Кейл поднес ко лбу окровавленную ладонь.
–Просто выложи это, Оско, просто скажи мне, что ты хочешь.
Его тон соответствовал настроению – подобной яду в сердце усталости оттого, что его используют другие, и скорби по другу, слишком всеобъемлющей.
Оско упал на колени, протянул руки и обнял Кейла за плечи, заставив оторвать взгляд от трупа Амита.
–В моей стране, островитянин, есть два вида братьев. Есть братья, делившие молоко своей матери, и есть братья, делившие кровь своих врагов.– Он посмотрел вверх на Асну, затем снова вниз на Кейла.– Теперь вы мои кровные братья. Я хочу, чтоб вы жили.
Его искренний тон застиг Кейла врасплох.
–Да,– сын генерала пожал плечами,– я хочу твоей помощи. Я хочу свободы и справедливости для моего народа и сотню других вещей, но сейчас позволь мне тебя защитить. Позволь моим людям тебя защитить, и они смогут помочь твоему городу, если сумеют. А что будешь делать потом, решать тебе.
Кейл проглотил комок в горле и кивнул.
–Я должен увидеться с Ли-йен. А после можем идти.
Оско дернул головой, словно хотел ею встряхнуть, но остановился.
–Мы пойдем следом. Но не задерживайся. Парни, которых мы оставили в живых, Имперские Убийцы – было бы ошибкой думать, что они «сбежали», и точнее сказать, они «ретировались». Ожидай новой атаки или чего-то еще.
Дух Кейла по-прежнему свободно витал вне тела. Он мог видеть канатоподобные нити энергии, протянувшиеся высоко над горами и свернувшиеся в их недрах как чудовищные змеи. Каким-то образом он мог видеть и чувствовать ее, словно только и ждущую, чтобы откликнуться на его зов,– бесконечную, неизмеримую и безжалостную… Он недоуменно пожал плечами.
Асна и Оско по возможности смыли с себя кровь, затем обвешались небольшим арсеналом награбленного оружия.
Прогулка по Нандзу ощущалась как что-то нереальное. Люди продолжали жить своими жизнями, продавать личи да соломенные шляпы и смеяться, не потревоженные кровью и смертью в шаге от них, разве что несколько обмолвились о «грохоте». Кейл мог думать лишь о том, как огромен мир. Где-то мог быть разрушен город, со всем ужасом и злом, которые этому сопутствуют. А где-то рядом всем было без разницы, пока это не влияло на цену риса.
И в чем твой смысл? Не было никакого смысла. Только прийти к Ли-йен и сказать «прощай», «спасибо», «мне жаль» и «я тебя не забуду». И ничего больше в целом мире.
У нее был выходной, и Кейл протолкался мимо двух удивленных девиц в ее общагу. Он взбежал по лестнице, перепрыгивая через две-три ступеньки зараз, пока не остановился у ее двери.
Ли-йен открыла ему, потирая глаза, одетая только в студенческий халат, плотно запахнутый спереди. Такая скромность, подумал Кейл, совсем не свойственна моему народу.
Ему нравились ее яркие платья, но еще больше нравилось видеть Ли-йен без них. Он зашел и поцеловал ее, прижимая к стене.
Они виделись почти каждую ночь с момента нападения на веранде, а может, и с того дня, как он поцеловал ее над святыми книгами Жу. Встречи в целом формальные и пристойные – в основном целомудренные. У них были правила. Ее талия оставалась прикрытой хотя бы одним слоем одежды, как и его тело. Но Кейл не возражал. Ну, разве что иногда, и справедливо сказать, что эти правила были ее, а не их. Но Кейл подчинялся, ведь это значило трогать и целовать ее, держать ее в своих объятиях по ночам, когда он пробирался к ней, и болтать как влюбленные.
Он понял, что у нее пожизненный долг перед империей, но она не рабыня. Выяснил, что она не знала своих родителей и с детства воспитывалась имперскими учителями. Узнал, что она может выйти замуж и выбирать различные роли по всей империи – при условии высоких отметок на экзаменах – и что она всегда хотела жить у моря.
Они даже говорили о будущем – о том, как могли бы проводить время вместе, когда окончатся занятия. Но теперь все это исчезло. Когда он прервал поцелуй, чтобы отдышаться, она следила за его лицом.
–Это приятный сюрприз,– сказала она, всматриваясь.– Что случилось?
Он понятия не имел, что сказать. В ее глазах уже выступили слезы, и Кейл беспомощно помотал головой.
–Мне нужно уехать,– сказал он.– Прямо сейчас.
Ли-йен обняла его, и долгие секунды они стояли, прижавшись друг к другу.
–Ты можешь вернуться?
–Я не знаю. Я ничего не знаю, кроме того, что не хочу покидать тебя.
Он снова поцеловал ее и почувствовал слезы на своих щеках, но ему было все равно.
–Я еду с Оско в Мезан, а затем домой в Пью. Мой народ… был атакован, я не знаю, как, почему или кем.– Он закрыл глаза.– И Амит мертв. Убийцы здесь, в академии. Только… только что.
Выздоравливая после покушения, Кейл наконец рассказал ей о своем «преподавателе языка», и оказалось, она знала его лично, по крайней мере немножко, так что Кейл понимал: смерть Амита причинит боль и ей.
Ли-йен покачала головой.
–Неужели нет другого способа? Не мог бы ты… пойти к Императору и… я не знаю, как-то с ним поработать?
Он искренне хотел бы этого. Хотел бы, чтобы все было так просто.
–Я не могу доверять ему сейчас. И он не друг моему народу, что бы он ни говорил.
Нет, это еще не все.
–И… каковы бы ни были мои «чудеса», я не могу позволить такому человеку, как он, понять их. Не первым. Смекаешь?
Она пожала плечами или кивнула, и он поцеловал ее снова, не желая ничего больше, чем бросить ее на кровать, сорвать с нее одежду и заняться с ней любовью сейчас, пока не стало слишком поздно и все не изменилось.
«Когда можешь есть, ешь»,– услышал он голос Тхетмы в своей голове, но знал, что сейчас не тот момент – и что отныне такой момент никогда не наступит.
Он пытался остаться в настоящем, в объятиях Ли-йен, но не мог. Он думал, погибли ли его братья и рекруты, сражаясь за свой город, или они сейчас в море. Он гадал, мертв ли его отец. О боже, подумал Кейл, какова участь тети Кикай и Лани? Может, им лучше было умереть?
Покидая Шри-Кон, в глубине сердца он верил, что все образуется несмотря ни на что. Верил, что однажды им с Лани удастся снова быть вместе, что восторжествует любовь. Любовь глупца, подумал он, любовь мальчишки.
Сейчас Кейл не питал таких иллюзий. Он знал, что, скорее всего, никогда больше не увидит Ли-йен, но осознание делало это чувство слаще, даже когда у него перехватило дыхание и на глаза навернулись слезы.
Он целовал ее, они оба рыдали. Он поднес руки к ее лицу и волосам.
–Прощай,– сказал он, и ее губы беззвучно прошептали в ответ.
–Мне жаль,– добавил Кейл, потому что так оно и было, и умчался прочь.
