Тот взял ее, сломал печать, прочитал послание и сказал:
–Выдвигаемся утром. Зеленые куртки прикроют наш отход, а мы должны первыми явиться в Медные холмы, чтобы подготовиться к встрече с Керите.
Идриан заставил себя успокоиться и подумать. До выхода еще восемнадцать часов. Может, он успеет? Да, но это большой риск. Ему понадобится помощь. Может ли он рассказать что-то друзьям, не нарушая своего обещания? Есть ли у него выбор?
–Демир дал мне секретное поручение,– тихо сказал он.
Если он и потерял внимание своих спутников ненадолго, то теперь вернул его снова, и с лихвой. Мика расхохоталась, а Тадеас застонал:
–Стекло его задери! Так я и думал. И когда ты собирался сказать мне об этом?
–Никогда.
–Так почему теперь говоришь?
Мика снова рассмеялась:
–Это что-то во дворце, да? Ты вчера весь день туда рвался и сегодня с утра тоже.
–Да,– медленно произнес Тадеас,– точно. И не потому, что тебе не терпится захватить долбаного герцога Грента и заставить его армию сложить оружие. Какого хрена нужно моему племяннику в герцогском дворце?
Идриан глядел на них свирепо, как на врагов. Ему совсем не хотелось оправдываться перед ними, однако надо было придумать что-то в защиту Демира и самого себя. Это помогло ему собраться с мыслями.
–Я обещал ему выкрасть золитовый самородок из коллекции герцога,– сказал он.
Последовало долгое молчание, которое нарушила Мика:
–Может, еще что-нибудь скажешь?
–Я и так уже предал доверие Демира. Больше ничего.
Тадеас знаком велел Мике молчать, а сам задумчиво нахмурился. Идриан прямо-таки видел, как у него в голове складываются кусочки головоломки. Конечно, он не Демир, но тоже Граппо. Слишком умен, чтобы быть счастливым, но, к счастью, достаточно умен, чтобы не высказывать свои догадки вслух.
–Отлично,– наконец сказал Тадеас.– Так почему ты все-таки решил посвятить нас в это сейчас?
–У меня остался всего один шанс на то, чтобы выполнить задание. Ты все равно заметишь мое отсутствие вечером, так что можно попросить тебя помочь.
–Твое отсутствие?– эхом отозвалась Мика. На ее лице появилось понимание.– Стекло меня поцарапай, ты что, пойдешь туда один?
Идриан кивнул. Другого варианта не было. Судьба и так сделала ему подарок: они покидают город не сегодня, а завтра. Он никогда не простит себе, если упустит этот шанс.
–Так вот зачем,– усмехнулся Тадеас,– ты попросил у Вэлиента овечью шкуру.
–Точно.
Тадеас расхаживал взад-вперед, яростно грызя черенок трубки.
Идриан ждал от него упрека, порицания и даже прямого запрета приближаться к дворцу. И задавался вопросом, способен ли он ослушаться. Старые друзья по-настоящему сталкивались лбами всего несколько раз, и Тадеас всегда выходил победителем исключительно благодаря силе воли.
Вдруг он встал и повернулся лицом к Идриану:
–Чем мы можем тебе помочь?
План Идриана не сложился еще и наполовину – с момента получения приказа прошло всего две минуты. Он поднял руку – «дай подумать»,– потом сказал:
–Придется пойти туда без доспехов. Слишком уж они шумят. Значит, понадобится до хрена форджгласа. Мешок с гранатами. План герцогского дворца и донесения разведки о позициях противника.
–Мика?– спросил Тадеас.
–За гранатами дело не станет, форджглас наверняка есть у Вэлиента – может, поддельный, среднего резонанса, но есть.
–Об остальном я позабочусь, как только мы вернемся на линию,– пообещал Тадеас.– Зеленые куртки у нас в долгу за твой вчерашний маневр, их командир – сестра начальника разведслужбы у Ставри. Но они начнут задавать вопросы. Что им сказать?
–Скажи, чтобы не лезли не в свое дело, стекло их дери,– фыркнул Идриан.
–Ладно, что-нибудь придумаю.
Идриан прерывисто вздохнул. Друзья просто не знали, как важно это для него. Без синдерита не будет сделки с Демиром. А без сделки с Демиром он продолжит скатываться в безумие без надежды на отсрочку. Он уже почти видел себя на поле боя рубящимся с воображаемым врагом. Идриан открыл рот, чтобы сказать спасибо, но Тадеас остановил его, покачав головой.
–Молчи, стекло тебе в задницу,– сказал он.– Если разведчики Ставри пронюхают, в чем дело, нас обоих отдадут под трибунал. Ну и взбучку устрою я племяннику, когда все закончится.
20
Набережная Абажур – мощная деревянная конструкция – тянулась вдоль одного берега реки Тьен на северо-восточной окраине Оссы. Как и на улице Славы, здесь смешивались все оссанские касты: бедный торговец рыбой зорко стерег свой товар всего в паре шагов от роскошной витрины ювелира, матросский бар занимал помещение в дорогой гостинице для приезжих торговцев. Может быть, поэтому у всякого, кому довелось побывать на Абажуре, неизменно складывалось впечатление, будто он попал на карнавал. Только здесь, в отличие от улицы Славы, все было просто и мирно, почти по-домашнему, заведения закрывались с наступлением темноты летом и в девять часов зимой.
Киззи прибыла на встречу на два часа раньше времени, которое назначила сама, и прогуливалась, наблюдая за тем, как закрываются лавки и над ресторанными столиками во внутренних дворах гаснут фонари. Она присматривалась ко всем и вся, искала укрытия, высматривала засаду. Ей хотелось быть готовой к любому обману, на который может пойти Глиссанди. Она даже прибегла к колдовству и раскинула свою ментальную сеть над районом, выискивая гласдансеров: вдруг у Глиссанди есть связи среди них? Но гласдансеров не оказалось.
Около десяти вечера Киззи вывернула куртку наизнанку, сменив яркую вышивку на тускло-серую подкладку, вынула малиновое перо из фетровой шляпы и чуть сдвинула ее набок, а нижнюю часть лица повязала платком.
«Пальмора» была одним из немногих пабов, не закрывавшихся после наступления темноты; там выпивали рабочие, повара, уличные музыканты и продавцы, когда их клиенты расходились по домам. Киззи поднялась на второй ярус набережной, в полуквартале от «Пальморы», присела за толстенной деревянной опорой и стала наблюдать за входом в паб.
К ее большому удивлению, Глиссанди явилась ровно в десять. Алый жакет поверх черной туники явно отвечал ее представлениям о сдержанности в одежде, но принадлежность к сословию состоятельных людей бросалась в глаза даже издали: Глиссанди походила на даму, которая, выйдя из лавки ювелира, по ошибке свернула не туда. Она хмурилась, поглядывая то в одну, то в другую сторону, придерживая рукой что-то тяжелое, спрятанное под курткой.
Пистолет? Вряд ли, слишком велик. Два пистолета?
Киззи достала плетеные серьги и вдела по одной в колечко на каждом ухе. Витглас ускорял ход мыслей, форджглас взбадривал мышцы, но сейчас ей было нужно другое стекло, зрительное. Мир сразу стал ярче. Зрение и слух обострились. Рыбный запах с реки сделался невыносимым. Киззи немного подождала, привыкая, и стала оглядывать окружающие кварталы с высоты своего наблюдательного пункта. Никаких признаков телохранителей Глиссанди или иной ловушки. Может, они хорошо замаскировались? Или Глиссанди все же решила внять призыву Киззи и играть в открытую?
