Молчали до первой дневной доли. Когда солнце поднялось достаточно высоко, Айнери внезапно осознала, что песок больше не напоминает аметистовую пыль – светло-фиолетовые лучи солнца стали почти белыми, и казалось, что в пустыне выпал снег.
– Ты тоже заметила? – От Дина не укрылось ее замешательство. – Похоже, сегодня первый день Майлингена. Металл сменил Воздух, а мы не празднуем. Не то что в прошлый раз, а? – Он мягко улыбнулся, и Айнери чуть покраснела, вспоминая праздник урожая в скромном Дейрте, перед самым их отъездом.
– До праздника ли тут…
– Чем отметить, найдется, – подмигнул Дин, вытаскивая из сумки несколько кинжалов. Покосившись на едущих впереди Альмаро и его подручных, парень поудобнее уселся в седле и подбросил оружие в воздух. Легко удерживаясь на перебирающей ногами лошади, он жонглировал клинками, и те сияющими стрелами метались между небом и землей, крутясь в ловких и быстрых руках. Винде и Айнери восхищенно наблюдали; обернулись даже Ухман с Дэвином, Альмаро глянул всего раз, не изменившись в лице.
– Спасибо, Дин, – искренне поблагодарила девушка. – Прости, я думала, ты только факелы кидаешь.
– Все с чего-то начинают. До того, как тебе доверят факелы, учишься на всем остальном. Сначала яблоки, потом палки… Кинжалы – уже непросто, легко порезаться. Впрочем, об этом Винде лучше расскажет.
Брат хмыкнул и проговорил вполголоса, пристально глядя в спины ультунцам:
– Не только расскажу, но и покажу, если живы останемся.
– Что за настрой? – Дин положил руку на плечо Винде. – Брат, Майлинген – время храбрых и сильных духом. И ты, и твоя сестра не раз доказывали, что вам по плечу многое. Почему теперь должно быть иначе?
– Да услышит Кириат твои слова.
Айнери молча согласилась, не переставая молиться всем высшим силам, чтобы Йорэна удалось спасти. Сейчас, когда счастливая развязка стала такой возможной, девушка опасалась, что все испортит любая мелочь.
– Смотрю, ты быстро нашел себе новую Ультуну. Только с людьми пока не очень, а?
Айнери осознавала, что рискует, но молчание угнетало. От Магистра исходила сила, она чувствовала это, чувствовала и страх, который Альмаро внушал одним своим присутствием. Хотелось поддеть его, вывести из себя, увидеть, что он обычный человек, кем бы ни казался. Пусть он разозлится, пусть покажет свою силу. Она хотела видеть, чего именно в нем стоит опасаться, дать имя и облик своему страху, тогда можно будет с ним справиться. К тому же она и сама ощущала себя уверенней, когда давала волю своему дерзкому языку.
Айнери не особо рассчитывала на ответ, но Альмаро внезапно проговорил:
– Ультуна – неудачный опыт. Мне с самого начала не нравилась эта идея. Даже самое скрытое место можно найти, самую прочную цитадель – сокрушить, а Ультуна не была ни тем, ни другим. Просто жаль было бы не использовать столь удобные катакомбы. К тому же туда можно привести даэнов и урисков, а не только людей. Я смотрел, изучал, узнал много интересного о прошлом этого места. Хоть мы и старались сохранить входы в тайне, устраняли излишне любопытных, рано или поздно до нее бы добрались. На самом деле даже удивительно, как долго ультунцы жили в покое. Создавать же подобные убежища где-то еще довольно бессмысленно. Верные мне люди и Дети Стихий просто живут почти во всех городах и поселениях этого мира, прячутся на виду. Отдельных можно обнаружить, можно избавиться от них, но единого тайного убежища не существует. Что до Диамара, сюда просто стекаются все собранные в Хаммаре сведения, записываются и бережно хранятся. Для этого не требуется много народу.
– Значит, ты не просто тайный король Виарена, ты теневой правитель всего мира? – Айнери придерживалась прежнего саркастичного тона.
– Не совсем так. Я не управляю странами, я воздействую на нужных людей, только когда мне надо.
– Ага. А еще… – девушка запнулась, но все же закончила: – еще можно устроить голод в нескольких странах и неплохо заработать на этом, да? Как ты убедил миролюбивых даэнов пойти на такое? Не боишься, что это станет началом войны? – и похолодела. Теперь-то она наверняка перешла черту. Винде и Дин подавали ей отчаянные знаки замолчать. Однако собеседник, к ее удивлению, остался спокоен.
– Если ты про неурожай, то это не мои приемы. А черная плесень появилась не вчера.
– Никогда прежде она не распространялась так быстро, не охватывала все поля разом так, чтобы даже столица осталась без хлеба. Так что не прикидывайся дураком, понятно, что это неспроста! И если ты и вправду ни при чем, тогда скажи кто? У тебя же везде глаза и уши, ты должен знать!
Альмаро вздохнул и, судя по виду, глубоко задумался.
– Это сложно, Айнери Лин-Таари. Люди видят мало, а хотят видеть еще меньше. Впрочем, что говорить, если даже Творцы знают не все. Вот скажи, откуда, по-твоему, взялась черная плесень? Если мир и все в нем (кроме Детей Стихий, разумеется) сотворила светлая Рэйна, то зачем же она создала подобную угрозу?
– Не мне судить о намерениях праматери Кириат, – пожала плечами девушка.
– Вот и все считают так же. Живут своей жизнью, копошатся в своих мелких трудностях, устраивают глупые войны по глупым причинам и не желают замечать ничего вокруг. Однажды человеку становится плохо, он слабеет и умирает, и это невероятное событие в мире, где никогда не было болезней. Другие люди в ужасе, но считают это ошибкой, случайностью, чем-то, что не может повториться. А на следующий год от тех же причин умирает уже несколько человек, потом еще больше, и однажды близкие погибших перестают бояться и удивляться. Они говорят: «А, ну это мы знаем, слышали, что так бывает. Обычное явление, просто кому-то не повезло». То, что было неведомым ужасом, тем, чего не может и не должно быть, становится привычным явлением. Когда от эпидемии вымирало целое поселение, люди молились богам, но и те отвечали далеко не всегда, и даже это вскоре перестало удивлять. Со временем люди находят лечение, появляются первые целители, беда перестает быть такой страшной, и тогда даже самым любопытным становится все равно, откуда она взялась. Однажды морозы ударили сильнее обычного, и пшеница не взошла. Люди придумали способ хранить зерно дольше и больше сберегали его в сытые годы. И снова никому нет дела – что происходит. Дикие волки впервые нападают на человека, урожай яблок уничтожают изумрудные жуки, появляется черная плесень… Лишь после двух Буйств Стихий, у которых как раз были совсем иные причины, чем у предыдущих бедствий, люди разуверились в богах, назвали их демонами, разрушили храмы, но и тогда в остальном зажили по-прежнему. Мне интересно, если с неба повалятся горящие камни, а вода в реках превратится в яд, вы наконец поймете очевидное? Что должно случиться, чтобы вы открыли глаза? И сейчас не понимаешь? Винде Ар-Гиет, книжник, даже ты молчишь? Ваш мир гибнет! С каждым годом разрушения все сильнее.
– Слишком громкое заявление после всего нескольких серьезных бедствий. Да и с теми уже справились, – подал голос Винде, недобро глядя на Магистра.
