– Кошмар! – передернулся Ломенар. – Вдохнуть хоть не успела?
– Если бы вдохнула, мазь уже бы не понадобилась. А так еще может помочь, вот только закончилась не вовремя. Я ей мятно-ромашковый настой дала, чтобы заснула, она ж, бедная, и лечь не могла, но к утру без мази не обойтись будет. Помешивай пока, – кивнула она на котелок. – Через две секаны можжевельника добавь. Устала я за последние дни.
Филлит опустилась на табурет и привалилась к стене, ненадолго прикрыв глаза. Потом встряхнулась и продолжила:
– Мир рассыпается, Лоэн. Я давно это видела, но полагала, у нас еще есть время, а теперь разрушение ускорилось, и я все еще не понимаю, почему все это происходит. Ни единой мысли по этому поводу. Этайн погиб. Я ощутила это недавно. Сперва Рунар, потом он. Вместе мы могли многое… а что я одна, деревне и то помочь толком не могу. Еще и Стихии ничего не делают, словно не видят происходящее. Они давно перестали отвечать на человеческие мольбы, и в этом я могу их понять, но неужели судьба всего мира, всех их детей им тоже безразлична?
– Я знаю про Этайна, хотел тебе рассказать, но, конечно, не только за этим приехал. Мне жаль, я представляю, что значит потерять столь близкого друга.
– Послушай, мой мальчик, послушай старую Филлит, она глупее, чем считала себя, но все еще умней тебя, вас обоих. Сейчас настало время, когда ничьей помощью нельзя пренебрегать. Если хоть кто-то заметит, что мир распадается, если кто-то окажется умней меня и поймет наконец, в чем дело, и если ему понадобится помощь, не откажи, кем бы он ни был. Протяни руку даже злейшему врагу.
– Теперь я понимаю, почему Рик после общения с тобой такой дружелюбный, – усмехнулся Ломенар, помешивая густое варево.
– Рик всегда был хорошим пареньком. Причинявшим зло по глупости, порой даже способным на жестокость, но по-настоящему не злым. Я говорю не о подобных ему, а о настоящих врагах. Скажем, Измиер – мерзавец, каких мало, но ведь не дурак. И в Светлом Совете умных голов хватает. Он может желать чего угодно, но гибель мира не в его интересах. Если он поймет, как это остановить, я готова забыть былые обиды и действовать с ним заодно, и ты должен сделать то же самое.
– Филлит, я думаю, нет, я уверен, что смерть Рунара на руках Измиера. Нельзя же простить ему это!
– Не прощай, если не можешь. Но пока не думай об этом. Все куда серьезней, чем ты думаешь. Я готова на союз хоть с Альмаро.
– Ты знакома с Магистром? – Ломенар ошеломленно уставился на нее.
– Конечно, нет. Видеться нам не доводилось. Но кто же не слыхал о самозваном короле подземной цитадели? Я только хочу сказать, что даже его преступления сейчас значения не имеют. Если его не смогли поймать за столько лет, если ему хватает ума управлять целым городом, может, хоть он что-то сообразит. Я уже просто не знаю, на что надеяться.
– Жаль тебя огорчать, но только не на него. Сейчас Цитадель разрушена, а последнее, что я слышал об Альмаро, – это что он покинул границы нашего мира, прихватив с собой Алую Сферу. Впрочем, кто знает, может, он и вернуться захочет.
– Алая Сфера утрачена? – Филлит побледнела. – Это ведь была последняя возможность. Если мир не удастся спасти, отсюда можно было уйти. Конечно, не всем, но хоть кому-то. Теперь и это не выйдет. Есть хоть одна хорошая новость?
– Я говорил с одним парнем, Винде, – вступил в разговор Иннер. – Он последний, кто видел Альмаро, и он передал мне его слова. Что-то странное, я не совсем понял. Магистр сказал, что мир губит любовь его создательницы, что Рэйна пыталась защитить мир, но допустила ошибку. Еще он сказал, что уже слишком поздно, и единственное, что можно сделать, – это отдать мир Пустоте.
Филлит мгновенно вскинулась, ее глаза буквально загорелись.
– Безумец! Сомневаться в мудрости Матери-Кириат, служить Ненасытной Утробе Вечности! А я-то считала, что такой человек должен обладать знаниями, может что-то понимать. Значит, и на него надежды никакой. А теперь у него еще и Сфера. Что он может сотворить, если вернется? Впрочем, хуже он уже не сделает. В одном нам повезло – на троне сейчас Риолен. Когда все вокруг рушится, вместо того чтобы пытаться понять, что происходит, и вместе искать способ спастись, люди начинают грызться за оставшиеся крохи. Но этот мальчик не такой, его слушают, он умеет убеждать. Он сможет собрать всех вместе и убедить искать корень разрушения. Даже Детей Стихий, возможно, привлечет на свою сторону. Храни его Кириат, быть может, он наша последняя надежда.
– Ты спрашивала о хороших новостях, – вновь заговорил Ломенар. – Я привез Эарриму. Думаю, тебе она пригодится больше всего, да и кто, как не ты, имеет на нее право. Хочу лишь попросить: попробуй поискать моего отца, может, тебе она что-то покажет.
– В былые годы мы пытались, без толку, – вздохнула Филлит. – Но, раз привез, неси. Посмотрим, может, что-то изменилось.
Едва травница провела перед зеркалом рукой, клубящийся в глубине воды туман стал проясняться, но почти сразу сменился плотным мраком. В темноте не было заметно никакого движения, но сама она казалась густой, вязкой. Филлит нахмурилась, она обеими руками совершала хитрые запутанные пассы, но тьма оставалась прежней.
– Что-то не так. Зеркало не вело себя так прежде, – пробормотала знахарка.
– Ты устала. Ложись, я закончу со снадобьем, могу сделать что-то еще, только скажи, но тебе нужно поспать. Отдохнув, ты и сама сможешь работать лучше.
– Спасибо, Лоэн, ты прав.
Филлит заснула, едва легла в постель. Ломенар и Иннер остались вдвоем.
– Я вижу твою печаль, брат, – тихо проговорил тейнар. – Она окутывает тебя, как дождевое облако горную вершину. Ты печален с самого нашего приезда. Не бойся, местные жители не сделают тебе зла, ваш староста сдержит свое обещание.
– Спасибо, Иннер. – Полуэльф коротко сжал его плечо и встал за сухим можжевельником – добавить к снадобью. – Я не боюсь, и Рику я верю, но все гораздо сложнее. Я не заблуждался по поводу приема, который мне окажут, только… Понимаешь, что бы со мной ни происходило все эти годы, я все же продолжал считать эту деревню своим домом. И, наверное, до сих пор считаю. Тут дед, и Филлит… и Рик еще теперь… вот от кого не ожидал. Но все же дом – это место, куда всегда можешь вернуться. У меня, выходит, такого места нет.
– Дом – это не всегда место, – мягко возразил Иннер. – Теперь ты знаешь мою историю и знаешь, что я много лет лишен родины. Но там, в лесу, у костра, я ощутил себя дома. Я почти забыл это ощущение, а теперь твои друзья стали и моими друзьями, и мне радостно думать о будущей встрече. Дом, Ломенар, – это прежде всего те, кто примет тебя любым и в любую пору, кому не страшно довериться и не трудно помочь. Дом у тебя уже есть, и у меня благодаря тебе тоже.
Ко второй ночной доле мазь была готова, Ломенар поставил ее остужаться, проверил, что Филлит спит спокойно, и улегся сам. Вскоре к нему присоединился и тейнар.
Травница, несмотря на сильную усталость, проснулась с первыми лучами солнца.
