Да она больше их и не увидит. После того инцидента ради защиты ее репутации тех служанок следовало привлечь к ответственности либо продать. Это примерно то же самое, что избавиться от поношенных и поломанных вещей и заменить их на новые. Так получилось бы начать все с чистого листа.
Ей было плевать, останутся эти служанки в живых или нет. Единственное, что ее волновало,– как сильно разозлился ее отец.
При мысли об этом глаза Цзинь-эр тут же покраснели, а лицо скривилось от ненависти.
Цзюнь Чжэньчжэнь, тебя уже бросили в темницу? Отвернулась ли от тебя семья Фан? Хочется ли тебе теперь умереть?
Смерть для нее была бы благословением. Следовало сделать так, чтобы ее жизнь стала невыносимой.
Что касалось ее самой… Линь Цзинь-эр схватилась за занавеску. Ее отец определенно выкрутился бы из сложившейся ситуации в башне Цзиньюнь. Ни один родитель не смирился бы с испорченной репутацией своей дочери. В конце концов, это очерняло не только ее доброе имя, последствия коснулись бы и других дочерей семьи Линь.
Даже если рухнут Небеса, семья их защитит.
Линь Цзинь-эр вздохнула с облегчением. Кроме того, она все еще собиралась стать наложницей десятого молодого господина Нина, это был ее прекрасный шанс.
Как придет время, я обязательно отомщу Нин Юньянь. Никогда не поверю, что госпожа Нин не попыталась все замять.
Теперь оставалось дождаться, когда отец придет к ней, чтобы узнать правду о случившемся. Когда это произойдет, девушка заставит его поступить так, как захочет она.
Но миновало уже два дня, почему он до сих пор не навестил ее? Мама приходила только единожды и то вышла вся в слезах.
Они решают, как поступить дальше?
Только она подумала об этом, как снаружи послышались шаги.
Пришли.
Линь Цзинь-эр поспешно отпустила занавеску и легла.
Раздались звуки суматошных шагов. Судя по всему, зашло очень много людей. Разве отец с матерью пришли бы с таким грохотом? Что за беспорядок?
Девушка нахмурилась. Только она собралась закрыть лицо и притвориться плачущей, занавеска вдруг распахнулась. Две неизвестные служанки стояли подле ее кровати.
Линь Цзинь-эр вздрогнула от испуга.
–Вы…– вскрикнула она.
Только девушка распахнула рот, как служанка моментально засунула в него кусок ткани.
Линь Цзинь-эр чуть не потеряла сознание.
Что происходит? Это грабители?
–Юная госпожа, нам приказано доставить вас в храм предков. Будьте послушны, не шумите и не создавайте проблем,– прошептала ей на ухо служанка.
Чего? Доставить в храм? Но почему? Кого туда обычно отправляют? Как она может туда пойти? Она же Линь Цзинь-эр, главная дочь своего отца!
Девушка собралась перевернуться, но служанка ловко связала ее и стащила с кровати, остальная прислуга плотно завернула ее в простыни.
У Линь Цзинь-эр потемнело перед глазами. Ровно в тот момент, когда и весь ее мир погрузился во тьму.
Невозможно. Невозможно. Это невозможно! Как это могло случиться?
Было уже шестое число. Спустя три дня после праздника во всех домах Янчэна активно обсуждалось две новости.
Одна из них – помолвка юной госпожи из семьи Нин в Бэйлю, другая – дочь регистратора из семьи Линь, которую из-за болезни отправили в храм предков.
Нин Юньянь было четырнадцать лет, а Линь Цзинь-эр уже пятнадцать. Праздник только-только закончился. Сразу после этого одна девушка стала невестой и только-только собиралась расцвести, а другая увяла, даже не успев полноценно зацвести.
Эти два события так четко контрастировали между собой. То радостные, то горестные чувства, возникавшие одновременно, заставляли людей невольно вздыхать. Многие испытывали крайнее волнение, в особенности те, у кого подрастали дочери.
Практически за одну ночь на улицах Янчэна стало меньше девушек, а в чайных домах и ювелирных лавках больше не видели толп веселящихся благородных девиц.
Поговаривали, что кто-то стал приглашать в свои дома учителей, чтобы обучить своих дочерей каллиграфии, кто-то приглашал мастеров игры на цине, а еще больше семей желало, чтобы их дочери обучались рукоделию.
Укрываясь от холода, девушки обычно сидели по домам всю зиму, но в чарующие весенние деньки яркие благородные девицы украшали собою улицы, добавляя красок. Неожиданно все они исчезли, из-за чего народ почувствовал некоторое опустошение.
–Хочешь сходить куда-нибудь еще?– спросила Фан Юйсю.
В этот момент они вместе с Цзюнь Чжэньчжэнь выходили из аптеки. Девушка покачала головой и направилась прямо в повозку. Фан Юйсю не стала разглагольствовать и последовала за ней, чтобы не отстать. Их повозка медленно завернула за угол и уперлась в другую.
–Посторонитесь!– выкрикнул извозчик из другой повозки, заметив, что средство передвижения принадлежит простолюдинам, и бесцеремонно замахал хлыстом.– Ослепли, что ли?
Фан Юйсю нахмурилась и приподняла шторку, Цзюнь Чжэньчжэнь тоже выглянула наружу. В повозке напротив тоже сидела девушка, которая отодвинула занавеску и смотрела, что происходит.
Простолюдинам следовало уступать дорогу экипажам с девушками из благородных семей. Это простое правило, о котором не требовалось напоминать. Так кто же это такой невнимательный?
Сначала показалось, что девушка пребывает в дурном настроении. Однако она растерялась и тут же побледнела, когда разглядела двух знатных особ в другой повозке.
–Уйди с дороги!– выпалила девушка.
Извозчик снова взмахнул хлыстом.
–Прочь отсюда!– выкрикнул он.
Прежде чем он замолк, девушка бросила в него чайную чашку.
–Я сказала тебе пропустить их!– произнесла она дрожащим голосом.– Уйди с дороги, пусть они проедут первыми.
Извозчик впал в ступор, но не посмел ослушаться. Он поспешно спрыгнул с повозки и утащил ее с дороги.
В глазах Фан Юйсю промелькнуло удивление. Она посмотрела на Цзюнь Чжэньчжэнь, чье лицо по-прежнему оставалось спокойным.
–Поехали,– бросила Фан Юйсю извозчику.
Мужчина, который не меньше удивился произошедшему, быстро пришел в себя и двинулся дальше.
Цзюнь Чжэньчжэнь искоса посмотрела на повозку на краю дороги. Хотя шторки уже опустились и плотно скрывали людей внутри, она отчетливо чувствовала, что та девушка тоже смотрит на нее.
Чжэньчжэнь не узнала ее, в ее голове всплыли только какие-то смутные воспоминания. Возможно, она происходит из какой-то благородной семьи, возможно, того же статуса, что и она. В противном случае Чжэньчжэнь бы ее не забыла.
Даже если у нее самое обычное происхождение, все эти девушки никогда не боялись предстать перед Цзюнь Чжэньчжэнь. Они только и делали, что высмеивали и презирали ее.
