– Слышала, Айнери? Все точно как я и говорил!
– И вот этим ты привлекаешь к себе людей? Неужели и Дети Стихий верят в подобное? Пугаешь их гибелью мира, обещаешь спасение, и они готовы тебе служить? – Девушка пренебрежительно фыркнула.
Альмаро стиснул челюсти, его рука сжалась в кулак. Не похоже, что он собирался ее ударить, скорее просто чтобы сдержать эмоции, возможно, поток ругательств. В конце концов, буркнув себе под нос что-то нечленораздельное, он расслабился, вернулся в обычное состояние.
– Глупо было надеяться, что ты поймешь. Слепому от рождения нельзя объяснить, что такое радуга. Как давно я не говорил с равным, как давно я… У тебя ведь правда есть Сфера?
Айнери не поверила своим ушам: в голосе Магистра звучала настоящая мольба, а в глазах была столь бесконечная усталость, что она и вообразить не могла, что такая бывает. Аура силы исчезла, он больше не излучал страх, казалось, вот-вот он рухнет под копыта собственного коня. Затем он моргнул и направил взгляд куда-то вдаль, вновь похожий на прежнего Альмаро, но уже не совсем – в нем осталась надломленность. Что стало причиной такой резкой перемены, она не могла взять в толк.
– Есть, – серьезно кивнула она. – Сделай, что обещал, и Сфера твоя.
– Тогда послушай. Если не можешь мне поверить, просто запомни: твой мир не спасти. Еще двести, может, даже сто лет назад возможность была, но теперь поздно. Когда ты в этом убедишься, увидишь, что всеобщая смерть неизбежна, просто отдай мир Плиросу. Это стоило бы сделать сейчас, но ты не согласишься, тебе покажется это безумием. Когда ты увидишь, что другого выхода нет, просто отдай – это единственное спасение.
– И кто этот Плирос? Твой приятель? Такой же ненормальный?
– Нет. Плирос – это то, что вы по недоразумению зовете Пустотой. Так научила вас Рэйна. Как я говорил, даже Творцам известно не все. Они видят все сущее, но смотрят лишь снаружи, а часто важно уметь смотреть изнутри, а еще лучше – из-под множества слоев. То, что кажется им бескрайним пространством, всего лишь… Неважно. Я даже им не смог бы это объяснить.
– Ты служишь Пустоте, – вновь заговорил Винде. – Мне стоило догадаться. Вот откуда твои сила и власть. Я думал, все это байки, не может быть такого, но, если ты связался с Пустотой, возможно все. К твоей беде, я знаю о ней, ты не зря назвал меня книжником. Ни я, ни Айнери, ни даже Дин никогда не станем ее проводниками в этот мир. Если ей и удастся поглотить его, то точно не с нашей помощью. Это из-за подобных тебе появляются черная плесень, болезни и лютые морозы, вы даете ей просочиться сюда – лишь ее капле, но и этого достаточно.
– Для человека ты неглуп, Винде Ар-Гиет, и все равно знаешь ничтожно мало, чтобы сделать разумные выводы. Ты хоть раз видел слугу Плироса? Будь я из их числа, мы бы уже стояли на лугах Арденны, а не тратили на дорогу драгоценное время. Тут также есть два взгляда, снаружи и изнутри. Если Плирос вложил свою силу в твои руки, разорвать ткань мира, даже после того, что с ним сделала Рэйна, вмиг оказаться где пожелаешь ничего не стоит. Но если Плирос в тебе, при всей его силе, подобное неподвластно. Я энтисай, Творцы называют нас Детьми Ночи. – Черные глаза Альмаро вспыхнули, он выпрямился в седле. – Подобно тому как Стихии создают своих Детей, меня породил Плирос. Он непричастен к бедам, которые все чаще обрушиваются на живущих здесь. Ваш мир медленно убивает любовь его создательницы, он умирает от заботы Рэйны.
– Ты совсем обезумел! – выдохнул Винде. – Праматерь Кириат не могла сделать такое со своим миром! Все разрушает только Пустота!
