Стемнело. В цехе горели газовые фонари и печь, которую продолжали подкармливать дровами работники. Хозяин завода почти час молча стоял и наблюдал за работой Тессы.
А она все смешивала и смешивала курглас, перебрав десятки вариантов, исправив десятки ошибок.
Она не знала, сколько времени прошло, когда резонансы наконец совпали. Сперва ей показалось, что она опять ошиблась, соединив лишь три стекла из четырех. Но, отодвинув изогнутый, еще теплый кусочек стекла на расстояние вытянутой руки, Тесса увидела, что магия перетекает сразу по всем четырем элементам, и ощутила, как они мощно гудят в ее пальцах. Она поспешила к Демиру.
Монтего, обмякший от усталости, сидел рядом с Демиром, положив голову на верстак, и нашептывал другу на ухо что-то нежное. Глаза Демира были приоткрыты, тяжелое дыхание с хрипом вырывалось из груди. Тесса зажгла над ними фонарь и сняла влажный компресс, который наложили совсем недавно. Курглас среднего резонанса, произведенный стеклоделами Просоци, показал себя наилучшим образом: ожог все еще выглядел страшно, но так, словно после травмы прошла уже неделя.
Демир посмотрел на Тессу и промычал что-то невнятное, но явно вопросительное.
–Высокорезонансный комбинированный годглас,– сказала она ему.– Не знаю, сработает ли он так, как задумано, но…– Одной рукой она открыла Демиру рот, а другой сунула туда годглас.– Держи, но не прикусывай. Не хватало еще осколки из тебя вытаскивать.
Демир сделал, как было велено. Тесса пошарила по верстакам, нашла на одном карманные часики, оставленные кем-то из стеклоделов, и посмотрела, сколько времени.
Почти шесть утра. Значит, она проработала у печи двадцать часов подряд, без перерывов на сон или обед. Приказав себе не думать об этом, Тесса сосредоточилась на секундной стрелке, одним глазом посматривая на рану Демира. Сначала она не могла понять, происходит что-нибудь или нет. Затем ожог стал затягиваться, медленно, но верно. На месте сожженной плоти наросла новая. Похожую на воронку рану затянула молодая кожа, розовая и сморщенная.
Когда магия начала действовать, Тесса увидела на груди Демира чешуйки гласрота. Они мерцали в свете газового фонаря, с каждой секундой становясь все отчетливее. Тесса смахнула их ладонью, но они тут же выросли снова. Прошла минута. Полторы. Две.
Часы показали, что две с половиной минуты истекли. Тесса взяла годглас изо рта Демира и нашла коробку с пробковой подкладкой, чтобы положить его туда. Потом вернулась к Демиру и ощупала бело-розовый шрам, который всего пару минут назад был дыркой с рваными краями. Глаза Демира были закрыты, но дыхание стало ровным. Она пощупала его пульс.
В норме.
Губы Демира едва заметно шевельнулись, и Тесса наклонилась, прислушиваясь.
–Я спасен,– прошептал он.
Тесса почувствовала, как огромное напряжение стремительно покидает ее тело. Она, наверное, упала бы, если бы уже не опиралась на верстак. Положив голову на голую грудь Демира, она почувствовала, как болит каждая жилка ее тела. Не снимая тяжелых ботинок и фартука, она забралась на верстак, вытянулась рядом с Демиром, закрыла глаза и заснула крепким сном.
25
Идриан получил восьмичасовой отпуск, что оказалось совсем не трудно из-за неразберихи, которой сопровождался вывод Иностранного легиона из Грента, и помчался в Оссу – доставить синдеритовый слиток в отель «Гиацинт». Консьерж сказал ему, что Демира нет на месте, но разрешил отнести слиток прямо в кабинет Демира, под присмотр самой начальницы охраны отеля. Идриан ушел встревоженный, жалея, что не смог передать слиток Демиру прямо в руки; он успокаивал себя тем, что сделал все возможное и этого должно быть достаточно. В глазнице искусственного глаза уже начался зуд, подсказывавший, что очередной бой не за горами.
Ближе к вечеру Идриан вернулся в Иностранный легион, который уже стоял к западу от Оссы, в Медных холмах – именно туда перебросили три бригады. Вообще, там располагались сельскохозяйственные угодья столицы империи, однако на зиму все работы прекращались, а холмистая местность изобиловала позициями, удобными для обороны, и высотами для артиллерийских батарей.
Одну из таких высот, на правом фланге армии, и заняли железнорогие. Солдаты и инженеры, вооружившись короткими саперными лопатами, рыли траншеи и строили частоколы для защиты семи тяжелых пушек и четырех мортир, пока артиллерийские расчеты проводили учения, готовясь к бою. Местность вокруг батареи кишела солдатами регулярной армии и резервистами – подтянулись даже роты Национальной гвардии из столицы. По склонам холма бродили гласдансеры, знакомясь с ландшафтом и привыкая к ветрам.
Сам Идриан всегда предпочитал быть в гуще событий, но он понимал, почему на лицах соотечественников читалось облегчение. В городе именно они воевали на передовой, захватывали мосты, возводили баррикады и бросали гранаты. Здесь, на открытой местности, саперы были не так востребованы и занимались физическим трудом под руководством опытной Мики; почти все были этому рады.
Пусть теперь пехота удерживает линию фронта, для разнообразия. А Идриан и железнорогие будут защищать артиллерию.
–Ну, как наши дела?– спросил Идриан, входя под навес, где жарко спорили Тадеас и Мика.
Тадеас оглянулся на Идриана; Мика не упустила возможности показать грубый жест за его спиной.
–Эй, я все вижу,– огрызнулся Тадеас. Идриану же он ответил:– Из Грента вывели почти всех. Здесь у нас надежные оборонительные позиции, и если Керите решит обойти нас с фланга, то потеряет не меньше недели.
–Разве Ставри не собирается наступать?
–Он не видит в этом необходимости, и на этот раз я с ним согласен. Пусть Керите сама придет к нам.
–Сколько у нас времени?
–Если она пойдет в лобовую атаку? Два дня. Если решит повременить, то, может, и больше.
–Держу пари, что скорее первое, чем второе.
–Что, глаз снова чешется?
Идриан кивнул.
–Стекло тебя раздери,– ответил Тадеас.– Это, конечно, мистика – шестое чувство и все такое, но оно еще никогда нас не подводило. Пусть твои саперы поработают всю ночь, Мика.
Та закатила глаза:
–Стекло мне в задницу. Ладно, но я припрягу кого-нибудь из гвардии, пусть помогают. Раз уж дураков-полицейских притащили сюда играть в солдатиков, пускай помозолят руки вместе с нами.
–Я отправлю посыльного в ближайший полк,– сказал Тадеас.
Идриан поднялся на несколько десятков футов по склону холма, чтобы осмотреться и понять, с какой стороны вражеские солдаты, скорее всего, будут наступать на их батарею. Когда начнется бой, именно там ему придется сосредоточить свои усилия. Конечно, пробивник наиболее эффективен в нападении, но это не значит, что при необходимости им нельзя заткнуть дыру в обороне.
Он вернулся к Тадеасу, который продолжал спорить с Микой.
–Мины нужны здесь, здесь и здесь,– настаивал Тадеас, тыча пальцем в незаконченные укрепления.
