось есть, я незаметно таскал еду с тарелок братьев.
–А как ты научился готовить?
–Я три года учился у шеф-повара одного оружейника. Однажды постоянная помощница оружейника заболела, и я на время заменил ее. Но бедняжка умерла, а я схватываю все на лету, поэтому и стал учеником оружейника.
Идриан закончил трапезу, наслаждаясь каждым кусочком теплого, сочного блюда. Закончив, он прислонился спиной к стене и отставил тарелку, не сводя глаз с Брейлира.
–Твоя работа прошлой ночью… в целом неплохо, конечно, хотя не сказать чтобы хорошо.
–Я понимаю, сэр. Не буду лгать – мой мастер спорил с вербовщиками больше часа, когда они пришли забирать меня в армию. Он говорил, что я еще не готов, и был прав. Я не могу выполнять свою работу идеально, но со мной вам будет лучше, чем без оружейника, честное слово.
Идриану уже нравился этот парень. Шустрый, уверенный в себе, внимательный.
–Оружейнику Иностранного легиона платят намного больше, чем ученику оружейника,– заметил он.
–Именно так, сэр.
Идриан облизал нож, вытер его о форменные штаны и засунул за пояс.
–Сколько?
–Тысячу в месяц, сэр.– Брейлир слегка замешкался.– Вы хотите уволить меня, сэр?
–Хм…– Идриан посмотрел на тарелку и всерьез задумался, не вылизать ли и ее.– Пока нет. Посмотрим, как ты впишешься. Где Тадеас?
–Майор Граппо ждет вас снаружи, сэр.
Идриан оставил Брейлира сворачивать спальник, а сам вышел на улицу, где отряды железнорогих уже расходились в разные стороны. Значит, они получили приказы, которые не касались Идриана. Посреди импровизированного лагеря стоял его командир и давний друг: руки на бедрах, глаза устремлены в небо, словно он пребывал в глубоком раздумье.
Тадеас Граппо выглядел так, как, должно быть, суждено было выглядеть его знаменитому племяннику лет в сорок: черные волосы, обветренная смуглая кожа, шрамы на лице, вдумчивые карие глаза. Он давно отказался от своего места в Ассамблее в пользу Граппо-младшего, но держался как подобает члену семьи-гильдии: спина прямая, голова высоко поднята – царь, да и только. Даже пропотевшая, пыльная форма не ослабляла производимого им впечатления.
–А вот и наш прославленный пробивник,– сказал он, увидев Идриана.
–Ты не прислал никого, чтобы разбудить меня. Сегодня не идем на передовую?
Тадеас покачал головой:
–Нас разделили, чтобы присматривать за артиллерией, которую перебрасывают с места на место. Работенка тяжелая, но лучше вчерашней.
–Согласен.– Идриан подошел и встал рядом с Тадеасом, осторожно надавив на стеклянный глаз. Убедившись, что рядом никого нет, он тихо добавил:– Опять началось.
–Уже?– Взгляд Тадеаса метнулся к нему, лицо стало озабоченным.– Я думал, глаз начнет разрушаться только через два-три года.
–Я тоже так думал, но… прошлой ночью здесь появился Демир и попросил пойти с ним на грентский стекольный завод, чтобы забрать мастера Кастору. Когда мы пришли туда, оказалось, что Кастора смертельно ранен. Он умер через несколько минут.
Идриан говорил бесстрастно, так, словно рапортовал требовательному генералу. Он боялся, как бы эмоции не захлестнули его.
Тадеас и глазом не моргнул, услышав о племяннике. Может, он уже знал, что тот был здесь, а может, все это не удивляло его. Он положил руку на плечо Идриана:
–Мне жаль. Твое соглашение с министерством… Они ведь знают, что глаз сдерживает твое безумие. Придется им искать мастера, чтобы он сделал для тебя новый глаз, верно?
–Так сказано в договоре. Но я очень боюсь, что никто не сможет сравняться с Касторой. Он был лучшим.
–Мы найдем кого-нибудь.
Эти слова прозвучали неубедительно, но дали Идриану кое-какое утешение, ведь они исходили от друга.
–У меня есть правило – оплакивать погибших не раньше, чем война закончится. Но вчера было тяжело. Кастора спас мне рассудок. Он был хорошим человеком. Подумать только, наши безмозглые солдаты закололи его штыками до смерти. Он не должен был умереть. Попасть в плен – пускай, но не умереть.
–Да, он много значил для тебя,– мягко сказал Тадеас.– Как друг и своего рода врач. Какую форму приняло безумие на этот раз?
Тадеас подался вперед, вглядываясь в стеклянный глаз Идриана, как хирург.
–Детский смех.
–Такого я не припомню.
–Это в первый раз.
–Я должен сообщить об этом в министерство,– сказал с несчастным видом Тадеас.– Ради твоей же безопасности.
Идриан схватил Тадеаса за руку:
–Не надо.– Ему совсем не хотелось, чтобы врачи из министерства оторвали его от друзей, заперли в лечебнице для психов и следили за каждым его шагом.– Со мной все будет в порядке.
–Безумие не ослабит твою способность сражаться?– осторожно спросил Тадеас.
Идриан фыркнул. Тадеас знал ответ наперед.
–Нет, конечно нет.
–А если бы ты знал, что ослабит, то сказал бы мне?
–Да.
Тадеас с сомнением посмотрел на него:
–Может быть, это отклик твоего разума на смерть Касторы и со временем все уляжется само собой. Твой глаз еще полон цвета и не меньше двух лет будет вызывать резонанс. За это время ты подыщешь другого мастера.
Идриан сглотнул, подавляя тревогу и неуверенность. Он не стыдился говорить о таких вещах с Тадеасом, просто в этом не было надобности. Тадеас и без того знал обо всех его бедах. Вместо этого он сказал:
–Буду надеяться.
Пришлось сдержаться и не обмолвиться ни словом о канале феникса. Обычно он доверял другу любую тайну, но к обещанию, которое дал Демиру, решил отнестись серьезно. Ни одно слово об этом деле не сорвется с его уст, но и сам он постарается больше не думать о тайне, чтобы не туманить свой разум. Если годглас исчезнет, ему конец. Нет смысла все время возвращаться мыслями к этому.
