Книга Короли рая, страница 31. Автор книги Ричард Нелл

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Короли рая»

Cтраница 31

Рока схватил один из рогов и крутанул. Он вскинул нож и перерезал оленю горло, бросая его тело на землю и ударяя вновь, дабы убедиться, что разрез получится хорошим. Добыча слабо забилась. Улегшись на нее сверху, Рока ткнулся лицом в горячий, дрожащий олений бок и слушал, как затихает биение сердца. А он даже не взмок – он не потеет, как я. Интересно, почему и какой в этом смысл. Он обхватил животное натруженными руками и сдавил, вспоминая объятия матери и дрожа от ощущения тепла зверя на своей прохладной коже.

–Я не питаю к тебе ненависти,– сказал он, желая, чтобы олень мог понять и чтобы живым не приходилось убивать живых. Ему хотелось бы, чтобы человек мог выживать, не обучаясь убийству, но только в своей Роще он заплакал. Только в своей Роще, уставившись в костер, сложенный из воображаемых деревьев, он увидел мир, где жизнь и смерть были равнозначными, где милосердие не было слабостью.

В истинном мире его тело просто ждало, когда олень истечет кровью. Рока закрыл глаза и погрузился в сон без сновидений, а когда снова поднял голову, то ощутил прохладный вечерний ветер. Бог солнца Волус почти исчез на горизонте; яркая щель зрачка его возлюбленной сияла белизной в безоблачном небе. Подняв левую ладонь, Рока обрызгал себя каплями крови, вытирая ее о штаны.

Он вернулся мыслями в настоящее и огляделся вокруг, и хотя он мог вспомнить всё, что когда-либо видел, у него не было никаких воспоминаний об этом месте. Его это не волновало. Дичь, которую он преследовал, нередко приводила его к странным, почти безжизненным холмам и долинам, или к рекам и озерам, изобилующим холодными, склизкими тварями. В таких местах он порой целые дни, а то и недели рыбачил с копьем или сооружал силки и укрытие, но всегда ему приходилось двигаться дальше.

Сейчас, как и всегда, угрозу представляли другие охотники или падальщики – возможно, волки, но куда вероятнее люди. Однако, не увидев здесь никаких следов ни тех ни других, он решил рискнуть и развести огонь. Это было нелегкое решение.

В прошлом он следовал за дымом от чужих костров, чтобы украсть припасов, и много раз видел, что сталось с другими внезаконниками, позволившими себя обнаружить. Он видел мальчишек, своих ровесников, которых порубили на куски и скормили псам-ищейкам, зарезали во сне, а их стоянки разрушили и разграбили.

И здесь нет деревьев, осознал он. И хотя в мешке у него лежали сухие березовые сучья и ветки от шалаша на случай нужды, ему придется собрать огромные кучи травы, одуванчиков, рогоза и любых веток, какие он сможет найти, этого все равно не хватит надолго. Но со свежепойманным оленем оно того стоит. Завтра, возможно, удастся разведать.

Он со стоном встал, вышел из чертополоховой прогалины и нагнулся, чтобы нарвать себе травы. Прежде он уже ел пищу сырой и пил воду прямиком из илистых рек, не вскипятив ее. Но и это способно убить.

Случались дни, когда он только и делал, что опорожнял кишки и желудок из-за подобной глупости. Каждый спазм, каждый приступ блевоты заставляли парнишку выползать на холод и тратить еще больше драгоценных сил. Затем ему приходилось мыться водой настолько студеной, что она причиняла боль коже и отнимала у Роки волю. И все-таки он должен был разыскивать и убивать для себя пропитание; защищать свое укрытие от резких ветров, держать наготове силки для кроликов или белок, хотя при одном только взгляде на мясо зеленел. Полумертвый от дурноты, он все-таки обязан был внимательно следить за горизонтом, чтобы кто-нибудь не разыскал и не убил его ночью.

Вот к чему теперь сводилась жизнь, и уже несколько сезонов. Люди были стайными животными, которые выживали, присматривая за детьми друг друга и совместно выполняя множество повседневных дел. Но изгои лишены были такой роскоши. Улизнув из Алвереля, Рока бежал на Север – почти так далеко на Север, как только мог,– затем повернул на восток, к старой столице Орхус и Гальдрийскому Ордену. Он крадучись пробрался к самому дому закона, религиозному центру мира, и там обнаружил народ своей матери. Воспоминание об этом до сих пор плескалось льдом в его нутре.

На него бросили единственный взгляд, мельком увидев искаженные черты лица и пятнистую кожу, и прогнали его. Все эти странствия и ожидания, скрытность и собирательство еды в чужих землях – все впустую. Он наблюдал, ждал и расспрашивал местных, покуда не разыскал Вишан, носящих имя его матери, и обнаружил их живущими подобно вождям в домах, превосходящих размерами всё, что он когда-либо видел.

Орхус был огромным, разросшимся, полным жизни и богатства, но также большого количества людей и многих опасностей. Рока подкрался к окну жилища своей родни и прошептал, кто он такой, но после сотни миль и сотни рисков какая-то старуха сказала «убирайся», не предложив еды, а только обещание смерти, если он явится снова.

Я вернусь и за вами, поклялся он, удирая несколько дней без передышки – боясь, что местные отправят воинов, дабы выследить его и оставить гнить в поле, как Бэйлу…

Он выбросил эти мысли из головы, вспомнив другого оленя, которого разделывал прежде,– каждый промах и каждый выученный урок. Теперь, избегая кишок и пахучих желез, он порезал шматы мяса на тонкие ломтики и положил комки скудного жира в чугунок, дабы их растопить. Он развел костер с помощью камня и топорика, постоянно подкармливая огонь быстрогорящим трутом, затем своей драгоценной березой, пока обжаривал кусочки плоти прямо в пламени. Дым душил его и поднимался клубами к темному небу, но Роке было наплевать. Он ел в тишине и упражнялся метанием копий в своей Роще, пронзая мишени, которые держал Пацан-Конюший-из-Алвереля.

–Хороший бросок,– сказал он себе, когда одно копье пронзило мишень и мальчика и, окрасившись кровью, отскочило на густую лужайку его учебного поля.

Пацан-Конюший гордо просиял с отвисшей челюстью, и Рока улыбнулся в ответ, как всегда радуясь компании, думая, что теперь они, наверное, почти сравнялись возрастом.

Его тело в истинном мире запрокинуло чугунок и выпило растопленный жир, вытерев испачканный подбородок рукавом. Он представил себе лицо улыбающейся Жрицы Кунлы, отметил фиолетовые синяки у нее под глазами, и вообразил, как ее грязные, сальные волосы оставляют пятна на коже, которой касались. Заметил ее глаза, когда она перебралась на сиденье поближе, чтобы посмотреть, как он умрет в долине закона. Затем он вызвал в памяти лица родственников, прогнавших его. Он вспомнил детей, напавших на него в бытность ребенком, и присяжных на суде, спокойно восседавших и бездействовавших, пока его предавал «закон».

Вы все виноваты, прошипел он в своей Роще, чувствуя дрожь и давление в своем разуме, казалось, никогда не исчезавшие, стискивая зубами хрящи и плоть намного сильнее, чем требовалось для жевания, и согнув окровавленные пальцы на рукояти ножа.

* * *

Позднее, полусонный и погруженный в свои мысли во мраке, он едва не был застигнут врасплох. Он услышал хруст сухой травы, колеблемой порывами ветра; уловил мелькание какой-то тени в тлеющих угольках его пламени. Он схватил нож и вскочил на ноги, но слишком замешкался.

Во тьме двигалась какая-то фигура, низко пригнувшись к земле.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация