– Жар – это энергия, я могу…
– Просто сделай, как я сказал. Поверь, тебе будет не до того, чтобы еще и с жаром справляться. Доспех не защитит тебя полностью, воздействие Пустоты ты тоже испытаешь, да еще как! Я сказал, что нож даст тебе возможность победить, и это так, но я не обещал, что будет легко. Триан по-прежнему очень серьезный противник. Но и это еще не все. Король не должен умереть неизвестно от чего, сраженный невидимой силой, это ты, я думаю, понимаешь. Я оставлю в ноже столько Пустоты, чтобы она наверняка не убила Триана, и тебе придется сделать это собственными руками. Сам нож тут плохо подходит, твой противник выйдет на бой с чем-то посерьезней, так что подыщи себе удобный клинок и возвращайся сюда сегодня в это же время, научу с ним обращаться. Тебя ведь не учили владению оружием? Жаль, конечно. За одну ночь мне не сделать из тебя воина. Впрочем, этого и не требуется.
– Зачем, Эли, зачем?!
По лицу Итиола катились слезы. Только что наставник ругался последними словами, проклиная «мерзавца» Триана, всех «тупоголовых ослов», которые его поддерживают, «кретинов», придумавших нелепые законы, позволяющие безнаказанно прикончить девушку в поединке. Досталось даже светоносной Рианет. Ее он упрекал в том, что не вразумила Эльдалин, позволила явно охваченной безумием амдари согласиться на поединок в присутствии множества свидетелей.
Эльдалин всегда знала Итиола как весьма сдержанного амдара, который не позволял себе браниться не только в ее присутствии, но и в общении с друзьями, будучи уверенным, что она не слышит. Да и законы амдаров он прежде уважал и неоднократно отзывался о них как о крайне справедливых. Принцесса даже оцепенела, услышав от него такое.
Она ничего не говорила наставнику ни об Измиере, ни о решении драться с Трианом, зная, что тот наверняка будет ее отговаривать, и опасаясь, что ему это удастся. Теперь же ее решение уже нельзя было отменить.
– Я увезу тебя немедленно, слышишь?! Артималь даст лучших лошадей и повозку, я переодену тебя, мы уедем тайными тропами. Никто не узнает!
– И я никогда не смогу вернуться.
– Это лучше, чем верная смерть! На что ты рассчитывала, соглашаясь на это? Что ты можешь против Триана?
– Я знаю о нем то, чего не знаете вы оба, чего никто не знает, кроме самых доверенных помощников. Другим с ним не справиться, а я смогу обернуть его силу против него самого. Просто поверь. А еще у меня есть это. – Она указала на доспехи, которые слуги внесли в комнату.
Ей пришлось продать все украшения, но для этого сперва нужно было забрать их из дворца. Хорошо хоть Вильму с Трианом видеть не понадобилось. Охрана пропустила ее вместе со слугами Артималя, которые помогли вынести из ее покоев все необходимое. Правда, в течение всего пребывания во дворце двое стражей постоянно находились рядом. Это было неприятно и унизительно, за ней следили, словно за воровкой или шпионкой.
Эльдалин продала драгоценности за полцены: не было времени торговаться или выбирать лучшего покупателя. Расставаться с ними не хотелось: с одними были связаны воспоминания о детстве, другие подарил ей Алвин, а третьи просто ей очень нравились. Конечно, ни одно из них не украшали драгоценные камни, но отполированные грани сверкали на солнце почти так же, а металлы различных цветов удивительно сочетались между собой. Но доспехи того стоили.
Эльдалин обошла немало оружейных лавок, прежде чем наткнулась на эти – из тонкого и очень легкого металла. Клеймо одного из самых известных мастеров урисков, знавших толк в особых сплавах, говорило об их качестве. Острые бороздки украшали поверхность лат, складываясь в причудливый рисунок. Торговец объяснил, что это сделано не только ради красоты, но и придает доспехам еще большую прочность. Принцесса ощущала себя в них гораздо свободнее, чем во всех, что успела перемерить за этот день. Да и выглядели они очень изящно. Рассматривая себя в зеркале, она была просто в восторге, ощущала себя почти неуязвимой.
И вот теперь слова Итиола освежили ее сомнения в собственных силах. Она как могла убеждала наставника, будто знает, что делает, но ей очень хотелось также поверить в это самой. Когда, отчаявшись ее вразумить, наставник оставил ее в покое, она не могла заснуть почти до самого утра. Эта ночь показалась ей более тяжелой, чем все те, что она недавно провела под стражей.
Толпа расступилась, пропуская ее. Шагая к помосту, громыхая при каждом движении, Эльдалин ощущала себя крайне неловко. Ей казалось, что за спиной над ней тихонько посмеиваются. Триана, ожидавшего на помосте, защищала лишь легкая кольчуга.
Место поединка стражи окружили не сплошным, но довольно плотным кольцом. Миновав их, амдари забралась на помост, встав напротив Триана. Раздался сигнал, и она выхватила подаренный Измиером нож, направив его на противника, пока тот не спеша доставал из ножен свой клинок. Палец Эльдалин скользнул по рукояти – ничего не произошло, но она пристально глядела на своего врага, пытаясь понять, ощутил ли тот хоть что-то. Триан пошатнулся и грязно выругался. Подействовало? Принцесса перекинула нож в другую руку, достав короткий меч, и бросилась вперед, пока противник не пришел в себя. И тут она ощутила это.
Мир качнулся, уплывая куда-то вбок, Эльдалин споткнулась, но устояла и смогла вернуть зрению ясность. Доспехи словно втрое потяжелели, меч казался кузнечным молотом, и все же она была готова.
Позапрошлой ночью Измиер не только учил ее обращаться с мечом. Часть Пустоты из ножа он применил на ней. Ей было страшно, плохо, но маг сказал держаться, буквально приказал ей, и она не смогла ослушаться. «Это просто страх, – говорил он. – Воздействие такой силы не может тебя убить, я знаю точно. Если ты лишишься сознания, то лишь по своей вине! Лишь потому, что поддалась своему страху, позволила убедить себя, что ты почти что мертва. Соберись и нападай!»
И она нападала. Вяло, медленно, но она двигалась, а когда удалось отдышаться, Измиер снова применил Пустоту, и все началось по новой. Без труда уклонившись от очередного удара, маг влепил ей пощечину, а следом еще одну, и это наполнило ее злостью. Когда он применил Пустоту в третий раз, Эльдалин почти не обратила внимания на новую волну слабости. Продолжала идти на отступающего Измиера, пытаясь поразить того мечом, не обращая внимания на бешеный стук сердца и затрудненное дыхание. Ее щеки горели, она видела насмешку на лице мага – он смеялся над ее слабостью и беспомощностью. Это наполняло амдари злостью, только это и не давало ей упасть.
Но тогда краем сознания Эльдалин понимала, что Измиер провоцировал ее намеренно, а вот теперь перед ней стоял настоящий враг. Стоило лишь вспомнить все, что тот натворил, наполнить себя чистой яростью, и она выдержит. Но Триан обладал куда большей мощью, и надо успеть справиться с ним до того, как он проявит себя в полной мере.
Она рубанула мечом сверху вниз со всей силы – доспехи и тут давали ей преимущество. Как ни легок был металл, его вес все же сделал удар ощутимее. Триан смог парировать, но при этом рухнул на колени. «К тебе самому никто прежде не применял Пустоту, верно? К такому ты не был готов!» – мстительно подумала Эльдалин. Она начинала задыхаться, держаться на ногах становилось все труднее, нужно было заканчивать, пока не станет слишком поздно. Она ударила ножом в незащищенную шею врага; тот успел перехватить руку и теперь крепко держал ее. Его меч нацелился в прорезь ее забрала, замахнуться своим Эльдалин уже не успевала. Она ударила Триана в лицо кулаком – неумело, но помогли латные перчатки. Брызнула кровь, король выругался, но лишь усилил хватку, его меч скользнул по шлему, не причинив вреда, но принцесса едва не упала.
