Книга Короли рая, страница 70. Автор книги Ричард Нелл

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Короли рая»

Cтраница 70

Он посмотрел на нее этим своим взглядом и сказал без тени насмешки:

«Возможно, тебя».

Она не могла отвести глаз. Промежность обдало жаром, и Дала призналась самой себе, почему ее ночи стали бессонными.

Конечно, это было против правил, хотя она и не знала, чьи это правила – Гальдры или Ордена. Ни в одной из историй не упоминалось безбрачие. Верно, Гальдра не взяла себе сожителя, но это было не то же самое, что прямой запрет. Пророчица могла быть старухой, когда услышала зов богини – никто не знал ее истинный возраст. Она могла спать с женщинами, как делали многие жрицы, или повелеть, чтобы сведения о ее партнерах и детях изъяли из хроник. Но для юной женщины противоестественно отказывать себе в союзе с мужчиной. И глупо, подумала Дала. Стране пепла всегда требовались дети, чтобы заменять многих, умирающих при рождении либо еще в утробе или погибающих от холода в раннем возрасте. Привязать мужчину любовью – сильнейшее орудие верности, которое есть у любой женщины. Почему бы не приковать вождей к Ордену этим способом?.. Бессмыслица какая-то.

В ту ночь, когда Бирмун поделился своим секретом и смотрел на нее как на женщину, а не жрицу, она попросила богиню о знаке одобрения – и две недели спустя получила его.

Как обычно, под вечер она вышла с ведрами, пыхтя в притворном огорчении, когда шла мимо стражей в ритуале взаимного молчания. Она ждала в своей башне до темноты, затем прокралась при лунном свете и, как делала всегда, открыла дверь Бирмуна без стука.

Он занимал свое обычное кресло в дальнем конце зала, неподвижный и властный, но на сей раз остальные сидели или стояли, тихо беседуя. Она сразу ощутила энергию, что наполняла комнату. Бирмун подстриг волосы и бороду, почистил одежду и теперь оглядывал дом, как истинный вождь, оценивающий свою дружину.

–Братья,– сказал он, когда мужчины заметили Далу. Голос его был низким, но достаточно громким, чтобы его услышали. Дала закрыла дверь и прислонилась к ней, завороженная.

–Я наблюдал, как мой отец умирал беспомощным.– Он посмотрел на пол, как будто снова это видел.– Убийца выпотрошил его и бросил на улице с тем, что люди зовут «честью», и впервые я познал стыд, хотя и не знал такого слова.– Он помолчал.– Стыд вначале за то, что я был его сыном.– Его челюсть сомкнулась, и глаза заблестели.– Позже, много позже, я испытал стыд за то, что был слишком слаб и напуган, чтобы помочь ему. Слишком никчемен, чтобы встать и умереть рядом с моим отцом, как мужчина.

Дала каждой мышцей испытала желание подбежать к нему и заключить в объятия – сказать ему, что это была не его вина и он был всего лишь мальчиком. Но, как и остальные, она не шевельнулась.

–С того момента я чувствовал себя… порченым и недостойным. Я приветствовал темноту, канавы и насмешки незнакомцев, ибо верил, будто я ничтожество. Хоть я и не одинок по рождению, как все вы, я принял такую жизнь. Я принял мой позор и мое отличие от других людей. Я чувствовал, что не гожусь для чего-то лучшего. Я ощущал пустоту.

Он поднял взгляд на остальных. Дала знала, что их сердца болели так же, как и у нее, за Бирмуна и за них самих. Он поднял кулак и уставился на него, словно тот содержал какой-то ответ.

–Но я научился заполнять эту пустоту, братья, и не вином,– он швырнул свой бурдюк через всю комнату.– Я заполняю ее своим чувством ненависти. Мечтами о возмездии.– Он выдернул один из ножей Далы из спрятанного за поясом чехла.– Вот этим я почту моих отца и братьев. Я сам принесу справедливость, которой лишено это место.– Он вздернул подбородок.– И когда я это сделаю, братья, с Божьей помощью, а не с человеческой,– то заслужу себе место в раю.– Он подождал и усмехнулся.– А если не его, так хотя бы уважение в Носсовой горе.

Мужчины встрепенулись и выдохнули от весомости этих слов. Бирмун указал свободной рукой на Далу и понизил голос:

–Меня призвала судьба.– Он указал назад, на стену и город, затем медленно встретил взглядом каждого из мужчин.– Вы встанете на мою сторону?– Тишина затянулась, никто не шевелился, но казалось, мужчины вот-вот воспрянут.– Вы позволите мальчишкам, с рождения имеющим всё, звать вас трусами и псами, пока вы чистите их канавы?– Дала пристально смотрела на них и видела стыд: опущенные глаза, сжатые кулаки и напряженные шеи.– Или покажете им, что вы мужчины? Вы поддержите меня и накажете тех, кто лишает нас жизни? Покараете тех, кто отнял у нас всё и назвал это справедливостью?

Факелы шипели, и хор насекомых щебетал в ночи, когда мужчины замерли, как трупы на снегу.

–Да.– Один из самых юных выплеснул свое вино на пол и встал.

–И я.– Беззубый мужчина сплюнул, и несколько других зарычали.

–Предлагаю убить их всех.– Еще один поднялся на ноги.

–Каждого гребаного мужика!

Все в зале поднялись, и Бирмун подхватил их голоса своим:

–Вы прольете кровь со мною, братья?

Лавки скрипели и стучали все сильнее по мере того, как «ночные люди» обретали свою храбрость. Бирмун улучил момент и обнял некоторых, стараясь коснуться хотя бы плеча каждого соратника и говоря, что они начнут здесь только с этих немногих избранных, пока их деяния не станут известны. Затем он раздал принесенные Далой ножи и маски, и мужчины встали рядом и выбрали имена ходячих мертвецов, которых разыщут этой самой ночью. Они надели черную ткань, которая закрывала все, кроме глаз, подкатали рукава и заправили штаны в сапоги так же, как делали перед работой в канавах. Затем, когда они наконец были готовы и, возможно, чуть более пьяны, они вышли наружу вслед за своим лидером. Они шли за мальчиком, чье возмужание так ждали столько времени – мальчиком, увлекшим их своими грезами о ненависти. Факелы остались в жилище.

* * *

Несколько часов она ждала возвращения «ночных людей», стараясь не думать о том, как умирали Миша и его братья; ее слух был напряжен, и ночь казалась огромной и тихой. Но не раздалось ни одного тревожного крика – ни слуги вождей, ни отцы не закричали от страха и не выдали ее убийц-во-тьме. По крайней мере, ничего такого, что она могла бы услышать.

По мере того как тянулась ночь, легкие порывы ветра казались ураганами. Каждый предупреждающий крик ночной птицы заставлял Далу бросаться к окну, а каждый щелчок насекомого звучал странно и чуждо, предвещая беду.

Затем вернулся в одиночку Бирмун, скользкий и мокрый от воды, и его кожа блестела в свете камина. Он стянул свою измазанную кровью маску и рухнул к ногам Далы, почти очищенный от глубоко въевшейся трудовой грязи. По его щекам катились слезы.

–Ты доказал свою храбрость,– сказала Дала, обхватив ладонью его щеку,– и я тобой горжусь.

Она чмокнула Бирмуна в лоб и обняла его, как столь отчаянно хотела в зале. Она прошептала, что сделанное им правильно и необходимо, и когда его тело замерло, а прекрасные глаза воссияли удовольствием, она поняла: он истинный солдат пророчицы. Он был прислан выполнять Ее работу так же несомненно, как Дала, и любить его – не преступление.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация