Возможно, жрицы и правы, с горечью подумал он, возможно, он все-таки демон.
31
Прочти еще раз.
Дала не отрывала глаз от свежего пергаментного свитка, надеясь, что произнесла все символы правильно:
–Букаяг, называемый Последним Рунным Шаманом, обвиняет вас в убийстве Бэйлы, дочери Гиды, и Роки, сына Бэйлы. Он встанет на священную скалу в пятый день месяца тавдугара и будет говорить перед Богиней.
Последовало молчание, и Дале эти слова показались почти шуткой. Она знала этого «Букаяга» не более чем по сплетням в залах – наверное, какой-то внезаконник со склонностью к рисовке, если он вообще существует. Но Кунла, дочь Астрид, Верховная Жрица Южной префектуры – и последние два года наставница Далы,– не выглядела веселой. Она пересекла комнату и, выхватив свиток из рук Далы, поднесла телячью кожу ближе к свету очага.
Дала стояла и ждала в их маленьком, темном доме. Она с покорным вздохом отметила, что ее хозяйка натоптала грязными ботинками по мехам и половицам, вылизанным только сегодня утром. Если не грязный снег зимой, горестно подумала она, так черная слякоть весной или летом.
Она нагнулась и подобрала, возможно, единственный экземпляр учений Гальдры в округе, надеясь, что Кунла слишком отвлеклась, чтобы заметить, что подопечная оставила текст у очага.
–Подпалишь эту книгу, девочка, и я освежую тебя заживо.– Кунла не потрудилась оглянуться.
–Да, госпожа.– Дала скорчила гримасу и закрыла книгу, прежде чем убрать ее в свой ящик. Она не то чтобы боялась жрицу, хотя за ее неудовольствием часто следовало страдание, но не хотела подвести ее или выглядеть дурой.
Кунла сложила письмо и воззрилась на огонь.
–Летние выборы через две недели.– Она вздохнула.– У меня вот столечко времени, чтобы разобраться с этим, а после пересечь половину гребаного мира.
Дала не была уверена, хочет ли жрица ответа, но, как обычно, не смогла удержаться:
–Разве это не просто уловка, госпожа? Одна из ваших врагов, пытающихся задержать вас?
Кунла приложила тонкие пальцы ко лбу, измазав его грязью.
–Конечно, так и есть. Но это ничего не меняет. Если я пойду прямо в Зал Суда для подачи заявок в первом туре, мои соперницы скажут, что я непригодна для участия, пока не будут сняты обвинения. К тому времени выборы будут закончены или в самом разгаре, и меня оставят здесь, чтобы терпеть морозы, отморозков и южные заморочки еще пять лет.– Ее губы дернулись, и Дала подумала, что она может бросить дорогой велень в очаг, чтобы сжечь. Вместо этого Кунла зарычала и принялась расхаживать, разнося грязь от стены к стене.
Наставница только что вернулась с проповедей на Юге – попытки обратить мужчин и женщин в бесплодных степях неподалеку от оконечности мира и от замерзшего моря. Там ей пришлось иметь дело с вождями, которые правили как короли. Мужчинами, чьи вассалы присягали им пожизненно, чьи дети брали их имена, и для которых семья значила не меньше, чем племя или слава.
Люди крайнего Юга ели сырую рыбу и тюленину и не имели лошадей. Они пересекали снега на деревянных собачьих упряжках три четверти года, хоронили одиночных и уродливых детей под своими жалкими чертогами для «защиты от богов» идаже поклонялись деревьям, собакам и рыбам. Одним словом, варвары.
Но Кунла все лето ездила из деревни в деревню без страха и охраны. Она привозила туземцам припасы и серебро, помогая наладить связи с другими племенами, и говорила о могуществе Ордена. Они называли ее Серой Ведьмой и делали это с уважением. Ее энергия казалась безграничной, ее решимость незыблемой, и правда ли все это должно было служить распространению слова Божьего или просто удовлетворять ее личные амбиции, Дала не знала. Но в любом случае уважала ее.
–Я нагрею для вас ванну, госпожа, чтобы вы могли отдохнуть и подумать.
У них была единственная полноразмерная ванна в Хальброне, из орехового дерева, но она протекала назло всем усилиям Далы, и простое нагревание воды занимало вечность. Но, погрузившись в воду, даже Кунла испустила бы вздох удовольствия.
Жрица пренебрежительно взмахнула рукой.
–Разбуди Каро. Вели ему собрать мужчин и быть готовым отправиться в Алверель утром.– Она запустила пальцы в короткие сальные волосы, которые липли к голове оттого, что на протяжении часов скрывались под капюшоном плаща. Ее ноздри раздулись, и Дала подумала, что та учуяла вонь пота, своего и лошадиного. Затем она взглянула на свою одежду, забрызганную грязью после многодневных разъездов по промокшим от дождей полям, и краснота глаз выдала, что даже у выносливости Кунлы есть предел.
–Ванну можешь приготовить после,– она плюхнулась в их единственное кресло, смежив веки и расслабив конечности, мгновенно погрузившись в полусон. Дала поклонилась и надела сапоги.
* * *
Утром люди Каро приготовились к войне. Бедность Хальброна означала, что у них не водилось шлемов или кольчужных доспехов, и для защиты они надели просто кожу и стеганую ткань. Большинство несли ржавые вилы, топоры или копья и прицепили к поясам ножи и саксы. Только у Каро и нескольких вассалов были мечи. Они оседлали единственных трех лошадей в Хальброне – двух для Кунлы и Далы – но всю воду и другие припасы несли на собственных спинах, дабы не нагружать зверей. Дети и матроны вышли посмотреть из внутреннего городского круга. В основном все молчали.
–Расскажи мне еще раз о твоей подружке,– велела Кунла, когда один из воинов помог ей взобраться в седло.
Дала погладила бок своего жеребца, прикусив губу, и запустила руку в его полинялую шерсть, смахивая лишние волоски.
–Она служит одной жрице в среднем кольце, госпожа, очень близко к Алверелю.
–И ей удастся сплотить мужчин? За два дня?
Если честно, понятия не имею, подумала Дала, и ее желудок скрутило. Годом раньше, едва научившись приемлемо читать и писать, она отправила Джучи письмо из незатейливых слов и фраз приветствия. А в ответ получила чуть ли не целую книгу. С тех пор они переписывались почти ежемесячно, когда со Спирали спускались курьеры. Они говорили о своих обязанностях и обо всем, чему научились, о своей работе и местных матронах, а также о том, насколько здешняя жизнь отличалась от столичной. Судя по всему, Джучи выросла за время стажировки. Теперь она была старше и пользовалась поддержкой и примерами других Сестер на своем посту. Но хватит ли ей смелости подкупить или обольстить вождя? Сумеет ли она убедить воинов собраться по ее зову?
–Да,– убежденно сказала Дала, молясь, чтобы это было правдой. Тогда Кунла протянула ей заготовленную кипу веленя; границы строк обозначались пунктиром – Орден именовал это проколкой.
–Сообщи ей, что я поддержу ее хозяйку на выборах. Этого должно хватить.
Дала кивнула и прислонила деревянную писчую доску о бок жеребца. Если все это уловка, подумала она, почему тогда мы объединяем так много мужчин? Что могло так напугать Кунлу, да еще в самом сердце закона?
