Логика наконец вернулась, но не принесла пользы. Очевидно, что первая рокировка была сделана не затем, чтобы помочь команде Кейла, но Квал сумеет это объяснить. Никто не поверит, что эти оценки были получены намеренно. Офицеры, безусловно, поддержат Квала. И что изменится от слов горстки шестнадцатилетних юнг? От слов опального сына?
–Ты можешь идти.
Кейл встал и почувствовал, как меркнет в глазах. Он побрел прочь из казармы, держась руками за стены для опоры.
Во имя всех богов и духов, нет. Мои юнги, мои бедные юнги.
Все их старания, вся борьба – все впустую. И что еще хуже – он заставил их поверить, поверить, что если они просто будут достаточно усердно трудиться и держаться вместе, то смогут победить и управлять своими жизнями. Что может быть большим грехом, подумал он, чем дать ложную надежду – и отнять ее?
11
Объявление прозвучало за завтраком, но Кейл заранее сообщил своим юнгам на тренировке утром. Они, к его удивлению, весьма обрадовались.
«Старая команда снова вместе! Как мы и задумывали, братья!»
«Мы еще всё выиграем, капитан! Не бери в голову!»
Даже пятнадцать новичков, тренировавшихся с ними, сочли это справедливым.
–Не суть важно, кто новый капитан, эти парни зададут нам всем жару.
Кейлу хотелось рассказать им о саботаже, о том, что Квал собирается уничтожить их, что бы они ни говорили и ни делали, и причина даже не в них. Но он не мог. Он просто не мог этого сказать. Они были преисполнены такой уверенности, что он не мог заставить себя отнять надежду, не сейчас, когда у них осталось так мало времени.
Другие капитаны открыто жаловались. Больше ненужных перемен, больше работы для них, больше вмешательства – и так чертовски близко к финалу. Затем, когда офицер объявил, что Кейл теряет командование и вступает в отряд капитана Лауаки, а на смену ему приходит рекрут Ютани, в палатке стало тихо. Несколько юнг ухмыльнулись, большинство посмотрели на Кейла, ожидая его реакции, или на Ютани, кто-то уставился в пол. Кейл последовал совету Тхетмы и зачерпнул ложку каши.
Капитан Хаку, моряцкий сын в пятом поколении и, очень вероятно, капитан лучшей команды в целом, заговорил. Он был человек немногословный.
–Почему, сэр?
Офицер прищурился.
–Потому что так приказал морсержант, Хаку. И потому, что у рекрута Кейла самая отстающая команда в группе.
Вновь тишина.
–Извините, сэр. Но каждый в этой палатке знает, что это полная хрень, сэр. Они одни из лучших. Они просто скрывают свои успехи.
–Мы совершенно точно этого не знаем, рекрут. И если кто-то из вас думает, что с вами обращаются незаслуженно, вы вольны обсудить это с морсержантом. Если нет, следуйте приказам и держите ваши гребаные рты на замке. Это понятно?
Мужчина выждал, чтобы увидеть, не расхрабрится ли кто-то еще. Нет, никто.
–В таком случае вы будете рады услышать, что сегодня вечером, как награда за ваши старания в эти последние несколько месяцев, состоится официальный кутеж.
Каждый моряцкий сын улыбнулся, кроме самого Хаку.
–Вы отправитесь в город. Вы забудете на один вечер, что ваши тела целиком принадлежат Флоту. Вы будете пить, есть и трахать все, что получите законным путем. И вы будете оплачивать это монетами Флота, которые вам раздадут капитаны.
Несколько юнг зааплодировали.
–Но вы не нарушите ни один из королевских законов, и вы не опозорите свою униформу. Судари, если завтра в моих руках будут рапорты об избиениях, изнасилованиях или порче имущества, я буду винить некоторых в этой палатке. Если будет хоть намек на то, что причиной стал кто-то из вас, вы уйдете из Флота ни с чем, кроме собственного хрена в руках, или будете гнить в местной каталажке. Ка?
–Ка, сэр.
–Прелестно. В таком случае до конца дня вы свободны. Увидимся завтра утром. Ну, когда проспитесь.– Он улыбнулся и вышел через грязный палаточный полог под несколько улюлюканий и радостных возгласов. Кейл попытался не выглядеть несчастным.
Е
му пришла идея убить Ютани или хотя бы покалечить настолько, чтобы тот не смог состязаться спустя две недели. Сержант мог попытаться отстранить всю команду, предположил Кейл, или дать ей нового капитана, который выполнит всю грязную работу,– но, по крайней мере, сам он сделал бы хоть что-то.
Вторым вариантом, пожалуй, было убеждение или запугивание. Но так или иначе, Ютани мог солгать. Если Кейл предъявит ему знание о планах саботажа, то, возможно, сумеет убедить парня этого не делать. Он мог бы предложить золото, которое наверняка сумел бы украсть из дворца,– а может быть, с помощью Тейна, должность при дворе или в армии. Но у Кейла не будет никаких гарантий. Юнга мог пойти на обман, и впоследствии его уже не остановишь.
День отдыха Кейл провел, размышляя и нисколько не приближаясь к решению, избегая своих друзей и сидя в одиночестве на пляже, где наблюдал за белыми барашками волн, зарываясь пальцами в песок.
Ну, хоть его мальчишки были в отличном настроении. Когда с приближением вечера Кейл вернулся в казарму, они вовсю принаряжались. Одни стояли у дешевых кусочков зеркал, рисуя синими или зелеными чернилами линии на своей коже, другие старались расположить дешевые амулеты-кольца точно посередине ложбинки на шее. Само собой, они шутили и поддразнивали друг друга, и Кейл никогда не слышал столько наименований женского влагалища, которые звучали смешно в устах целок.
А еще они поспорили о том, с какой из команд пойдут Кейл и Ютани. Офицеры отдали деньги отряда Ютани – хватит на вкусную трапезу и полдюжины недорогих напитков для каждого юнги, или приличную жрицу любви. Но отряд сообщил ему – «без обид»,– что, если он не отдаст их Кейлу и не удержит язык за зубами, его ждет суровая ночка.
Ютани точно хотел избежать такого поворота, но и не желал неприятностей из-за того, что отдаст флотские деньги другому. Последовал напряженный момент, когда Фаутаве встал в полный рост и ждал, вытянув руку: злость, очевидно, скопившаяся за много месяцев офицерских издевательств, была готова вскипеть и найти любую цель. Все притихли, наблюдая. Спас их новый капитан Кейла.
–Не проблема. Будем держаться вместе.– Капитан Лауаки вечно ухмылялся – слишком некрупный, чтобы годиться кому-то в противники, слишком сметливый и приветливый, чтобы им пренебрегать.
Он хлопнул здоровяка-юнгу по плечу, словно угроза расправы и не висела в воздухе, и в тот же миг она исчезла.
Двадцать с лишком «расходных сыновей», одетые в униформу и более чистые, нежели за пять последних месяцев, маршировали неровным строем к сердцу Шри-Кона, покидая неволю своего детства. Они были сильнее, увереннее и способнее, чем когда-либо в своей жизни, получив полное право развлекаться. А Кейл только и мог, что думать: Когда мне напасть на него? И насколько сильно покалечить?