– Плирос не умеет ни создавать, ни разрушать, он меняет. И когда он изменяет мир, подобный этому, тот исчезает из того единственного слоя реальности, где его могут видеть Творцы. Мир продолжает существовать, но для них он невидим, и потому они считают, что Пустота губит миры, уничтожает их, обращая в ничто. Рэйна боялась этого, она любила свой мир, он был ее первым творением. А еще в нем были вы. В других мирах нет людей, они населены лишь Детьми Стихий, и большинство Творцов это устраивает. А вот юной Рэйне, видимо, захотелось применить фантазию, и она создала ваш род. Вы ее личные творения, подобное крайне редко встречается в других мирах. Она очень дорожит вами, потому она решила защитить свой мир от Пустоты. Любой житель мира может пользоваться силой Плироса, сколько ему хочется, миру от этого ничего не будет, но лишь когда он захочет перейти в соседний… Вам снова не понять. Между мирами нет границ. Стихии, из которых состоят миры, едины. Гуляй из одного в другой, это проще, чем зайти в соседний дом. Но это вид изнутри. А вот если это попробует сделать, как вы говорите, слуга Пустоты, он окажется снаружи, в межпространстве, тем самым отдаст Плиросу себя и позволит ему войти в мир. Рэйна не хотела этого допустить и потому отделила мир от прочих. Думала, он сможет выжить и в таком виде, но, отрезанный от общей плоти, он со временем начал гнить. Стихии, которых люди когда-то называли богами, оказались лишь крошечной частью целого. Лишившись жизненных соков, они погружались в сон. Вот почему они все реже отвечали на мольбы, пока не перестали совсем. А потом начались болезни, неурожаи и тому подобное. И это лишь начало.
– Я бы давно перестала слушать эту чушь, если бы в этой проклятой пустыне не было так скучно. Ты же сам себе противоречишь! Говоришь, что Плирос не может создавать, и себя же называешь его порождением!
– Так и есть. Плирос может лишь менять. – Альмаро провел рукой по воздуху, и в его ладони возникла горсть песка. Он бросил ее прочь, и та разлетелась брызгами воды.
«Пф-ф-ф, обычная магия», – хотела было сказать Айнери, но вспомнила, что в диамарской пустыне это искусство недоступно, по крайней мере, работает совсем не так, как хотелось бы. Она промолчала, и Темный Магистр закончил:
– Я порождение Плироса, но он не сотворил меня, просто раньше я был другим.
Больше он ничего не сказал, но друзья, ошеломленные и сбитые с толку, и не стремились больше спрашивать. Айнери изо всех сил убеждала себя в том, что это лишь бред сумасшедшего, но сомнения уже захватили ее. Ей отчаянно хотелось поговорить с кем-то, кто знает больше и способен развеять ее страхи: с Этайном или с Ломенаром.
Интерлюдия. Выбор короля
– Мой король, разумно ли?
– Мой король, осмелюсь возразить…
– Это безумие!
– Хватит! – Риолен пресек волну возмущения одним жестом. – Вы все, манейры
[26], прекрасно понимаете, что сложившееся положение просто обязывает меня к определенным действиям. И поскольку мы вновь проводим Большой Совет без наместника Дианора, поскольку его присутствие требуется на границе, – король кивнул представителю наместника, – какое еще доказательство серьезности положения вам необходимо?
Молодой правитель медленно обвел взглядом присутствующих. Он неплохо узнал их всех, еще будучи наследником и заменяя заболевшего отца, и теперь ему не составляло труда понять, кто о чем думает или что скажет по тому или иному вопросу. Нынешний глава Светлого Совета Виндор смотрел в рот королю, опасаясь потерять высокое звание; Риолен быстро приучил всех к твердости своего мнения и принимаемых решений, назначение и смещение некоторых членов Большого Совета служило наглядным примером. Министр торговли, вовсю противившийся договору с гномами, был отправлен в отставку, не успели высохнуть чернила на подписанном договоре. Его заменил Ярвин – бывший член Совета Гильдий, выборный представитель виаренских ткачей. Незнатного рода, но сообразительный и не робкого десятка, он мигом углядел выгоду, которую сулила торговля с гномами, и деятельно поддерживал короля. Министр сельского хозяйства Лутар – вот он был откровенно рад появлению гномов, которые не только славились как искусные ремесленники, но и знали подход ко всем животным и растениям. С их помощью снабжение столицы продовольствием улучшилось в разы, хоть урожай в этом году поначалу и не радовал. Риолен очень старался донести до придворных, что он не самодур и не тиран, как представлялось некоторым, он способен выслушать чужое мнение и согласиться с ним, если оно разумно, но пригревшихся на своей должности ограниченных упрямцев, получивших пост не за ум или выдающиеся личные качества, а за лизоблюдство или родословную, он терпеть не станет. Вороватого наместника Минтрелана все же удалось заменить, хотя и пришлось повозиться; бывший глава провинции отправился в свое загородное поместье, а на его место встал Эйтан, давний соратник Вилларда, человек простой и неприхотливый в быту. Риолен надеялся, что эта неприхотливость подействует и налоги снова будут исправно поступать в казну. В ту пору юноша ежедневно благословлял старинное законодательство Арденны, едва изменившееся за сотни лет и дававшее монарху большую свободу действий. Слава богам, серьезных перестановок все же пока не требовалось, оставшиеся члены Большого Совета быстро разобрались, что к чему, и заседания стали куда более результативными.
