Он готов был выдвигаться, когда Эгиль заговорил:
–У меня… есть вопрос, если позволишь.
Рока пожал плечами. Он решил не убивать этого человека, но не нуждался в том, чему мог научить творец музыки.
–Твоя мать-Вишан показывала тебе, как читать руны? Показывала, как их писать?
Вопрос казался странным.
–Если и да, то что?
Эгиль облизнул губы и оглядел ровный участок земли, как будто кто-то мог подслушивать.
–Знаешь ли ты, сколько мужчин в Аскоме могут прочесть хотя бы одну руну? Или нарисовать?
Рока не знал и вновь пожал плечами.
–Ни единого, кроме самых общих символов, например для названий животных. Рунные шаманы – единственные исключения, и каждая нарисованная ими руна приближает их к наказанию богов, так что они редко это делают. За годы, проведенные в пути, я видел лишь горстку живых шаманов. Все они выглядели хворыми.
–К чему ты клонишь?
Скальд моргнул.
–Рисовать руны – очень ценный навык.
Можно ли их есть? Можно ли ими убивать?
–Ценный для кого?
Эгиль засмеялся и развел руками, словно это было очевидно.
–Для каждого вождя в мире, мальчик. Меч – это просто меч. Но меч, на котором вытравлена нужная руна? Это сокровище, которое боятся и уважают все мужчины. Богачи до сих пор обращаются к шаманам для рун защиты на броне, зданиях, кораблях – на чем угодно ценном.
Для Роки все это имело мало смысла.
–Почему бы просто не попросить жриц? Они умеют читать и писать.
Скальд повращал своими темными круглыми глазами, но прекратил, будто передумал.
–Жрицы… этого не делают. Это… святотатство. К тому же вождям неохота быть у них в долгу, если ты понимаешь, о чем я. Предполагается, что законы защищают людей, а не богов. А вождям не полагается собирать богатства, так как же они могут себе это позволить, смекаешь?
Вообще-то Рока не смекал. Люди – суеверные глупцы, а их законы разрушительны, напомнил он себе, тут и смысла-то не требуется.
–И что ты предлагаешь?
Эгиль глубоко вдохнул и выдохнул.
–Сия страна пепла обширна, мальчик. А внезаконника легко забыть.– Он помолчал, дабы это усвоилось.– Мы могли бы дать тебе новое имя, да? Новую биографию. Нет никакого «ордена» Рунных шаманов. Тебе нужно лишь иметь навык и, возможно, толику… артистизма. Но если ты сможешь делать это правильно и вытравить руну на оружии, или броне, или начертать ее на здании, что ж, тогда люди поверят.
Молчание тянулось между ними, пока Рока размышлял. Пожалуй, он может научить меня большему, чем я думал.
Он знал, что каким-то образом сбился с пути за эти годы. Он становился сильнее, крупнее, но по-прежнему почти ничего не знал о мире, кроме дебрей. Чтобы отомстить, ему понадобится больше помощи, чем способны оказать мертвые конюхи и изгои в его Роще.
–Итак,– сказал Эгиль, проявляя нетерпение,– ты знаешь их? Можешь нарисовать какую-нибудь из рун книги?
Я все еще могу его убить, если придется.
Рока взял нож в своей Роще и вырезал руну на своем доме – который уже стал больше и теплее лачуги его детства,– немного повозившись с изгибами.
–Я знаю их все,– сказал он.
Эгиль прищурил глаза и повернул голову.
–И сколько же их всего?
Рока почувствовал укол гнева оттого, что в нем усомнились, хотя он сказал чистую правду.
–Их тысячи.
Прищур скальда только усилился.
–Покажи мне. Нарисуй одну в грязи – только не из обычных и не до конца,– нет нужды искушать богов.
Опять суеверная чушь, подумал Рока.
«Проверка» навела его на мысли о матери, и воспоминания о ее восторге, когда он впервые научился читать, замерцали в его мозгу. Он вытащил нож и почувствовал острое желание вонзить его глубоко в живот Эгиля, но вместо этого нарисовал ту же самую руну, что вырезал в своем воображении, в этот раз на земле, и улучшил изгибы. Она была замысловатая – Знак Эдды, Богини слов – и имела много значений в зависимости от других рун, идущих до или после.
Прищур Эгиля исчез, его скептически поджатая челюсть отвисла от изумления, затем опаски.
–Ты ее закончил?
–Да.
Скальд поднес ладонь к лицу.
–Проклятье, малец, я же сказал, не завершай! Зачем так дразнить богов?
Рока моргнул.
–Я уже нарисовал тысячи рун. Десятки тысяч. Я закончил их все.
Эгиль был в ужасе.
–Десятки ты… все знают, что их нельзя заканчивать! Неудивительно, что ты изгой! Я изумлен, что ты не помер от удара молнией или не задохнулся ночью!
Рока зачарованно смотрел, как на лице скальда ясно отразился неподдельный страх. Он подумал о своей мертвой матери в поле, о ее закатившихся глазах, и попытался представить, что всему виной рисование палочками на земле.
–Что ж,– сказал он,– если руны дразнят богов, я нарисую столько, сколько захочешь.
Эгиль взял себя в руки и улыбнулся, обнажив идеальные зубы.
–Это согласие? Ты последуешь за мной и попробуешь?
Рока кивнул, словно ему все равно, хотя эта встреча оказалась полезнее, чем он предполагал. Он задумался о волках, приведших к ней, и улыбнулся. Спасибо тебе, Серая Грива, я буду помнить.
В глазах скальда искрилась неведомая Роке эмоция – может, возбуждение, надежда или жадность, и он увеличил четкость образа и сохранил его, чтоб рассмотреть позднее.
–Хорошо,– сказал Эгиль, потирая руки.– Для начала твое имя. Это… Букаяг, вот. Ха!– Он хлопнул в ладоши, будто заклинание сотворил.– Сам великий провидец, возрожденный!– Он оценивающе оглядел Року с головы до ног, словно только впервые смотрел на него по-настоящему.– Эта грязная одежонка не подойдет, нет. Думаю, нам нужно, чтобы ты носил украшения из костей, а твое лицо закрывал темный капюшон. И нам понадобится мазать твою кожу пеплом, когда вокруг будут люди. Хотя эта твоя растрепанная шевелюра – ее можем и оставить.
Он казался уж слишком взбудораженным.
–Мне выкопать труп мальчика?– Рока указал на неглубокую могилу.– Мы могли бы сделать ожерелье из его зубов и выпачкать мое лицо его кровью.
Эгиль прочистил горло, и его глаза поутратили блеск. Рока спрятал улыбку.
–Нет. Я думаю… нет. Зубы животных… подойдут лучше. Давай выдвигаться, идет? Нам нужно будет найти дорогу. Ты знаешь, где она? И нам будет нужна деревня с кузнецом, если только ты не умеешь травить сталь.– Он приподнял бровь идеальной формы, и Рока покачал головой.
