–Я могу вам помочь,– сказал Саня Киняйкин.
–А кто ты такой?– спросил Дубко.
–Я участковый инспектор.
–А, участковый… Спасибо, конечно, но помощь нам не нужна. Справимся и так.
–Но как же!– заупрямился Саня.– Там остался мой пистолет! Табельное оружие! Они у меня его отобрали! Мне его надо вернуть!
–Разберемся и с твоим пистолетом,– сказал Дубко.– А пока, если ты представитель закона, назначаю тебя главным. Доведешь всех до места назначения. Помогайте старику, он совсем слаб.
–А кто вы такой, чтобы мне приказывать?– закусил удила Саня.
–Кто я такой?– вздохнул Дубко.– Из спецназа мы… Мое звание – майор. Поэтому выполняй-ка мое приказание без лишних вопросов и рассуждений. Ну все. Ступайте.
Для Сани этого было достаточно: он чтил субординацию, а слово «спецназ» так и вовсе произвело на него сногсшибательное действие.
–Все понятно!– с готовностью произнес он.– Ну, так мы пойдем! Не беспокойтесь, все будет в порядке!
Когда освобожденные заложники и Сашко скрылись в полутьме, бойцы рассмеялись. Было понятно, по какой причине они смеются – из-за Сани Киняйкина.
–Вы только на него гляньте!– проворчал Дубко.– «Кто вы такой, чтобы мне приказывать…» Лучше бы в заложники не попадался, если уж он такой принципиальный! А то ведь и сам угодил, да еще и пистолет там оставил!
–Ну, в жизни бывает всякое,– примирительно произнес Рябов.– Так что не ворчи на пацана.
–Ладно!– Дубко потер лицо ладонью.– Как бы там ни было, а первый раунд остался за нами. Теперь приступаем ко второму раунду. А там и к третьему…
* * *
Первый раунд оказался непростым, но второй, по всем раскладкам, обещал быть еще труднее. А уж третий – так и вовсе труднее, чем два первых.
После освобождения заложников спецназовцы намеревались выкрасть командиров стихийного отряда, ушедшего из поселка на заимку. Убивать их было не за что, да и нельзя по закону: все они были советскими гражданами. Польстившиеся на шальные деньги, обманутые, может быть, ненавидящие советскую власть, но граждане. Притом не совершившие никакого преступления. Уход с оружием в руках в тайгу не был преступлением как таковым – уже потому, что никто из этого оружия ни в кого пока не выстрелил.
Итак, выкрасть командиров. Спецназовцы рассчитывали, что те, кто ушел в тайгу, оставшись без командиров, растеряются, образумятся, сложат оружие и уйдут с заимки. Любое войско без командиров – это не войско. А уж тем более люди, которые поперлись на заимку, сами толком не понимая, для чего они это сделали.
Плененный Сашко в подробностях рассказал, где могут находиться командиры этого войска. В штабе, рядом с харчами. Командиров было трое: Остап Луцик, дядько Григорий и дядько Павло. Если Сашко назвал их дядьками, то это, скорее всего, означало, что все они люди в возрасте. Бывшие бандеровцы, выловленные в свое время в волынских лесах, этапированные в Углеград, да так здесь и оставшиеся. То, что люди были в возрасте,– это было и хорошо, и плохо. Плохо – потому что они наверняка еще помнили, что значит воевать в лесах, и могли устроить какую-нибудь каверзу, о которой спецназовцы даже не подозревали. Хорошо – потому что с пожилым человеком воевать куда как легче, чем с молодым и прытким.
Вот их-то и намеревались похитить спецназовцы. Причем делать это надо было быстро, пока не пришли в себя запертые в дровянике часовые. И пока чужие не хватились своего часового. Ведь если одни придут в себя, а другие – хватятся, то тогда все мгновенно изменится. Тогда попробуй-ка похитить тех командиров… Вряд ли это у тебя получится так вот запросто, без стрельбы и крови, будь ты хоть трижды спецназовцем. Значит, надо поторопиться. Потому что дорога каждая секунда.
…Все три командира находились в штабе: иОстап Луцик, и дядько Григорий, и дядько Павло. Кроме них там же присутствовал и Крук. Командиры совещались – решали, как быть дальше. Вопрос был важным сам по себе, а еще он был важным потому, что никто не мог сказать, как поведут себя люди, по сути запертые на заимке. Люди роптали. Заимка казалась им местом ненадежным, но уйти из нее им было некуда. Уйти подальше в тайгу? Но далеко ли уйдешь по такому снегу? Да и что там делать, в тайге? Чего ждать, на что надеяться? Вернуться домой? Так ведь страшно! А вдруг и вправду их поубивают за бандитизм? А не поубивают, так засадят за решетку на веки вечные! Может ли такое быть? По всем предположениям выходило, что может. А если может, то, значит, все так и случится. Или расстреляют без суда и следствия, или упекут на долгие сроки. Так что же делать?
–Вам всего-то и нужно, что удержать людей на заимке два или три дня!– раздраженно втолковывал командирам Крук.– Пока мы не сделаем все свои дела!
–А когда сделаете – тогда что?– скептически спросил дядько Павло.
–А тогда можете идти на все четыре стороны!– зло ответил Крук.
Он раздражался все больше и больше, и тому были причины. Да, он сделал многое из того, что задумал: организовал делегацию в горком партии, создал повстанческий отряд, увел его в тайгу… Даже успел о своих успехах доложить по рации своим начальникам. То-то, должно быть, сейчас в радиоэфире шум и гвалт! А какие заголовки в газетах! Но это еще далеко не все! И делегация, и повстанческий отряд – все это, так сказать, теория. Реальных дел нет! Делегация ничего не добилась, отряд не сделал ни единой вылазки, даже диверсанты, которых Крук притащил с собой в эти заснеженные леса, ничего не взорвали и не подожгли! Они даже ни разу не выстрелили! А ведь это было очень непросто – доставить сюда целый диверсионный отряд. Сколько подготовительной работы было проделано, сколько денег истрачено! И за все это с Крука спросят – ведь это именно он здесь главный!
Конечно, Крук может сказать, что виной всему неожиданно объявившийся отряд спецназа КГБ. Это тебе не здешняя нерасторопная милиция! Чтобы справиться со спецназом КГБ, необходимо умение, необходима соответствующая информация, необходимо, в конце концов, время. Ну так Круку скажут в ответ: «А что,– дескать,– твои диверсанты – это не спецназ? Они такой же спецназ, как и те, что из КГБ. Так в чем же дело? Чего вы там ждали, в тех лесах? Почему не вступили с советским спецназом в бой, почему не победили его?» И что Крук на это ответит? Нечего ему будет ответить… А те, кому нечего отвечать,– те отвечают головой. Собственной головой. Таковы правила у тех хозяев, на которых работал Крук.
Да ведь и это еще не все! Еще Крук интуитивно чувствовал, что этот самый советский спецназ – он где-то совсем рядом! Может быть, эти люди притаились за теми самыми кедрами, черные силуэты которых виднеются из оконца! Может быть, эти люди уже идут сюда, но только Крук их не видит! Может, через какую-то минуту они ворвутся в это самое помещение!
Так что же делать? Послать вооруженных двустволками селян за те кедры, чтобы они прогнали советских спецназовцев? Смешно… Да и не пойдут селяне, испугаются. И диверсанты тоже не пойдут. Спросят Крука: «С чего ты все это взял? Какие у тебя доказательства?» А у него нет никаких доказательств, у него лишь предчувствия… «Нервы!– подумал Крук и поморщился.– Это всего лишь нервы…»
