Да что это все значит?!
Старая госпожа схватила Лю-эр.
–Что ты делаешь?– бросила она.
Но служанка не стала проявлять слабость. Заметив, что старая госпожа ее схватила, Лю-эр затопала ногами.
–Что я делаю? Ваш внук жене своей изменил, и вы собираетесь его защищать? Это не что-то пустяковое!– выкрикнула она.
Измена?
Старая госпожа Фан снова впала в ступор.
–Какая еще измена?– со слезами на глазах спросила госпожа Фан сразу же, как две наложницы привели ее в комнату.
–Какая измена? Почему вы все притворяетесь тупыми? Не знаете значения слова «измена»? Тогда я вам объясню! Ваш прекрасный сыночек, который женат всего ничего, уже затащил служанку в постель!– выкрикнула Лю-эр, размахивая щеткой от пыли.
Затащил служанку в постель.
Свекровь и невестка вместе заглянули во внутренние покои. Занавес из жемчуга на входе в комнату был сорван. Первое, что бросалось в глаза,– это взъерошенная служанка, которая стояла на коленях.
Она наспех завернулась в простыню, из-за чего ее плечи и голени остались обнажены.
Все взгляды снова устремились чуть выше. На кровати, расслабленный, сидел Фан Чэнъюй. С обнаженными бедрами и руками, он тоже был завернут в простыню.
Теперь все стало очевидно…
«Глаза б мои этого не видели. Как так вышло, что я увидела эти непотребства?» – подумала Фан Цзиньсю. Ее взгляд снова упал на Лин Чжи. На ее обнаженных плечах красовалось несколько маленьких следов. Из-за ее всхлипываний простыня то и дело соскальзывала, лишний раз давая понять, что она совершенно голая.
Линь Цзинь-эр по сравнению с Лин Чжи можно было бы счесть неопороченной.
После этого Цзиньсю снова посмотрела на Фан Чэнъюя. Ей было невыносимо смотреть на все это, и она отвернулась. Фан Юньсю и Фан Юйсю последовали ее примеру и с покрасневшими лицами отошли в сторону.
Свекровь с невесткой ничего этого не стыдились. Выражения их лиц казались такими странными, будто они одновременно испытывали и удивление, и радость, и сомнение, и печаль.
–Выходит, молодой господин не умер,– пробормотала наложница Юань.– Все хорошо.
–Кто умер? Что хорошо?– прозвучал сзади голос Чжэньчжэнь.
Фан Цзиньсю подсознательно собралась остановить ее.
–Не заходи туда,– выпалила она.
Цзюнь Чжэньчжэнь бросила на нее озадаченный взгляд. Фан Цзиньсю опустила руки и отвернулась, словно бы ничего и не говорила.
Фан Юньсю и Фан Юйсю тоже выглядели немного смущенно.
–Чжэньчжэнь, это недоразумение…– тревожно произнесла госпожа Фан.
Брак, конечно, был фиктивный, но посторонние об этом не знали. Всем было известно лишь то, что юная госпожа Цзюнь – это молодая госпожа Фан.
Муж и служанка в одной постели – то же самое, что пощечина его жене.
Госпожа Фан пыталась сгладить углы, но ревущая Лю-эр уже бросилась к ней.
–Моя госпожа, молодой господин изменил вам, они нагло сорвали персики…
[13]– Она продолжила плакать.
Ее крик мог потрясти небо и всколыхнуть землю. На лицах у окружающих их людей отражался огромный спектр эмоций.
Ее слова кое-что подтверждали. Теперь стало ясно, зачем он каждый день принимал мучительные лекарственные ванны, причем даже не по своей воле. Все ради того, чтобы Фан Чэнъюй смог кое-что сделать.
Правда, никто не ожидал, что молодой господин окажется в постели со служанкой. Разве это не то же самое, когда кто-то в поте лица выращивает персики, а другие просто берут и срывают их?
Услышав слова Лю-эр, Цзюнь Чжэньчжэнь удивилась и заглянула в комнату. Ее взору предстала сидящая на коленях Лин Чжи, которая невольно дрожала. Она немедля начала кланяться ей в ноги.
–Молодая госпожа, пощадите, умоляю вас,– пролепетала служанка сквозь слезы.
Прежде чем хоть кто-то успел раскрыть рот, Фан Чэнъюй усмехнулся.
–Не у того прощения просишь. Ты теперь моя, а значит, твоя жизнь принадлежит мне, какой смысл молить ее о пощаде?– выдал он с улыбкой.
Фан Чэнъюй нахмурился, когда увидел на себе пристальный взгляд Цзюнь Чжэньчжэнь.
«Она из кожи вон лезла, чтобы вылечить меня, а плоды ее труда достались кому-то другому. Не очень, конечно, приятно»,– подумал он, и его глаза засияли еще сильнее.
Другие оказались хитрее.
Цзюнь Чжэньчжэнь нахмурилась.
–Сорвали персики?– спросила она и окинула пристальным взглядом Фан Чэнъюя.– Твой персик созрел?
Что она несет?! Так это теперь называется?
Наложница Юань не смогла сдержать смеха. Фан Цзиньсю закрыла лицо руками, а Фан Чэнъюй сконфузился и в то же время разозлился.
Глава 45
Спрашивай нормально
Ни стыда, ни совести, как девушка может такое сказать? Твой персик созрел?! Разве это не прямой вопрос о том, что он теперь полностью здоров в том самом смысле? Какое бесстыдство! Ты девушка вообще или нет?
Фан Чэнъюй пылал от ярости.
Но, хоть девушке не пристало так выражаться, это стало напоминанием для всех остальных. Пристальные взгляды бабушки и матери упали на Фан Чэнъюя. Если точнее – на его поясницу.
И не только они. Вся прислуга непроизвольно туда уставилась.
Фан Чэнъюя прикрывала только тонкая простынь, а толпа из женщин вот так вытаращилась на него. Казалось, их пылающие взгляды проникают сквозь ткань.
Верно, Чэнъюй ведь был парализован и даже по нужде самостоятельно сходить не мог, не говоря уже о совершении полового акта.
Неужели правда существует лекарство, способное превратить паралитика в самого настоящего мужчину? Всем так хотелось в этом убедиться…
Хотя Фан Чэнъюй никогда не был мужчиной в привычном понимании этого слова, он прекрасно знал, что это такое. В данный момент все женщины пялились на него именно как на представителя мужского пола.
Юноша чувствовал стыд, тревогу и невероятную злобу. Ни капли радости и самодовольства.
Как обычно. Все, что могло сделать его счастливым, разрушалось от одного ее слова. Эта девка всегда так поступала.
Фан Чэнъюй холодно усмехнулся и стащил что-то на пол с кровати.
–Взгляните,– бросил он.
Все женские взгляды устремились за этим движением.
На полу валялась мятая простыня, усеянная красными пятнами. Замужние женщины прекрасно знали, что это такое. Все остальные тоже догадались, из-за чего раскраснелись и не решились взглянуть снова.
