— Конечно, особенно если речь идет о том, чтобы хорошо править.
— А в остальном?
И королева Елизавета немного наклонилась вперед.
— Она… добра к своим друзьям. Она чувствует отвращение к насилию. Она хорошо образована и любит книги, лошадей и гончих собак.
— Я слышала, что она — отличный охотник.
— Да.
Елизавета улыбнулась, явно поняв что-то по тону этого ответа, и спросила:
— А вы нет?
— Я не слишком люблю охоту.
— По крайней мере, вы честны.
— Королева очень честна.
— Это, моя дорогая, не всегда хорошо для королевы. Но она — счастливица.
— Вот как?
— Если все ее подданные всегда будут так искренне уверены в ее доброте, ее правление будет долгим и процветающим, — сказала Елизавета.
— Предполагаете ли вы признать ее своей наследницей? — с надеждой спросила Гвинет.
Елизавета откинулась назад и ответила:
— Нет.
Гвинет, встревоженная и удивленная прямотой и резкостью ответа, молчала.
— Я не могу этого сделать, — пояснила Елизавета, улыбаясь, чтобы смягчить удар. — Я сама еще не так прочно держусь на своем престоле и не могу позволить себе сделать выбор, который может стать опасным для моего собственного правления. Возможно, позже я смогу выполнить просьбу вашей королевы, но сейчас я не могу оказать такую честь правительнице-католичке. Вы должны понимать это. Я не признаю ее, но не признаю и никого другого. Однажды я сказала, что у нее больше всего прав занять мой престол после моей смерти. Но иметь право на власть еще не значит получить ее. И даже если кому-то дают власть, это не значит, что он самый подходящий человек для этого. Я уверена, что вам поручено провести какое-то время при моем дворе и каждый день хвалить вашу королеву. Я должна слышать ее имя со всех сторон, пока оно не отпечатается в моем уме. Поэтому я совершенно уверена, что вы будете появляться в обществе моих лордов и леди в моем присутствии. Вы должны увидеть, как мы в Англии ведем наши дела.
Она встала, готовясь идти, но сделала знак рукой, чтобы Гвинет продолжала сидеть, отчего молодая фрейлина почувствовала себя непривычно маленькой. Затем королева остановилась и, пристально глядя на Гвинет, произнесла:
— Я думаю, что проживу долгую жизнь. Я не стану добычей ни одного мужчины, и вот почему: жизнь научила меня, что слишком большая любовь создает беспорядок и порождает беду. Я буду королевой во всем. Англия, возможно, когда-нибудь возьмет себе мужа королевы, если народ потребует, чтобы у королевы был наследник, но Елизавета не выйдет замуж из-за страсти. Может быть, когда я буду совершенно убеждена, что ваша королева не представляет для меня угрозы… но сейчас мы обе выжидаем. Я могу ждать.
— Королева Мария уже была замужем и, несомненно, выйдет замуж снова. Она намерена дать Шотландии наследника, — сказала Гвинет.
Елизавета улыбнулась:
— Сейчас в лесу на каждом шагу попадаются потомки королей. Возможных наследников трона так много! Может быть, шотландская королева выберет супруга, который будет мне приятен. Тогда посмотрим.
Сказав это, Елизавета пошла к выходу. Когда королева открыла дверь, Гвинет увидела, что Рован послушался королеву: он обсуждал что-то с несколькими фрейлинами Елизаветы, и этот разговор часто прерывался смехом. Ревность больно уколола ее сердце. Но Гвинет не позволила себе показать свои чувства. Если королевы могут быть такими холодными, то и менее знатная особа может вести себя так же.
— Рован, сейчас мы будем обедать, — сказала Елизавета.
— Иду, ваша милость, — отозвался он, кивнул своим собеседницам и вернулся в комнату.
— Он здесь очень популярен, — заметила Елизавета, обращаясь к Гвинет. — И неудивительно: вы должны видеть все его достоинства. Высокий, прекрасно сложен, отлично сражается мечом, очень образован и много путешествовал. Очаровательный мужчина. Пышные волосы и крепкие зубы.
— Он не лошадь, ваша милость, — вырвалось вдруг у Гвинет.
И разумеется, она тут же пришла в ужас оттого, что посмела упрекнуть королеву Англии.
Но Елизавета только улыбнулась:
— О, так у вас есть характер! И слава богу.
Вслед за Рованом в комнату вошла целая армия слуг. Все они несли серебряные подносы. Гвинет не думала, что Елизавета пыталась произвести на нее впечатление — показать, как богата Англия. Просто королева всегда так обедала, когда устраивала малый прием.
Елизавета села во главе стола, потом села Гвинет и после них Рован.
— Попробуйте английское жаркое, лорд Рован. Оно хорошее и сытное, хотя мясо вашего шотландского скота может быть вкусней. Здесь есть и рыба тоже. Леди Айлингтон, лук очень сладкий, а зелень просто великолепная. Надеюсь, эти блюда вам понравятся.
— В вашем присутствии, ваша милость, мне бы понравилась любая еда, — ответила Гвинет.
— Рован — очень талантливый дипломат, — произнесла Елизавета, потом поднесла ко рту кусочек мяса, немного помолчала и спросила у Гвинет: — Моя дорогая, вы были с Рованом, когда Кэтрин вздохнула в последний раз?
— Да, она находилась под моей охраной, — ответил за свою спутницу Рован.
— А-а, вот как, — пробормотала королева.
— Мария желала, чтобы Гвинет отправилась на юг гораздо раньше, чем это произошло, — пояснил Рован. — Случилось так, что мне пришлось задержаться в замке Грей, а миледи в это время побывала в доме, доставшемся ей от предков.
— Вы в то время спали в одной постели? — бесцеремонно спросила королева.
Гвинет беззвучно ахнула.
Но Рована этот вопрос явно не поразил и не смутил. Он спокойно взглянул на королеву и ответил также прямо:
— Нет.
Елизавета задумчиво кивнула и заметила:
— Однако с тех пор уже прошло какое-то время.
Гвинет сейчас больше всего на свете хотела уйти из-за стола, из этой комнаты и от королевы.
— Дорогое дитя, если вы не хотите, чтобы люди знали об этом, каким-нибудь образом научитесь не следить глазами за каждым его движением.
— Я намерен просить ее руки, — сказал Рован.
— Брак по любви. Какая прелесть! — улыбнулась Елизавета.
Гвинет заметила в ее голосе нотку зависти. Это было удивительно и почти страшно.
— Знаете, Рован, вы могли бы жениться очень выгодно, — заметила Елизавета. — Она красива, эта любимая прислужница вашей королевы, но… Айлингтон?
— «Она» сидит рядом с вами! — возмутилась Гвинет, изумленная тем, что внезапный порыв гнева дал ей силы говорить.
— Я королева. Если я желаю говорить так, словно вас здесь нет, вы не должны этого замечать.
