Он почувствовал, как его тянет и скручивает, спотыкался, как о древесные корни, о нити энергии, что уходили ввысь в небо и глубоко в землю, а затем спускался по каменистому пляжу во тьме. Он ухватился за пустоту и упал, чувствуя тесноту в груди, головокружение, затем холод. В глазах у него поплыло и потемнело, а во рту пересохло от привкуса крови. В отдалении он увидел свое сидящее тело и помчался к нему, воображая «окна» инадеясь проскочить внутрь, пока незримый прилив не унес его слишком далеко. Но он не мог пошевелиться. Внезапно он был заперт, одинок, окружен темнотой и силой, в которые проник, но которых не понимал,– а затем его поглотило нечто.
* * *
Все превратилось в жар и звук, но в конце концов Кейл увидел свет. Так много света – слишком невыносимо для одного человека, и когда тот настиг его, Кейл попытался закричать, но не сумел. Он попытался закрыть глаза и уши, затем снова вползти обратно через «окно» своего разума и захлопнуть его за собой.
Весь мир, казалось, кружился и вертелся, летя по небосводу вместе с Кейлом, немногим крупнее муравья, уцепившегося за спину кита. И однако было нечто большее, чем просто небо. Над ним Кейл увидел холодный, бесконечный рай, наполненный светом, а внизу – бурлящий, огненный ад воюющих гигантов. А затем он уже не летел верхом на «ките», а двигался по дну океана с долинами и вершинами огромнее, чем Нандзу или горы Тонга. Он смотрел на свод из колеблющихся волн, а сам был прикован ко дну, задыхаясь и дрожа в беспомощном страхе.
Кейл. Чей-то бестелесный голос прошептал в его уме, греза внутри грезы.
«Кейл»,– сказал он громче, более осязаемо, на этот раз устами женщины. Она лежала на кровати с красными шелковыми простынями, схватившись за живот, вся в поту. «Дай мне мое дитя»,– сказала она мужчине, стоящему на коленях рядом с ней в слезах.
«Вы спасете ее жизнь, или я отниму все ваши»,– крикнул мужчина находящимся в комнате и, по-видимому, говорил всерьез.
«Фара-че.– Тон женщины стал наполовину упрекающим, наполовину умоляющим. – Это не их вина, ты не причинишь им вреда».
Мир снова сдвинулся, и Кейл, плача, лег в ее объятия. «Все будет хорошо, милый мальчик. Тише, ну же. Тише, дитя». Она напевала ему, и он вспомнил эту песню – вспомнил, как ее пела няня, когда он был маленьким и его прогоняли из дворца.
Его мать, ибо это была именно она, прервала мелодию, и ее вырвало. Он услышал всплеск и увидел ведра и склянки, полные рвоты и крови.
«Уведите ребенка, заберите его!»
Его отец держал ее, трясущуюся, и молил ее не умирать. Фарахи, неверяще осознал Кейл, молит женщину, стоя на коленях. Его отец говорил, что сделает все что угодно, обращаясь то ли к богам, то ли к ней. Она просила его не искать мести, но он замотал головой, со слезами в глазах:
«Не умирай, Хали, и тогда мстить будет не за что».
Впервые он услышал, как его отец произносит имя его матери.
«Кейл»,– раздалось вновь, но не из уст этой женщины.
Он почувствовал нечто вроде воды в своих легких и отпустил океанское дно, или что там это было. Я так устал, подумал он, отказавшись наконец от всякого контроля, позволяя течению подхватить себя и унести прочь. Я не могу с этим больше бороться.
–Так и думала, что найду тебя здесь.
Он узнал голос Ли-йен, но не мог ее видеть. Я все еще у моего дерева. Я в Нандзу и не мертв и, возможно, снова в моем теле. Он сосредоточился на дыхании, и его легкие вдохнули, как ему показалось, впервые за несколько часов. Он ощутил в воздухе влагу, и хотя его глаза почти не работали, он решил, что наступил вечер.
–Выглядишь очень серьезным, как обычно.
Он открыл глаза, и его разум показался мышцей, перенапрягшейся от слишком большой тяжести. Боль сменилась кратким приливом удовольствия, затем оба ощущения застучали вместе поочередно, как два ряда флотских весел.
На мгновение он словно забыл, как говорить, и безрезультатно шевелил пересохшими губами, пытаясь сосредоточить взгляд.
Ли-йен казалась смущенной.
–Извини, я тебя отвлекла. Как угодно, поговорим позже.
Он знал не так уж много, но точно знал, что не хочет, чтобы она уходила.
–Нет,– прохрипел он, затем сглотнул, облизал губы, поморгал и попытался оценить свое состояние. Пальцы ног шевелились, пальцы рук тоже. Хорошо. И не обоссался, превосходно.
–Мне нравится, что ты отвлекаешь меня,– сказал он, что в общем-то и хотел сказать, но это показалось немного более… блин, честным.
–Тогда буду делать это чаще.– Она, возможно, улыбнулась – по крайней мере, в размытом пятне ее лица что-то шевельнулось – и присела на траву перед Кейлом или, возможно, стаяла. Он попробовал улыбнуться в ответ и надеялся, это не выглядело так, будто у него повреждение мозга.
–Кейл, видок у тебя усталый! Ты в порядке?
Он сказал «да»– во всяком случае, подумал, что сказал. Давай-ка сменим тему.
–Будет вечеринка. В мою честь. Я собирался упомянуть об этом.– Прокляни Бог мои долбаные помутненные глаза, мне почти не видно ее лица. Он сделал паузу и подумал о свече. Но вообще-то не проклинай их, пожалуйста, Жу, я совсем не то имел в виду.
–Да, я слышала. Звучит как неплохая тусовка.– Она помолчала, ее лицо двигалось и расплывалось.– И я хотела поздравить. В смысле, это… ну, потрясающе. Присоединиться к помазанникам. Э-э, стать одним из них. Поистине, я… ну, я даже не знаю, что сказать.
–Спасибо.– Кейл попытался встать, что удалось лучше, чем он опасался. Голова кружилась и раскалывалась, а конечности словно одеревенели, но работали довольно хорошо. Затем до него дошло:– Извини, а как ты услышала о вечеринке? Я рассказал всего нескольким людям.
Лицо девушки, уже более четкое, выглядело смущенным.
–Она, э-э, сегодня вечером. И сейчас… ну, прямо сейчас к зданию Обрядов идут сотни людей…
Кейл сосредоточился и ощутил все прошедшее время в своей скованности, своем пересохшем рту и безотлагательно полном мочевом пузыре. Какого черта?
–О,– сказал он,– я, наверно, потерял счет дням. Собирался и тебя пригласить. Хочешь пойти?
Она улыбнулась.
–С удовольствием. Хорошо, что я надела вечернее платье.
Кейл прищурился, но даже с затуманенным зрением заметил ярко-красные контуры в тусклом свете солнца. Он не увидел обнаженной кожи, за исключением ее икр и плеч, но, вне всяких сомнений, выглядела Ли-йен прекрасно.
Она залилась краской и говорила «спасибо», и он осознал, что, должно быть, сказал это вслух. С тобой что-то не так. Выиграй время.
–Что ж, мне пора. Опаздываю на собственную вечеринку.
