Он исполнял долг и танцевал с другими девушками. Он пожимал руки старикам и обнаружил, что единственное, о чем они могли беседовать,– это его поступление во флот. «Молодец,– говорили они,– лучший выбор для парня в твоем возрасте». Он улыбался, благодарил их и следовал дальше, все это время мечтая свернуться в клубок у себя на кровати и никогда больше не сталкиваться ни с кем из них. Лани больше не попадалась ему на глаза, и, предположив, что она ушла, он сделал вид, что ему все равно. К тому времени, как танцевальный круг осветился лишь мерцанием факелов и свечей, а Кейл понял, что потанцевал с каждой девушкой, хотя бы отдаленно заинтересованной им, он покинул зал и побрел к себе в комнату.
Обеими руками он стер с лица пот и усталость, а когда поднял взгляд, остановился, заметив Амита на пороге кухонь. Тот, все еще одетый в мантию, нес тарелку с остатками обеда. Увидев Кейла, он церемонно поклонился:
–Принц Ратама. Приятно увидеть тебя снова.
Кейл чувствовал себя совершенно истощенным и был не в силах вынести отстраненно-опасливый тон мужчины.
–Амит. Я… я не хотел вас обманывать. Я…
Амит поднял руку, словно отмахиваясь от пустяка.
–Прошу, не нужно объяснений.
–Я ненавижу быть принцем.
Мужчина замер.
Это прозвучало глупо, тебе лучше объяснить.
–Когда я нашел вас на берегу. Я просто хотел побыть… на краткое время, не знаю, мальчиком, беседующим с незнакомцем – мальчиком, помогающим старику. Не принцем. Понимаете? Но когда стражи попытались вас прогнать… Я просто…
Амит-дипломат исчез и вернулся старый и, видимо, добродушный ученый, нуждающийся в опоре.
–Да, я понимаю. И… благодарю тебя за встречу на берегу, мой юный друг.– Он улыбнулся и сжал предплечье Кейла, как тогда, за воротами.
Кейл облегченно вздохнул. На деле он чуть не расплакался, что вогнало бы его в краску стыда, поэтому быстренько пожелал доброй ночи и на все еще болевших после муштры ногах поплелся по каменным ступеням в свою нынешнюю комнату. Ему ничего так не хотелось, как укрыться с головой в темноте, отгородиться от мира и спать, но, добравшись до своей комнаты, он обнаружил, что у двери ждет слуга – один из посланцев короля.
–Принц Ратама, ваш отец желает видеть вас в личных приемных покоях.– Мужчина не потрудился добавить «немедленно», подразумеваемое в каждом сообщении от Фарахи.
Он указал рукой обратно вниз по лестнице, явно намереваясь сопроводить Кейла.
Ты ошиблась, подумал Кейл, вспомнив слова Лани. Я до жути боюсь Короля-Чародея.
Его плечи поникли, когда он подчинился, а желудок скрутило в узлы.
* * *
Ведущие в малый чертог короля двойные створки из дерева манго, возле которых стояли вооруженные копьями стражники, все еще были открыты. Свет исходил от фонарей и факелов, размещенных вдоль стен, и несколько минут ходьбы до этого места лишь усугубили тревогу Кейла.
Он обнаружил короля в серебряном кресле, несгибаемого и что-то строчащего за письменным столом; востальном комната и стены были голыми, такими же суровыми, как и сам король. Его шелка сменились мягкой хлопчатобумажной мантией, но даже тут, в кругу семьи, его осанка казалась прежней. На столе восседала тетя Кикай, что-то нашептывая в ухо брата, держа руку на его плече. Когда они заметили Кейла, она встала и осторожно улыбнулась.
–Оставляю моих любимых мальчишек наедине. Веди себя мило, Фара-че.– Это ласковое обращение примерно означало «мой Фара», и так не называли короля даже его жены.
Фарахи хмыкнул. Проходя мимо Кейла, тетя Кикай тронула его за плечо и отослала прочь слугу. Двери закрылись.
–Как прошло твое формальное представление ко двору?– спросил король после долгой, неуютной паузы, не отрывая взгляд от бумаг на столе.
–Вы же были там, отец.– Сердце Кейла забилось немного быстрее. Ты действительно хочешь начать с такого подхода?
Снова хмыканье. Фарахи закрыл глаза и потер их.
–Да. Эта… философия – идеи какого-то мыслителя из Пью, о котором я не знаю? Хотел бы, чтоб я привел этого наставника для тебя во дворец?
Он говорит всерьез, подумал Кейл, не следует его недооценивать.
–Нет, отец. Вам ничего не нужно делать.
Король наконец взглянул – как обычно, не столько на лицо Кейла, сколько на шею.
–Тогда зачем упоминать об этом при дворе? И что за намеки о чуме и священниках?
Юноша вспомнил историю о том, что вся его семья: бабушка с дедушкой, тети, дяди и их отпрыски – умерли от какой-то хвори и что никто на самом деле в это не верил. Он хотел сказать: «Я устал от вранья», или «Устал оттого, что все постоянно притворяются», или «Я устал бояться». Но он сказал:
–Не знаю, отец, мне просто вздумалось поумничать.
Фарахи вернулся к писанине.
–В будущем я бы этого избегал.– И вопрос закрыт, подумал Кейл.– Тебе нравится во флоте?
–Довольно неплохо, отец, я пробыл там всего несколько дней.
–Тогда почему явился во дворец среди ночи?
Ах да, это.
–Я гулял по пляжу и обнаружил мастера Асана.
–И почему не объявил сразу, что ты один из принцев Алаку?
Чертовы пятьдесят преисподних, как он вообще узнал?!
–Это… не казалось важным. В то время.
–Но показалось важным, когда мои дворцовые стражи собрались тебя прогнать?
Кейл ощутил, как заливается ненавистным румянцем.
–Да. Точно.
–И ты счел необходимым отчитать их за следование моим приказам? Возражать этим приказам?
–Я… не знал. Каким приказам?
–Охранять дворцовые ворота. В течение многих лет существовали неизменные приказы не допускать внутрь больных. Как ты мог прожить здесь всю свою жизнь и этого не ведать?
–Я… не знаю.
–Болезнь – это великая опасность; относиться к ней следует соответственно.
Что-то во всем этом казалось подозрительным. Отец будто бы оправдывался.
–Он не был по-настоящему больным, он просто был усталым стариком.
–Стражники этого не знали.
Кейл чувствовал, что поступил правильно, считал этот выговор несправедливым.
–Они не сочли нужным проверить. А поскольку я лучше знал, я отдал им новые приказы.
Фарахи приподнял брови.
–У тебя нет никакой власти отдавать новые приказы. Стражники – не врачи. Они не способны определить, болен человек или нет, и ты тоже.
Кейл ощутил, как вскипает в нем жар, как тогда, у ворот. Он был прав, и эти слова несправедливы, а его отец принял долбаного старика к себе во двор.
