Из его ладони вырвалась одинокая струя пламени, едва не задев древесную крону, мерцая красным и оранжевым на фоне серости небес. Некоторые студенты ахнули – но большинство уже видели, как Помазанники совершали то же самое на одном из ежегодных ритуалов. Да, это было чудо, но обыденное.
–Что бы ни даровало мне эту силу,– воскликнул Кейл,– уверяю вас: это не наставления Жу, ибо я почти не знаю их!
При этих словах несколько зрителей переглянулись – по крайней мере те, кто смог заставить себя отвести взгляд от ладони, извергающей пламя.
–И есть еще больше. Гораздо больше.– Кейл закрыл глаза, и его дух вытянул свои руки высоко за его спиной.– Как бы Помазанные, Ткачи Пламени, объяснили это, мои соученики?
Яви им, Боже, или кто ты там есть, яви им со мной.
Кейл запустил пальцы в потоки ветра так высоко, как только осмелился, хватая холодную влагу, словно нечто осязаемое, и потянул. Она устремилась к нему. Собравшихся окутала темнота, когда лучи солнца утонули в серой пелене, и многие закрыли свои лица или указывали на сгущающиеся тучи.
Пошел мягкий и спокойный дождь, и крики удивления смешались со стуком воды по кирпичам. Никто не побежал в укрытие. Студенты и все остальные стояли в недоумении под этим странным ливнем, некоторые ловили капли языками или ладонями. Кейл позволил дождю изгибаться вокруг себя, чтобы в отличие от всех остаться незатронутым и сухим.
Они должны услышать меня сквозь шум. Сумеешь ли сделать и это, Боже? Изменить звук так же, как ты умеешь превращать воду в лед?
Кейл никогда не пробовал, но сейчас, охваченный энергией, по его ощущениям, способной перекраивать саму ткань мира, не видел причин для неуспеха. Он извлек крошечную, почти невидимую силу из своего горла и выбросил ее наружу, раскидав тонким слоем.
–Я не святой. Я не Бог. И я могу научить вас тому, что знаю сам, если вы будете слушать.
Вопреки его ожиданию, голос не усилился – он тихо шептал на уши всем, как будто Кейл сидел рядом и говорил с каждым в отдельности. Многие вздрагивали и озирались в замешательстве, и он жалел только, что не может объяснить. Он не ожидал понимания, или отказа от убеждений, вообще ничего. Он только знал истину, которой нужно поделиться. Он верил, нет, знал, что его мощь не какой-то особый дар, ибо и в нем самом нет ничего особенного. Пламя и лед, голос и дух – всего лишь некое удачное Просветление, общая и смешанная мудрость разных народов и предков, понимание мира и безымянных сил, которые им движут. И, по мнению Кейла, не было никаких причин, по которым ему нельзя учить других.
Ты был прав, отец. Мир суров и безжалостен и управляется силой. Силой, ныне понимаемой и сдерживаемой людьми вроде тебя. Возможно, пришло время это изменить.
* * *
Амит Асан, Первый Канцлер Нарана, слушал, как император читает донесение от своего шпиона в храме Жу. В мраморном тронном зале они были вдвоем, если не считать начальника императорской разведки и телохранителей.
–«Я наблюдал за сеансами принца Ратамы с возрастающим интересом, и в этот раз присутствовал физически. Иностранец первым делом сотворил чудо пламени так же легко и убедительно, как любой Помазанник Бога, однако на этом не закончил. Он закрыл глаза, поднял руку, и висевшие без дела облака собрались над нами как слуги, проливая дождь на весь двор, за исключением самого принца. Все вокруг меня, студенты и прохожие, были охвачены тем, что следует назвать религиозным пылом».
Сделав ударение на этом слове, племянник Амита поднял глаза, встретившись взглядом с дядей. Затем продолжил читать:
–«Принц Ратама заговорил, и даже на расстоянии я отчетливо услышал его слова сквозь шум, как если бы он сидел рядом со мной. Они были следующими: „Я не святой. Я не Бог. И я могу научить вас тому, что знаю сам, если вы будете слушать“».
Очевидно, достигнув конца, самый могущественный человек в мире аккуратно сложил письмо и откинулся на мягкую обивку трона.
–Твой человек склонен к преувеличению, мастер Джун? Или неоправданной тревоге?– Он глянул в сторону.
Начальник разведки Нарана отрицательно качнул головой. Мастер Джун являлся хитрым, вкрадчивым отпрыском знати – и, насколько мог судить Амит, почти бесполезным. Но, возможно, в этом и был смысл.
–Человек этого слуги, безусловно, не такой, Ваше Высокопревосходительство. Цзао-Юй – надежные глаза и уши Империума.
Император вновь обратил взгляд к Амиту.
–Случались ли на островах какие-то свидетельства подобного, дядя? Действительно ли народ Пью на такое способен?
Амит ощутил тот же укол досады, что и во время всех бесед с племянником о религии и прочей суеверной чепухе.
–Нет, Ваше Высокопревосходительство. Не было никаких свидетельств. По моему опыту, принц Ратама всегда решал мирские проблемы сугубо мирскими способами. Более того, его отец, предполагаемый «Король-Чародей», вообще не проявлял каких-либо магических способностей.
Нелегко было говорить это, не выказывая искреннего презрения и снисходительности, но Амит попытался.
–Тогда как ты объяснишь это, дядя?
Амит пожал плечами.
–Я не могу, племянник. Но мне кажется очевидным, что принц Ратама не умел вызывать пламя из воздуха, пока не прибыл в храм мужчин и женщин, утверждающих, что способны на это. И помни, что его народ очень умелые мореходы – вероятно, этот дождь был хитроумной уловкой. Своевременным использованием предсказуемых воздушных струй. Может, он умеет определять такие вещи, а он очень умный юноша.
–Но как он умудрился не промокнуть? И как он распространял свой голос, дядя?
Храни спокойствие. Говори спокойным тоном.
–Наверное, племянник, он выбрал под тем деревом такое место, где знал, что в значительной мере будет укрыт от дождя. Наверное, у него были друзья в толпе, которые повторили его слова в нужный момент, и оттого создалось впечатление, как будто бы он шептал всей толпе. Если слушатели уже начали верить и были отвлечены – даже надежный человек может обмануться. Как я и сказал, юноша умен.
Император кивнул и угомонил свою беспокойную ногу – видимо, решив, что головы рубить пока не стоит. Мастер Джун облизнул губы и вытер пот с бровей, но ему хватило ума промолчать.
–Ну, если мы предположим, что это был какой-то грандиозный фокус, дядя, это все равно не объясняет, зачем юноша это сделал.
Амит поборол свою улыбку и подумал: «Наверное, по той же причине, по которой я пинал в детстве пчелиные ульи», но знал: его племянник совсем другой человек и не сочтет это обнадеживающим.
–Принц Ратама не жалует священников.– Амит развел руками.– Он мне сам так говорил. И учитывая то, что произошло в том храме с духовенством и его… перетасовкой, это, похоже, разозлило принца. Быть может, он просто решил позлить их в ответ. Он успешно действует, потому я привез его сюда.
