Тейн выслушал все это терпеливо, без выражения, и не задавал никаких вопросов.
–Давай позовем тебе врачевателя,– сказал он наконец, и Кейл схватил его менее поврежденной рукой:
–В смысле, одного из мужчин, которые планируют оскопить меня утром?
Тейн пожал плечами:
–Ты пострадал, брат. Я знаю достаточно, чтобы убедиться, что жить ты будешь, но недостаточно, чтобы помочь.
–Позови Амита.– Брат нахмурился.– Он знает больше, чем любой из врачевателей отца,– сказал Кейл,– и я доверяю ему.
Казалось, Тейн засомневался, но в итоге согласно кивнул и, положив Кейла плашмя, умчался – стараясь не поскользнуться в лужах крови.
Маленькая часть разума Кейла задавалась вопросом, как старший брат вообще отыскал его здесь. Но кому какое дело?
Было больно смотреть по сторонам, но с нездоровым любопытством он хотел взглянуть на трупы.
«Элам» был наполовину обезглавлен, а неудавшийся насильник – пронзен в грудь. Это не доставило Кейлу никакой радости. Я начал это, подумал он. Им не стоило приходить сюда в поисках мести, но это я навлек на них муку и позор.
Он закрыл глаза и сосредоточился на своем дыхании. Это не остановило боль, и он по-прежнему ощущал запах крови и вонь дерьма, твердость пола и пульсацию дюжины ран. Но каким-то образом болевые ощущения хотя бы притупились – утратили силу и насущность.
–Положи его на кровать.
Голос Амита. Сильные руки осторожно подняли Кейла. Уверенные, теплые пальцы сняли с него флотскую форменную рубашку, разрезая ее чем-то острым, обтирая его тело какой-то влажной тканью.
–Предполагаю, эти трупы можно было бы убрать отсюда?
Кейл услышал, как их волокут.
–Тебе и правда нравится влипать в неприятности, мой юный друг,– пробормотал старик в основном самому себе, и Кейл открыл глаза и улыбнулся, хоть это причиняло боль.– Ах, все-таки в сознании.– Нараниец наклонился вперед, шире раздвинул Кейлу веки и заглянул под них.– Как себя чувствуешь?
–Как будто меня только что отмудохали двое сильных мужчин, мастер Амит.
–Хорошо,– ухмыльнулся тот,– именно так ты и должен себя чувствовать.– Веселье старика испарилось.– Кейл, они повредили пару костей в твоей левой кисти – мне нужно будет их вправить и скрепить. И у тебя вывихнуто плечо.
Кейл кивнул, лишь смутно осознавая, что это значит. Никогда в жизни он не получал настоящих травм, по крайней мере скверных.
–Все остальное выглядит довольно неплохо. Тебе понадобится несколько недель на излечение, но мало что можно сделать, кроме как содержать раны в чистоте.– Амит нагнулся и открыл кожаную сумку, и Кейл увидел пугающие инструменты, включая пилы и ножи. Амит достал бутыль с дурно пахнущей прозрачной жидкостью, парочку приспособлений, сделанных из дерева и кожи, и палку.– Подержи ее в зубах,– сказал он и вложил палочку в рот Кейлу. Затем он схватил Кейла за плечо, велел «расслабиться» ибез предупреждения мучительно дернул вниз. Кейл вскрикнул и вонзил зубы в деревяшку.
–Для того и палка,– любезно сказал Амит, когда Кейл застонал и закатил глаза. Он чувствовал, как его снова бросает в пот, а на стенах возникают яркие кляксы и закорючки.– А теперь за самое трудное.
Кейл напрягся. Это было не самое трудное?
Амит взял его руку, опять вспыхнувшую болью, и теперь Кейл увидел, что два пальца распухли и искривились.
Видок этот был скверный, но боль оказалась еще хуже. Амит выкрутил их, распрямляя, и Кейл подумал, что сейчас отключится или опять наблюет, и кричал, пока в глазах мутилось и темнело. Он слышал, как Амит бормотал нечто вроде «вот храбрый парень» и «отключиться, может, стоило бы», пока привязывал ту штуковину из дерева и кожи к пальцу. Затем все повторилось.
К тому времени, когда Амит промывал его многочисленные раны тряпицей, смоченной в прозрачной жидкости, Кейл почти не замечал боли, хотя, по всей вероятности, она должна была пылать огнем. Однако в сравнении с его плечом и пальцами это жжение казалось нежной лаской. По-видимому, вернулся Тейн, а Кейл и не заметил.
–Как наш пациент?
Амит хмыкнул:
–С ним все будет хорошо, но потребуется некоторое время, чтобы зажили пальцы и плечо. Со всеми синяками на его ногах и спине спать какое-то время будет непросто.
Тейн кивнул, затем приподнял бровь:
–А его голова?
Кейл сел на койке – вероятно, быстрее, чем следовало,– и выплюнул палочку.
–Моя голова в порядке,– сказал он более грубо, чем намеревался, затем испытал острую боль в лице и резь в плече.– Ну… относительно говоря.
Лицо и голос Тейна не расслабились.
–Ты помнишь историю, которую рассказал мне, братишка?
–Думаешь, я в отцовской тюрьме забавы ради, Тейн?
Наследный принц неловко переступил с ноги на ногу и взглянул на Амита:
–Вы не могли бы нас оставить, сударь?
Старик поклонился:
–Не снимай эти лубки и постарайся не шевелить кистью. Я проведаю тебя завтра.
–Амит.– Кейл надеялся, что взгляд, которым одарил его, был многозначительным.– Приходи с утра пораньше, ладно?– Он понятия не имел, чем будет полезен этот мужчина на самом деле, но хотел, чтобы тот был рядом, когда… ну, когда случится то, что случится.
Амит кивнул и ушел.
Тейн положил обе ладони на предплечья брата и посмотрел ему в глаза:
–Расскажи мне эту историю заново.
Кейл так и сделал. В этот раз начал он еще с флота – с морсержантом Квалом и Ютани. Он рассказал ему о встрече с Лани в «Огнях и небе», о «помощи» Мэли тогда и теперь, на Свечной Церемонии. Все шло хорошо, пока он не заговорил про монастырь.
–Ты прошел испытание стеной?– спросил Тейн во второй раз.
–Да. Я говорил тебе. Юный монах по имени Андо научил меня, как… да, это звучит глупо, я понимаю… но он научил меня, как «парить» вне моего тела. Он назвал меня одним из Нишад – тех, кто остаются. И когда мастер Ло сказал, что я должен запомнить ту комнату, я просто «шагнул» через стену и начертил те символы – на самом деле я не запомнил ни один.
Тейн пристально смотрел на него, испытующе, так похоже на Фарахи.
Кейл хотел всплеснуть руками, но ограничился тем, что закатил глаза.
–Ну, а как ты прошел испытание? Неужели так невозможно, что я смог сделать нечто такое, что и вы с отцом?
Глаза брата сузились.
–На самом деле никто не проходит проверки монахов. Ты учишься обретать смирение в монастыре. Или, возможно, терпение, или «внутренний покой», или еще какую-нибудь чушь, любуясь красотой, пока валяешь дурака и терпишь неудачи.
