Произнеся это, Даг и вовсе вспыхнул пунцовым – видимо, вспомнив, что его собственному вождю пришлось годами жить в том же качестве. Без лишних слов он наклонился и взял труп за ноги.
Бирмун украдкой улыбнулся. Он мог бы предоставить другому из своих людей забрать труп, но во всех трудных или неприятных ситуациях он хотел, чтобы горожане и его дружинники видели, как он делает то же самое, о чем просит других.
Кроме того, подумал он, я всегда буду «Вождем ночных людей». Мне надо поддерживать репутацию.
Он положил голову с разинутым ртом на живот покойника, затем вместе со своим вассалом погрузил все это в ближайшую телегу. Всю свою жизнь он имел дело с подобными вещами – а то и гораздо худшими – поэтому неприязнь и омерзение, ясно читавшиеся на лице соратника, всегда забавляли его. Но на сей раз он не отпустил ни единой шутки.
–Богом клятые гонцы,– пробормотал Даг.– Когда мы получим еще лошадей?– Он с некоторым трудом принялся толкать тележку по гравийной-грунтовой жиже боковых дорог Вархуса. Бирмун тянул ее спереди.
–Скоро,– ухмыльнулся он. Даг ответил тем же, и оба мужчины рассмеялись.
–Это гребаное место.
–Да. Но все закончится.
–Ты говоришь это уже целый год, вождь. Нет, полтора года.
Бирмун давно перестал вести счет, но предположил, что это правда. Следуя за жрицами, он почти два года назад отправился «подавить восстание» иубить Букаяга, сына Бэйлы, во главе почти тысячи воинов из Орхуса. Лишь около сорока из них были его собственными присяжными слугами; остальных временно «пожаловали» многие вожди на Севере как раз для этой цели. Однако за все то время он почти не обнаружил следов бунта и вообще никаких намеков на «последнего рунного шамана».
Многие из «пожалованных» ему бойцов тоже оказались не ахти: слишком старые либо слишком молодые, пьяницы и нарушители правил, нахальные или некомпетентные. Великие вожди Орхуса, очевидно, воспользовались случаем избавиться от худших из своих людей. И лишних никчемных ртов, которые нужно кормить.
Бирмун крякнул, запнувшись о камень, затем зыркнул на Дага, чтобы предотвратить ухмылку. Их путь к внешней канаве шел целиком под уклон. Вархус, являющий собой одновременно и город, и форт, был построен на склоне небольшой горы на Восточной окраине Алвереля. Первоначальная идея состояла в том, чтобы защитить лагерь воинов Бирмуна от нападения, поэтому они соорудили частокол, который окружил отвесную скалу и сеть пещер, затем затаились в ожидании своих разведчиков.
Но дни, недели, а затем и месяцы проходили без битв и без надобности в собранной армии, а число нахлебников лагеря меж тем росло. Жители долины и окрестных городков приходили кормить, развлекать и иным образом снабжать воинов, и многие так и остались. Жизнь Бирмуна вскоре превратилась в бесконечный цикл убогой логистики, выпрашивания новых монет и припасов у жриц и просто попыток следить за порядком.
У подножия своей маленькой горы Бирмун и его люди сбросили свой жуткий груз и облегченно выдохнули, глядя вверх на склон.
–Мне надо выпить,– изрек Даг. И Бирмун почти мгновенно согласился.
Конечно, у него была еще сотня дел, но мужчины смотрели на него как мальчишки, и он был готов поклясться каким угодно богом, что и сам нуждался в выпивке.
–Великий вождь!
По плоскому каменному подножию горы зацокали копыта, и Бирмун с досадой обернулся. «Арбник», то бишь гонец-разведчик Ордена, мчался к похожему на палисад из копий забору со свитком в поднятой руке.
Без малейшей радости Бирмун подозвал его.
Он уже имел раньше дело с этим всадником, поэтому подошел к скучающим воинам у деревянных кольев и велел им открыть проход. Закряхтев, они подняли калитку из дерева и железа, освобождая пространство, и лошадь с наездником не без усилий протиснулись вовнутрь.
–Я привез весть, вождь, для большой жрица.– Коротышка-степняк – большинство арбников были мелкими и легкими – спешился и с гримасой глянул вверх по крутому склону.– Но… доставь ты.
Бирмун приподнял бровь и схватил свиток.
–Медэк, если ты отправляешь меня на эту треклятую гору, лучше бы это оказалось важно, иначе я насажу тебя на этот гребаный забор.
Всадник-дикарь кивнул и сгорбился, уперев руки в колени, чтобы перевести дыхание. Выпрямившись, он огляделся по сторонам и подался вперед, понизив голос до шепота:
–Хусавик захватить, вождь, бандиты. Великая Матерь меня лично прислать.
Бирмун моргнул и поглядел в глаза гонцу.
–Захватили?– Он понизил голос.– Бандиты? Какие бандиты способны захватить город?
Медэк ухмыльнулся, словно знал, что не должен говорить, но не мог удержаться – бесспорно, обычное свойство людей, хранящих секреты.
–Букаяг, сын Бэйлы, сказать Матерь. Она сказать, он едет вперед на боевой конь из железа и мечет копья огня из ада.
* * *
Оставив своих людей напиваться, Бирмун поднялся на гору один.
Почти сразу же он увидел нескольких мужчин, сбрасывающих отходы в неположенном месте. Проигнорировав это, он двинулся дальше – и вскоре увидел воинов, которые донимали и наверняка обкрадывали строителей. Разглядел содомита, которого принуждали «работать» вопреки его протесту, и полдюжины мужчин, ждущих своей очереди. Такова была повседневная жизнь Вахруса.
Вскоре Бирмун пожалел, что не привел с собой свой отряд, потому что привлекал к себе пристальные взгляды, и, по правде, у него хватало врагов. Казалось, ему каждый день приходилось кого-то наказывать, и хотя он был вождем и имел много преданных людей, их численно превосходили те, кто не был предан. Бирмун ускорил шаг.
На полпути вверх по удобному для ходьбы склону горы он достиг так называемой «Пещеры Жриц»– или, как часто посмеивались мужчины, «дырки Гальдры».
У входа его обдало запахом влажной соли, и Бирмун прочистил горло, сдерживаясь, чтоб не захихикать над названием. «Пещеры» эти на самом деле были древними лавовыми пластами, пробуренными, когда горы извергли пламя, выплавившее в камне почти идеальные округлые трубы. Некоторые стены все еще выглядели израненными после пережитого: полупрозрачные кристаллы белой, зеленой и красной скальной породы проступали, будто обнаженные внутренности, а сталагмиты и сталактиты обрамляли их, как сломанные ребра.
Бирмун кивнул двум мужчинам, охраняющим узкий проход, и затем прошел внутрь. Для наблюдения за пещерами он задействовал лишь своих собственных слуг и разместил внутри все самые необходимые припасы. В более глубоких туннелях соорудили почти постоянный кров для множества ящиков соли, инструментов и пергамента. И, разумеется, для Далы.
Сразу за первой маленькой «караульней» пещера переходила в более глубокий грот. В свете факела виднелась группа из трех женщин, которые сидели на ящиках и оживленно беседовали. Бирмун вышел на свет и встал на почтительном расстоянии, ожидая, когда его заметят.
