Киззи не нужно было повторять дважды. Сибриал еще только вставал из-за стола, а она уже бежала к выходу, петляя извилистыми служебными коридорами, мимо личных покоев, затем через кухню. Она была в нескольких шагах от выхода, когда знакомый до тошноты голос рявкнул за ее спиной:
–Киззи!
Киззи замерла. Придав своему лицу скромное выражение, она повернулась и увидела Сибриала, который стоял посреди коридора, уперев руки в бока. От людей она слышала, что Сибриал очень похож на их отца в молодости, не считая цвета волос: та же бочкообразная грудь с толстыми руками, чисто выбритая квадратная челюсть. В одной руке он сжимал трость, его физиономия раскраснелась от выпивки.
–Брат,– сказала Киззи, приветствовав его полупоклоном.
Наверное, он велел персоналу оповестить его, если она придет. Она тихо выругалась.
Только этого ей и не хватало.
–Какого черта ты делаешь в моем клубе?
–У меня есть…
–Если ты хотя бы пикнешь о своих привилегиях, я прикажу тебя пристрелить.
Киззи прикусила язык. Сибриал мог запросто привести в исполнение свою угрозу, наплевав на последствия. Значит, он все еще зол. Не нужно настраивать его против себя еще больше.
–Я пришла спросить у Ветерикси, как мне загладить свою вину перед тобой,– сказала она, умоляюще протягивая к нему руки.
–Загладить свою вину? Ты чертова стерва! Из-за тебя мое имя целую неделю полоскали во всех оссанских газетах. И у тебя хватает наглости думать, что ты можешь загладить свою вину?– Повернув голову к служанке, которая пыталась проскользнуть мимо с бутылкой бренди, он крикнул:– Не двигайся, стекло тебе в задницу!
В коридоре стало совсем тихо, даже в клубе и на кухне смолкли голоса. Киззи видела, как в дальнем конце коридора показались люди: любопытные гости решили посмотреть, из-за чего случился переполох.
–Мне жаль, Сибриал, правда. Я же не знала, как все получится.
Киззи лгала, надеясь сыграть на том, что Сибриал считает ее дурочкой.
–Невежество – не оправдание для предательства.
«Предательство», пожалуй, звучало слишком громко, ведь все это почти не имело для него последствий. Киззи медленно пятилась, в желудке возник ком. Надо было как можно скорее разрядить обстановку, иначе о стычке узнал бы отец Ворсьен, а Киззи совсем не хотела привлекать его внимание к своей особе.
–Прости,– сказала она.– Давай вернемся к этому разговору, когда ты будешь трезвым.
С этими словами она шмыгнула за угол, миновала кухню и выскользнула в переулок за клубом. Если ей повезет, утром Сибриал даже не вспомнит об их стычке и вообще потеряет к ней интерес.
Но удача изменила Киззи. Она уже добежала до середины переулка, когда впереди распахнулась дверь, через которую в клуб обычно вносили товары, и из нее выскочил Сибриал, выкрикивая ее имя. Портье, слуги и охранники бросились врассыпную, видя, что он в ярости. Киззи тоже была готова забыть о гордости и спрятаться за бочкой с виски, но Сибриал уже заметил ее.
–Ты грязный кусок дерьма!– проревел он, приближаясь.– Ты недостойна носить символ Ворсьена. Я сам срежу его с тебя!
Он пошарил у себя на поясе в поисках ножа, но, к облегчению Киззи, не нашел его. Тогда он замахнулся на нее тростью. Еще шаг, и он оказался рядом с ней.
Сибриал был известным дуэлянтом и боксером. Будь у него меч, он наверняка убил бы Киззи на месте, даже если бы она защищалась. Вот только она не могла защищаться. Поднять руку на законного наследника Ворсьена было тягчайшим грехом в глазах ее отца, поэтому она безропотно приняла первый удар. Трость обрушилась на ее левую руку с такой силой, что та сразу онемела. Киззи отшатнулась.
–Сибриал,– прошипела она,– не делай этого.
Ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы не потянуться за стилетом. В итоге она поступила по-другому – использовала колдовство, чтобы схватить одну из своих стеклянных бусинок для вскрытия замков. Бусинка вылетела из кармана, крохотная, почти невидимая, и зависла у шеи Сибриала. Если он действительно убьет ее, то последнее, что она сделает,– воткнет эту чертову штуку ему в горло.
Сибриал снова взмахнул тростью; второй удар пришелся в то же место. Киззи почти не почувствовала боли, но у нее закружилась голова. Тихо ругнувшись, она привалилась к стене клуба, искренне надеясь, что кто-нибудь остановит Сибриала, прежде чем он убьет ее. Например, Каприк, вот только он сейчас с дейзгласом. Или Ветерикси, или один из его друзей, или другой наследник. Кто угодно.
Она увернулась от третьего удара и от четвертого тоже. Стеклянный наконечник трости громко стучал по кирпичу, и Киззи сосредоточилась на бусинке, незаметно плывшей над плечом Сибриала.
–Стой смирно, стекло тебя задери! Сейчас я задам тебе трепку, которую должен был задать…
Киззи потеряла терпение. Она не убьет его бусинкой, как бы ей ни хотелось этого, но и не позволит ему убить себя. Как рядовой боец она не могла ничего противопоставить ярости Сибриала, но как его единокровная сестра нашла выход: уклонилась от нового удара, подскочила к разъяренному братцу и схватила его за тунику.
–Монтего вернулся,– прошипела она ему на ухо.– Ты точно хочешь, чтобы о моей смерти написали в газетах прямо сейчас?
Сибриал вырвался. Ей показалось, что он готов продолжать избиение. Но он смотрел на нее широко раскрытыми глазами, подняв трость. Ярость Сибриала угасла мгновенно, как свеча на сильном ветру. Он явно взял себя в руки.
–Ты не стоишь моих усилий,– выплюнул он, развернулся и пошел к служебной двери.
Киззи стояла, придерживая левую руку правой; не меньше десятка портье и слуг с тревогой наблюдали за ней. Собравшись с силами, она положила стеклянную бусинку обратно в карман. Как только Сибриал скрылся, ее окликнул портье и спросил, не нужен ли ей курглас. Она отмахнулась от него и, пошатываясь, побрела по переулку.
По пути она достала из кармана кусочек милкгласа – не самого лучшего, однако притупившего боль. К руке скоро вернулась чувствительность. Надев перчатки и прикрыв лицо носовым платком, она нашла ближайшую курьерскую контору и принялась колотить в дверь до тех пор, пока ей не открыли.
–Бумагу!– велела она парнишке лет тринадцати.
Ветерикси сообщила ей одну важную вещь: Глиссанди тщательно оберегает свою репутацию. Может, здесь ее слабое место?
Парнишка принес бумагу и карандаш, и Киззи быстро нацарапала записку: «Я знаю, кого ты убила восемнадцать дней назад. Встретимся завтра, в десять вечера, перед пабом „Пальмора“ на набережной Абажур. Приходи одна, или твое имя появится в газетах».
Эту записку она отдала парнишке вместе с пригоршней монет.
–Доставь в клуб «Хай Ворсьен», госпоже Глиссанди Магна лично в руки,– приказала она.
Мальчик уставился на нее:
–С вами все в порядке, мэм?
