Сотни копий учения Гальдры лежали стопками повсюду вокруг них – собрания святых слов самой пророчицы, а также меньшие эдикты и толкования Законовещателей на протяжении веков. Дала не могла и вообразить ценность этого места. В большинстве городов имелось лишь по экземпляру.
Она неловко держала перо и выводила символы, которые не могла прочесть, вдоль отмеченных пунктиром линий на связках пергамента, задаваясь вопросом, что из скопированного ею – слова Богини, а что – бессмыслица смертных.
–Вообще-то я не собираюсь все портить,– сказала она со вздохом.– Я просто использую угрозу, чтобы заставить девчонок сделать меня жрицей.
Джучи помотала головой:
–Они никогда не поставят южанку вроде тебя над одной из них. Никогда. Они найдут способ.
Пальцы Далы крепче сжали ненавистное перо. Переписывать молитвенники было тягомотно и утомительно, а у нее скопилась сотня дел.
–У них нет чертова выбора. Мне нечего брать, нечего терять. Они могут испоганить мою жизнь, как им вздумается, но я просто стерплю это. Разве ты не понимаешь?
Обычно такой интонации хватило бы, чтобы заставить Джучи умолкнуть, но та была странно непреклонна:
–Они предложат серебро, и ты должна взять его. Это больше, чем ты когда-либо увидишь иначе. А если откажешься, то…
Дала едва не встряхнула «подругу» за худые плечи и не заорала: «То что?», но вздохнула и велела себе успокоиться, гадая, не говорила ли уже с ней Табайя – попросив ее убедить Далу быть паинькой ради общего блага… Побуждение прошло. Ее наверняка попросили, и, конечно, Джучи согласилась. Не имеет значения. Дала встала и сжала ее тощие предплечья своими мозолистыми, испачканными в чернилах руками.– Меня прислала сюда Богиня, я же говорила тебе.
Рассказывать кому-либо о «знаках» и «видениях» считалось в лучшем случае глупостью, а в худшем – еретичеством, но они допоздна мыли вдвоем полы ночью, когда еще сильнее ощущаешь себя совсем одинокой в этом мире, и к тому же это было правдой, и Дала чувствовала, что обязана кому-нибудь поведать. Кроме того, слабачек вроде Джучи тянуло к силе.
Купеческая дочь потупила глаза и кивнула, не осмеливаясь возразить. Она не была особенно набожной и, поверила она словам Далы или нет, восприняла их достаточно охотно.
–Нанот привела меня сюда не за серебром,– сказала Дала, демонстрируя уверенность.– Помоги мне, и я защищу и возвышу тебя. Помоги мне, и через месяц мы обе станем жрицами.
Джучи моргнула своими большими карими очами, и Дала подумала: «Если бы она действительно улыбалась и смотрела людям в глаза, быть бы ей красавицей». Но, как обычно, девушка уставилась на щеку или, может, нос Далы и покачала головой; страх исходил от нее, будто гнилая вонь.
–Но как…
–Ты ведь этого хочешь? Ты вообще хочешь быть жрицей, а, Джучи?
Глаза купеческой дочки наполнились слезами, и она попыталась вырваться, но Дала крепко держала ее.
–Я не сильна ни в чем,– промямлила Джучи.– Я не умею торговаться. Не дружу с цифрами, как мои сестры.– Она прикусила губу.– А мужчины… мужчины пугают меня, особенно мой отец. Я не хочу брать себе пару. Я не могу.
Дала сделала все возможное, дабы проглотить презрение. Сперва ее единственной мыслью было: «Как ты можешь стать жрицей и направлять вождей и воинов, если боишься мужчин?» Но где-то в глубине души она питала настоящее сочувствие – к Джучи и всем другим слабым или сломленным существам. Не встретив сопротивления, она притянула к себе младшую девушку и успокоила ее, прикрыв ладонью заплаканные глаза, как часто делала со своими приемными братьями, когда те плакали из-за пустых желудков.
–Тебе не придется. Все станет легче. Мы будем сестрами.
Джучи плакала, и Дала обнимала ее. Когда они встали, Джучи вытерла лицо, и Дала приподняла ее подбородок.
–Тебе нужно сделать лишь одно, а я сделаю остальное. Тебя назначат жрицей, и все станет проще. Ты постараешься для меня?
Подруга кивнула, округлив глаза – выглядя жалко, но убедительно хрупко.
–Нам нужно серебро, Джучи. Мне нужно, чтобы ты попросила своих сестер или свою мать. Расскажи им об испытании, если хочешь – скажи, что деньги пойдут на взятки или влияние, во что охотнее поверят, и что за эту малую цену их дочь попадет в Орден. Скажи им: чем больше, тем лучше.– Дала ждала и надеялась, не видя никакой пользы в девчонке, если та не сумеет сделать хотя бы это.
–Серебро? Но…– Она взглянула на Далу и почти съежилась.– Могу попробовать,– она сглотнула,– думаю, сезон подходящий, а если моя мать преуспела…– Она отвела взгляд, словно задумавшись, и Дала ощутила проблеск надежды.– Я могу это сделать,– сказала она с ноткой чего-то похожего на огонь в голосе.– Но… ты не можешь подкупить девчонок. Они все богаты, им будет начхать.
Дала улыбнулась, но мысленно уже переключилась на другие, более сложные задачи. Ей придется «обойти» правила и совершить вылазку в город – ей понадобится кузнец и портной (а для надежности лучше два) и место, достаточно просторное и уединенное, чтобы провести встречу. Ее мысли, как часто бывало теперь, обратились к несчастным дикарям из ее родного города, к степным пастухам и к мужчинам Орхуса, стоящим по пояс в отбросах в лунном свете.
–Это не для девчонок,– рассеянно произнесла она, затем отпустила Джучи восвояси и вернулась к переписыванию слов, которые не умела прочесть.– Поспеши,– добавила она, когда товарка попыталась взять себя в руки и заняться тем же самым.– У нас есть дела, и мы начнем сегодня вечером.
* * *
В тот день перед заходом солнца Дала приблизилась к Вачиру, гальдрийскому капитану охраны подворья.
–У тебя есть матрона, капитан?
Она ждала его за воротами, зная, когда закончится его дежурство, и он покраснел от изумления.
–Да, госпожа. Пятнадцать лет как. Выжили две пары близнецов.– Он провел рукой по усам и бородке, отвернув одну ногу, словно намеревался сбежать. Но учтивость держала его на месте.
Дала спросила имена и возраст его детей и улыбалась каждой детали, искренне радуясь его счастливой жизни.
–Что бы ты сделал, если бы кто-то пригрозил лишить тебя семьи, капитан?
Его глаза метнулись к переулкам, будто он ожидал, что этот злодей выскочит из темноты прямо сейчас.
–Я бы убил его, госпожа.
Она подавила улыбку.
–А будь это женщина? Жрица? Что бы ты сделал тогда?
Он напрягся, и Дала поняла, что должна быть осторожна.
–Что ж, это и случается, капитан, со многими другими. Мне нужна твоя помощь.
Выражение его лица не смягчилось, и Дала понятия не имела, что ему известно о Гальдрийской политике и поступках, но ее догадка не играла роли. В его сильном теле и уверенных глазах она видела хорошего мужчину из бедной семьи, который вступил в Орден, чтобы заполучить пару. Она видела мужчину, который находил подчинение и, возможно, бесчестье более приемлемым, нежели убийство других мужчин в поединках ради «славы» ирепутации.
