–Вы все равно ничего не понимаете, я завтра сама обо всем доложу бабушке и матушке,– стиснув зубы, прошептала Фан Цзиньсю. Она немного залилась румянцем.– А вы просто выполняйте свой долг!
Выполнять свой долг также означало и использовать изобретательность. Им следовало обо всем доложить, но определенные детали могли остаться расплывчатыми.
Но ведь это расценят как халатное отношение к своим обязанностям, как же поступить? Третья юная госпожа и молодая госпожа… они бы не решились идти против этих двоих.
Нин Юньчжао уже накинул капюшон, плотно скрыв свое лицо. Охранник не осмеливался посмотреть, да и не хотел знать, кто это, поэтому просто опустил голову и увел его.
Фан Цзиньсю совсем лишилась сил. Прокручивая в голове ночные события, она стала думать, что это больше походит на сон, причем очень странный.
–Третья сестра, большое тебе спасибо,– сказала Чжэньчжэнь.
–Верно, ты должна благодарить меня,– пробурчала Фан Цзиньсю.– Найди в этом мире еще хоть кого-то, кто помогает жене своего младшего брата провернуть тайное свидание с другим мужчиной.
Цзюнь Чжэньчжэнь улыбнулась.
–Ты прекрасно понимаешь, за что я тебя благодарю, не шути.
Спасибо за твою заботу.
Сегодня произошло значительное событие. Фан Цзиньсю ничего не говорила, но на самом деле в глубине души тоже волновалась. Именно поэтому она без колебаний впустила Нин Юньчжао, опасаясь упустить нечто важное.
Фан Цзиньсю выглядела ошарашенной.
–Не обольщайся,– бросила она.– Мы теперь в одной лодке. Это не ради тебя, а ради нашей семьи.
Договорив, она убежала.
Цзюнь Чжэньчжэнь бросила взгляд на фонарик в своей руке и улыбнулась. Не все в этом мире такие уж плохие люди. Даже те, кто изначально настроен враждебно, потихоньку меняются.
Однако изменение в Фан Цзиньсю она могла объяснить. В конце концов, они и правда оказались в одной лодке. Но что случилось с молодым господином Нином? Разве он не испытывал отвращение к Цзюнь Чжэньчжэнь? Даже если он и откопал правду, с чего бы ему приходить к ней и рассказывать все лично?
Вероятно, именно так должен вести себя человек высших моральных качеств. Вот почему он так нравился Цзюнь Чжэньчжэнь. Он и правда хороший человек.
Жаль, конечно, что судьба так сложилась…
Тишина ночных улиц была нарушена звуком лошадиных копыт, а также разговорами и смехом городских стражников возле ворот.
Нин Юньчжао снял капюшон, чтобы стражники смогли четко разглядеть его лицо, и подал соответствующие документы для открытия врат.
Они его, разумеется, узнали.
–Уже слишком поздно, вам лучше остаться в городе,– предложили они, открывая ворота.
–Я все равно не могу уснуть, так что поспешу домой, чтобы как раз к рассвету привести себя в порядок,– с улыбкой ответил Нин Юньчжао.
Какие же эти молодые господа все странные. То гуляют под дождем, то в снегопад отправляются в горы, то шляются посреди ночи. И это не редкость.
Городские ворота захлопнулись за его спиной. Нин Юньчжао, держа в одной руке факел, поехал на лошади вперед.
Ночью лошадь скакала достаточно медленно, и Юньчжао не подгонял ее. Он ехал спокойно и даже не держался за поводья, поскольку в другой руке все еще находилась груша.
Совсем небольшой фрукт даже спустя долгое время пребывания в его руке оставался прохладным.
«Неужели она на ночь глядя ела такую холодную еду?» – подумал Нин Юньчжао. Он непроизвольно поднял грушу перед глазами, после чего откусил сладкий кусочек.
Какой вкус… должно быть, груша с северных земель.
Его губы увлажнились благодаря грушевому соку. Ощущение сухости в мгновение ока исчезло, а жжение в горле прошло.
Нин Юньчжао вспомнил момент, когда она скользнула взглядом по его лицу. Вероятно, тогда Чжэньчжэнь и заметила его измотанный вид и потрескавшиеся губы.
Она очень внимательный человек.
Разумеется, она была внимательна, иначе с ее обидчицей такого бы не произошло. Оружие, изначально направленное на нее, в конечном итоге поразило семью Линь и затронуло семью Нин.
Нин Юньчжао перестал жевать грушу.
И очень безжалостный.
Линь Цзинь-эр и остальные девушки думали лишь о том, как избавиться от противного для них человека, и все их поступки основывались исключительно на этой идее. Но они понятия не имели, как это сделать, а о последствиях и вовсе не думали. Но Цзюнь Чжэньчжэнь не такая. Ее такие мысли даже не посещали, она бы не стала делать столько бесполезных вещей. Если она злилась, единственное, о чем она думала,– разрушение. Причем она незамедлительно принимала меры и наносила решающий удар.
Ее методы тоже, в конце концов, зло.
Не стоит считать, что малое зло можно совершать, а малой добродетелью можно пренебрегать
[10].
Для Нин Юньчжао это были не те качества, которыми стоило восхищаться. Более того, он тоже оказался одним из тех, кто пострадал из-за нее.
Юноша не спеша проглотил грушу и откусил еще кусочек. Звук хруста четко наложился на цоканье лошадиных копыт.
Ему следовало что-нибудь придумать, но у него совершенно не было никаких идей. Стоило хотя бы немного разозлиться, в конце концов, он мучился из-за нее почти два месяца.
Это все чушь собачья.
Какое это имеет отношение к ней?
Нин Юньчжао со всем упорством откусил еще несколько кусочков.
Это не имеет к ней никакого отношения сейчас и не будет иметь никакого отношения в будущем. Их больше ничего не связывает, прошлое должно остаться в прошлом.
Наспех дожевав остатки фрукта, он поднял руку и бросил огрызок в темноту.
По возвращении он выбросит и фонарь.
Не следовало думать об этом слишком много. Раз она смогла, разве ему это не под силу?
Глава 29
Возьми да сделай
Госпожа Нин проснулась сразу, как рассвело. Сначала она отправилась в молитвенный зал для чтения сутры, после этого пролистала расчетные книги.
Этим она занималась в начале и в конце дня.
Чтение сутр в молитвенном зале помогало ей приводить в порядок все семейные дела, а просмотр расчетных книг позволял ей ясно понимать положение дел. Этих занятий было достаточно для главной жены семейства. Могло показаться, что она игнорирует прочие проблемы, но на самом деле она все всегда отчетливо понимала.
