– Никогда не считал себя трусом, но на такое предпочту поглядеть отсюда, – бросил Иннер. Ломенар не ответил.
Болото вторглось в покинутое поселение. Мутная жижа достигла домов и продолжала прибывать. И в воде что-то двигалось: длинные черные тени, похожие на змей, извивались, сплетаясь друг с другом. Ломенар заставил шарик света зависнуть над ними и разглядел хорошенько. Твари скорее напоминали червей или пиявок, но здоровенных, толщиной в руку и арла
[35] три в длину. Лошадь Иннера в испуге сорвалась и бросилась прочь: тейнар не привязывал ее крепко, лишь накинул поводья на сучок, а вот конь Ломенара освободиться не смог и лишь скакал на месте. Грязная вода приблизилась к его ногам, а вместе с ней и черные твари. Конь взвился на дыбы и припечатал одного из червей копытом, тот начал извиваться сильнее, но не похоже, чтобы удар ему особо повредил. Копыта ударили еще дважды, с тем же успехом. Вода подступила со всех сторон, и твари окружили бедное животное. Конь сделал попытку ударить вновь, но один из червей, подняв голову, вцепился в голень его задней ноги. С ржанием животное начало брыкаться, пытаясь сбросить напавшего, но тот держался крепко. Вскоре примеру первого червя последовали еще двое. Ломенар нахмурился, пытаясь унять дрожь при виде такой хладнокровной расправы.
– Сможешь добраться до дерева и отвязать его? Ну или ветку отломать? – обратился он к другу. – Не могу спокойно на это смотреть.
Прежде чем Иннер успел ответить, конь вдруг оцепенел, по его телу прошла судорога, и он безвольно рухнул в воду, уже доходившую ему до бабок. Твари тут же набросились на него со всех сторон, и вскоре он почти скрылся под грудой извивающихся тел. Ломенар отвел взгляд, его губы сжались в тонкую линию.
Еще несколько червей из тех, что находились поодаль, высунули головы из воды. Ничего похожего на глаза, лишь рот со множеством тонких и острых зубов-иголок, но каким-то образом твари чуяли путников, устремившись прямиком к дому, на крыше которого те стояли.
– Пожалуй, я увидел достаточно, – жестко произнес Ломенар.
– Я тоже. – Иннер вновь подхватил его и, взмыв вверх, понесся прочь, подальше от гиблого места.
– Я собирался спалить там все дотла, – запротестовал полуэльф.
– Спалить болото? – усмехнулся друг. – Это даже тебе не под силу.
– Но нельзя же так оставлять! – вновь возмутился Ломенар, когда они приземлились. – Что это вообще за твари? Это же они и обглодали тех людей до костей?!
– Скорее всего. Но меня пугает не это. – Иннер был мрачен.
– Понимаю. Мой конь упал замертво после пары укусов, хотел бы я знать почему.
– Яд, скорее всего. Я видел подобное, когда скрывался на Мэлле. Не так давно там появились ядовитые змеи. Почему бы тут в таком случае не завестись ядовитым червям?
– Ты не шутишь? Яд у животных?
– Своими глазами видел, что с укушенными бывает. Да вот хоть Айнери при случае спроси, она чудом выжила. Но ты лучше вот что скажи: с чего бы болоту вдруг выходить из берегов? Ни затяжных дождей, ни сильного ветра я в последние дни не припомню.
– Понятия не имею, а сам что думаешь?
– Есть одна мысль, но ты сочтешь меня безумцем. Что, если эти черви способны управлять водой, как морианы?
– И впрямь безумно. А если бы тебе сказали, что где-то в мире существуют неразумные твари, повелевающие ветром, как тейнары? – фыркнул Ломенар.
– Я ответил бы, что это невозможно. Даровать власть над ветром может лишь сам Тилаэр. Вот потому меня это и пугает. С чего бы Альматил создавать такую дрянь?
Они долго шли молча. Ломенар погрузился в свои мысли, и спутник ему не мешал, лишь несколько раз свистнул, подзывая лошадь. Та отозвалась ржанием и вскоре послушно шагала рядом. Наконец, когда друзья все же остановились на ночлег, Ломенар вновь заговорил:
– Видел руины на болоте? Ну да, трудно было не заметить, хоть от тех домов до них явно не близко. Я слышал об этом месте, читал о нем, но только сейчас вспомнил. Это болото – топь Эвы. Про него всегда недобрые слухи ходили. Будто бы звуки всякие по ночам раздаются, огни вспыхивают. А еще люди тут часто пропадали, и говорят, видели всяких уродливых существ. Так-то оно понятно, болото вообще место опасное, а эта топь огромная, здесь потеряться и утонуть еще проще, вот люди всякое и придумывают. Но все же этого болота опасаются сильнее, чем должны бы, и мне учитель рассказывал почему. Раньше никакого болота там не было, зато стоял огромный красивый храм, возможно, самый большой из когда-либо построенных людьми. Подобно всем храмам того времени, посвящен он был всем стихиям разом, и Кириат, конечно, тоже, люди не строили храмов отдельным божествам. Но поскольку он стоял на слиянии двух рек и селились тут в основном рыбаки, то и приходили в него чаще всего, чтобы пообщаться с Эвлией, то есть с Альматил. Большинство людей и сам храм называли храмом Эвлии. В летописях, конечно, писали как положено, но в сохранившихся с тех времен заметках различных путешественников и торговцев можно увидеть именно такое название. После Второго Буйства, сам знаешь, что было, я тебе говорил. Храмы разрушили, богов нарекли демонами, имена исказили, и великая Эвлия стала Эвой-утопленницей. Селиться поблизости с разрушенными храмами вообще избегали, а когда здесь еще и болото появилось, а потом и разрослось до невероятной величины, люди и подавно стали это место десятой дорогой обходить. Но ты сам видел, рыбы в этих местах полно, и, наверное, среди рыбаков нашлись-таки смельчаки, кого старые байки не напугали. Вот только, выходит, не все байки оказались ложью. Возможно, все еще безумней, чем ты даже полагал, друг мой.
«Рунар, мудрый учитель, мог ли ты ошибаться, утверждая, что демонов нет? – продолжил он мысленно. – Я не верю, что добрая Эвлия могла создать такое, но если не она, то остается лишь страшная Эва, та самая, кого ты считал выдумкой наряду с Фрахом и прочими».
Он с тревогой поглядел в сторону болота. Они находились уже на приличном расстоянии от него, и в то, что черви доберутся сюда, не верилось, но Ломенар поймал себя на том, что неосознанно высматривает шевеление в траве.
– Давай спать. Не хочу больше думать об этом, – закончил он.
Приближение океана ощущалось постепенно: по участившимся порывам ветра, по особой свежести в воздухе, по крикам птиц, кружащих у горизонта. Однако Ломенар все равно оказался не готов к тому, что увидел. В этой части материка местность была очень неровной, путники то поднимались на холмы, то спускались в низины; и вот за очередным холмом внезапно открылся пологий берег, тянущийся в обе стороны, насколько хватало глаз (только слева темнел далеко выступающий мыс), а за ним – бескрайняя водная гладь.
День был ясный, но белое солнце почти не грело; его лучи дробились в тяжелых холодных волнах, мерно шуршащих по песку. Удивительно спокойная водная поверхность, будто высветленная от голубого до серебристого, на горизонте почти сливалась с жемчужным небом.
