Он закрыл глаза и сосредоточился на своем дыхании. Сперва он услышал отдаленные раскаты грома, такие частые, что казалось, они теперь звучали непрерывно; услышал, как дождь барабанит по двору, пробиваясь через окна, словно рукоплещет огромная толпа, затем вынужден был сжечь выползшее наружу воспоминание о бухте Сулу. Он вдыхал запах мокрых кирпичей и травы, волнами разносимый ветром, и думал, как чудесно обонять и чувствовать шторм из безопасного дворца – как чудесно просто быть живым. Затем он уловил нотки ванили и рома.
Когда он открыл глаза, Лани стояла перед ним с туфельками в руках и в платье, гораздо более откровенном и экстравагантном, чем у других. На глазах у нее были слезы, но она улыбнулась и пошла к нему, а Кейл, оставив бутылку вина на полу возле кровати слуги, встал и раскинул руки. Он обвил их вокруг Лани, положил подбородок ей на макушку и крепко прижал к себе, вдыхая ее аромат.
–Ты здесь,– прошептала она, и он улыбнулся незаметно для нее.
–Я не намерен позволить кучке стариков и лужице воды остановить меня, не так ли?– Он почувствовал, как она затряслась от смеха или, возможно, от всхлипа, и прижалась к нему еще крепче. В ее голосе звучало волнение:– Ты получил мое письмо?
Кейл сразу понял ее страх. Если бы он его не прочел, ей пришлось бы рассказать ему сейчас, и она не знала, как он отреагирует.
–Да,– сказал Кейл, и хотя он подумал, что было бы легче не смотреть на Лани, слегка отстранился, чтобы взглянуть ей в глаза. Она хотела заговорить, но он покачал головой, пытаясь подобрать слова.– У меня… У меня нет особой цели в этом мире, Лани, но… ты – ее часть, до конца моей жизни. Ты не одинока, ты никогда не будешь одинока. Даже если ты за морем, даже если я никогда больше тебя не увижу. Я люблю тебя. И я приду к тебе, когда ни попросишь и как ни попросишь. Я не хочу от тебя ничего такого, чего ты не можешь дать. Это… это все, что я хотел сказать.
Она пристально глядела на него, и шторм исчез. Потом она плакала и вернулась в его объятия, они целовались, упав на кровать. Он едва мог видеть ее, кроме как в постоянных вспышках молний, а без них не существовало ничего, лишь ее лицо в темноте.
Время словно застыло, когда Лани, выскользнув из своего изысканного платья, расстегивала одежду Кейла, и все это казалось сном. Белые сполохи снова и снова являли ее все более нагой верхом на нем. Сперва ее обнаженные плечи; следом ее маленькие, округлые груди; затем гладкий, плоский живот. Ее язык был у Кейла во рту, ее руки блуждали по всему его телу.
–Я хочу тебя,– сказала она, и в каком-то далеком месте он вспомнил, что это не дозволено. Его руки сдернули платье, проводя пальцами по ее обнаженной спине, обхватили ее сзади и потянули вниз, прижав к телу.
–Твоя… брачная ночь,– произнес он. Лани взяла его лицо в ладони и посмотрела ему в глаза.
–У многих девственниц… не бывает крови,– произнесла она между неровными вдохами, затем снова погрузила язык ему в рот, прежде чем прерваться и сказать, с некоторой грустью, как показалось Кейлу:– Тебе нельзя кончать в меня, это единственное правило. Сумеешь так?
Мелкая, крохотная, незначительная часть разума Кейла прошептала: «Вряд ли нам стоит идти на этот риск», но его губы сказали: «Да», и Лани сняла с него штаны до лодыжек. Она взяла орган Кейла в рот, и он увидел ее руку между ее ног, когда еще одна серия вспышек осветила комнату. Он сосредоточился на своем дыхании, откинул голову на кровать, а затем Лани подалась вперед, скользя грудью и бедрами вверх по его телу.
Он испытал желание перевернуть ее на спину и перехватить контроль – двигаясь напористо и глубоко,– но она удержала его коленями и наклонилась вперед, так что их лица почти соприкоснулись, затем использовала руку, чтобы направить его твердый ствол себе навстречу. Сперва он ощутил тепло, будто окунул ступни в Ланкону, а затем нырнул за грань. Лани ахнула и поцеловала его, двигаясь вперед и назад, из стороны в сторону.
В тот момент Кейл возлюбил Ранги. Гнев бога освещал ночное небо, когда Лани отстранялась, белый свет очерчивал изгибы ее тела, когда она двигалась на нем, ее волосы и груди подскакивали в такт дыханию, а стоны усиливались в естественном ритме, который чуть не заставил Кейла нарушить ее правило.
Это не могло длиться достаточно долго; это длилось вечно. Он держал ее, пока она извивалась – за бедра, за груди, за чресла. Он царапал, он шлепал, он тискал ее, а потом она задрожала, и он почувствовал, как она сжимает его плоть внутри.
–Лани…– сказал он, но уже слишком поздно.
Он сосредоточился на своем дыхании, спасая быстро тонущий корабль, но тут она задрожала и вскрикнула снова, и он забил на всё и нарушил ее правило, а ей, казалось, было плевать.
Она рухнула на него сверху, все еще подергиваясь и издавая тихие стоны, которые заставили его сделать то же самое. Он не мог подобрать слова, хотя чувствовал, что должен извиниться.
–Ты нарушил правило,– сказала она, и Кейл смог произнести лишь «да».
Их губы снова встретились, и оттого, как переплелись их языки, по спине Кейла пробежала дрожь. Он оставался внутри Лани, и не имел совсем никакой охоты шевелиться.
Они лежали так некоторое время; ее голова покоилась на его груди, его руки обнимали ее тело, ее длинные ноги обхватывали его.
–Хочешь винца?– спросил Кейл. Она наклонилась и подняла бутыль с пола, не отодвигаясь – убедившись, что ее таз не слишком отклонился. Кейл смотрел, как она пьет, озаряемая вспышками, и в этот момент – просто видя и чувствуя ее – ощутил, как снова затвердевает. Судя по ее взгляду, это не укрылось от нее, и когда первобытное чувство пробудилось в нем снова, он понял по ее лицу: на сей раз она сделает все, что ему заблагорассудится.
В дверном проеме раздался женский голос:
–Умно.– Сверкнула молния и осветила говорящую, отбросив длинную тень через всю комнату. Кикай выглядела усталой и осунувшейся, ее рука крепко вцепилась в дерево. Женщина отвела взгляд, словно испытывая отвращение.– Я не подумала заглянуть в комнаты слуг.– Она вздохнула.– Мэли сказала, вы будете здесь. Я надеялась, она лжет.
27
При звуке голоса Кикай принцесса отскочила в сторону и натянула простыню, оставив Кейла полностью открытым. Его тетя держала масляный фонарь, и в тусклом свете юноша видел ее более четко. Ее лицо было одновременно сердитым и печальным.
–Одевайтесь,– велела она.– Кейл, мы сейчас поговорим с твоим отцом.
Лани бросилась за своим платьем, но Кейл медленно встал:
–Виноват я, тетушка. Она пьяна, и я соблазнил ее.
Женщина, всегда бывшая скорее матерью, чем тетей, посмотрела ему в глаза, и ее жесткий взгляд смягчился.
–Ты ребенок, играющий в мире взрослых, Кейл. А теперь, вы двое, поспешите, пока вас еще кто-нибудь не увидел.
Кикай вышла в коридор. Они закончили одеваться в тишине.
–Мне не жаль,– прошептал Кейл,– и все, что я сказал, было искренне.
