–Удачи тебе, Киззи. Я знаю, с отцом Ворсьеном непросто.
Киззи помахала Гориану рукой и взяла кеб, который доставил ее прямо в Фэмили-Хилл – часть города, обнесенную стеной и заполненную особняками семей-гильдий. Улицы здесь были широкими, вдоль них располагались небольшие поместья. Дома, большей частью кирпичные, в несколько этажей, были окружены садами и опоясаны красивыми изгородями. Иностранцы и простолюдины могли сколько угодно считать, будто мощь Оссанской империи сосредоточена в районе Ассамблеи, но члены семей-гильдий точно знали, что настоящая власть рождается здесь.
Ворсьены были одной из самых значительных и богатых семей-гильдий. Местоположение особняка, которым они владели, соответствовало степени их могущества: почти на самой вершине Фэмили-Хилла, в роще, прорезанной извилистой подъездной аллеей, вечно забитой экипажами: клиенты, сотрудники и союзники Ворсьенов являлись сюда еженедельно, чтобы засвидетельствовать почтение главе гильдии.
Аллея привела Киззи к главному входу, где уже толпились клиенты-коммерсанты, нервно теребя в руках шляпы и ожидая своей очереди предстать перед очами грозного отца Ворсьена. Створки дверей были еще закрыты, значит у старика совещание. Киззи взглянула на карманные часы и прошлась по фойе, одним глазом косясь на дверь кабинета, а другим – на клиентов, старательно делавших вид, будто не замечают ее. Конечно, гильдейскому бойцу не подобает слоняться без дела на виду у публики. Но Киззи – бастард этой семьи, и у нее есть свои права, пусть небольшие, за которые она будет цепляться до самой смерти.
Но куда больше, чем неодобрение клиентов, ее беспокоила мысль о том, чего хочет отец. Может, ему сообщили о ее недавней стычке с Сибриалом и он желает наказать дочь за это? Вдруг он снимет ее с дела Демира и прикажет сделать что-нибудь мерзкое?
Дверь распахнулась. Диагуни, семейный дворецкий, придержал ее, пропуская пожилую женщину, которая выбежала из кабинета и пронеслась через фойе, ни с кем не встречаясь взглядом. Диагуни был высоким, худым и лысым; светло-оливковая кожа выдавала уроженца Балка. Дворецкий проводил пожилую женщину сумрачным взглядом и ткнул подбородком в сторону Киззи:
–Киссандра, твой отец сейчас примет тебя.
Как, ее призвали не для того, чтобы назначить дату встречи? И даже не заставили ждать, пока уйдут важные клиенты? Очень странно. Киззи сняла шляпу и последовала за Диагуни. Просторное помещение было от пола до потолка отделано белым мрамором, но при этом – удивительное дело – лишено стеклянных витражей. Не считая мрамора, в комнате почти отсутствовали признаки роскоши: немного золотой отделки, два высоких окна и камин, такой большой, что в него могла бы въехать карета. Сейчас камин был пустым. Единственное во всем кабинете кресло было повернуто к нему спинкой. В кресле, лицом к двери, сидел семидесятилетний старик, одутловатый и сгорбленный, чье тело скрючилось от многолетнего сидения.
Когда-то его звали Статдом, но уже много лет все знали его исключительно как отца Ворсьена. В свое время он был молодец хоть куда: стройный, атлетически сложенный, предпочитавший витгласу форджглас. Но Киззи не помнила его таким. Для нее он почти всю жизнь был толстым старым негодяем, и только. Однако она понимала, что отца не стоит недооценивать. Ведь отец Ворсьен, старейшина Внутреннего собрания, был одним из самых умных и влиятельных людей в Оссе.
Киззи подождала, пока Диагуни не закроет за собой дверь, подошла к отцу, склонилась перед ним и почтительно приложилась губами к большой татуировке на его руке. Татуировка слегка царапнула ей губы – частички стекла давно уже проступали сквозь отцовскую кожу. Магия годгласа нередко убивала тех, кто злоупотреблял ею, а иногда просто корежила их плоть, как это случилось с отцом Ворсьеном.
–Добрый день, моя незаконнорожденная дочь.
–Отец,– ответила Киззи, не поднимая головы и подавляя гнев, вызванный тем, что он сделал ударение на слове «незаконнорожденная». Она понимала, что это не случайность: он хотел причинить ей боль и добился своего.– Ты хотел меня видеть?
–До меня дошел слух, что Каприк сдал тебя в аренду Демиру Граппо.
Никаких расспросов о ее здоровье. Никаких любезностей. Сразу к делу. Это было кстати. Киззи не испытывала ненависти к отцу, но не хотела проводить с ним много времени.
–Это так.
–Для чего он тебя нанял?
–Чтобы разыскать убийц Адрианы,– без колебаний ответила Киззи.
Она никогда не испытывала угрызений совести, случайно или намеренно вводя в заблуждение других бойцов семейства Ворсьен, партнеров или клиентов гильдии, а то и своих единокровных братьев и сестер, но лгать отцу Ворсьену она бы не стала. Ожидая ответа, она даже скрипнула зубами: челюсти свело от напряжения. Неужели он тоже замешан в убийстве? И теперь прикажет ей бросить это дело? Она осторожно подняла глаза. Отец сидел поджав губы, его лицо было непроницаемым.
–Каприк сказал мне, что ты понадобилась ему для охраны отеля.
–Демир хотел, чтобы он так думал.
–Умный мальчик. Не доверяет даже другу детства. А тебе, значит, доверился.
–Каприка свели с Демиром обстоятельства,– сказал Киззи.– А со мной…– Ее покоробило от выспренности того, что она собиралась сказать, но она все же закончила свою мысль:– Его связывает настоящая дружба.
–Ах да. Демир, Монтего и ты были неразлучны годами. Я до сих пор потрясен: как Адриана позволяла своему единственному сыну дружить с теми, кто стоит настолько ниже его? Но это, похоже, не самая большая странность, присущая им.– Отец Ворсьен устало вздохнул.– И что же ты выяснила?
–Пока ничего, еще работаю.
Киззи уклонилась от прямого ответа, надеясь, что отец не будет настаивать. Напряжение не оставляло ее, она ожидала каждого его слова с таким трепетом, с каким осужденная на казнь преступница, наверное, ждет удара топора. Киззи была почти уверена, что отец прикажет ей бросить эту работу и тем самым косвенно подтвердит свое соучастие в убийстве. К ее удивлению, он только хмыкнул:
–Мне будет интересно узнать, что ты найдешь. Я и сам хотел дознаться, чьих это рук дело, но Внутреннее собрание решило не копать дальше.
Ну еще бы! У Элии Дорлани рыльце в пуху, это уж точно, а может быть, и у других тоже. Зато отец Ворсьен, кажется, ни при чем.
–Вы… хотите, чтобы я перестала?
Отец Ворсьен усмехнулся:
–Э нет. Я заверил собрание, что не стану совать свой нос в чужие дела, но Демир Граппо таких обещаний не давал. Кроме того, у меня есть занятие поважнее.– Он на мгновение умолк, его лицо, до сих пор почти веселое, нахмурилось.– Ты знаешь, что такое канал феникса?
–Я? Нет.
Киззи поглядела на отца, недоуменно подняв бровь.
–Это устройство для производства стекла, существующее пока только в теории. Тебе не обязательно знать, как именно оно работает. Гораздо важнее то, что перед смертью Адриана Граппо занималась созданием такого канала.
