Даже союзники Фарахи побагровели, а оранг-кайя и мелкие вельможи обоих полов переглядывались с недоумением или обидой. Лицо Тамы исказилось.
–Возможно, нам следует освободить семью Алаку от такой ответственности.– Никто не осмелился согласно воскликнуть, но в ответ раздались робкие возражения.– Я полагаю, мой кузен будет охотно защищать наши моря без какого-либо «налога» на своих соседей. Но спасибо за предложение, великий король.
Теперь Фарахи улыбнулся, увидев, как озадачился его недруг, и подал знак глашатаю. Тот махнул рукой в сторону дальнего входа в зал.
Вошел Эка в одежде священника, которая, вынужден был признать Фарахи, шла ему лучше всего. На вытянутом в руках большом серебряном подносе он держал гниющую, обглоданную, отрубленную голову короля Трунга.
Он ступал так плавно и спокойно, что Фарахи напомнил себе: этот парень вообще-то мастер чинга. В длинном, свисающем до пола одеянии он скорее плыл, чем шел, паря по проходу, пока не поднялся на возвышение, где поставил поднос на один из нескольких круглых столиков.
Толпа вытаращилась, и в наступившей тишине Фарахи заговорил с едва сдерживаемым презрением в голосе:
–С прискорбием уведомляю вас, что король Трунг не в состоянии ничего защитить, поскольку король Трунг мертв.
Тама опешил вместе со всеми остальными, глазеющими на этот жуткий предмет в несомненной попытке понять, не обманывает ли их зрение. Улыбка Фарахи исчезла.
–Наследный принц Трунг тоже мертв. И принц Тури. И принц Рата.– Он помолчал и приподнял брови:– Увы и ах, можно плыть много дней в любую сторону и не найти никого, кто носил бы фамилию Трунг. Похоже, не осталось даже женщин.
Тама моргал, вперив глаза в голову Трунга, его лицо покрылось испариной, а толпа следила за ним, словно надеясь, что зрение обманывает его и на самом деле это не его союзник, а какой-то фокус.
–Ты напал на мирный город?– прошептал он, затем повысил голос:– Ты истребил женщин и детей? В последние несколько дней?
Фарахи ощетинился.
–Я не сказал, что убил их я. Но никакие законы не помешали бы мне это сделать, не так ли? Как бы то ни было, все вы видели, что боевой флот Шри-Кона не покидал своего порта и не участвовал ни в каких сражениях.
Фарахи позаботился об этом. Каждый из присутствующих был приглашен прибыть в королевский порт, где в настоящее время размещался весь флот Шри-Кона – в целости и полной сохранности, без малейших повреждений.
Небывалое и жестокое зрелище отрубленной головы продолжало делать свое дело, и придворные чиновники вытирали пот и глядели на выходы, не иначе всё более обеспокоенные, чем все это закончится. Трунг был вторым по могуществу человеком на островах. Родословная его семьи была такой же древней, как и Пью.
–Все мы знаем, что Трунга отличали нездоровые пристрастия,– пожал плечами Фарахи.– Он обожал насилие и пренебрегал Путем. Храм Халина разрушается и коррумпирован. Если люди мирятся с таким поведением своего короля, то, несомненно, навлекают на себя катастрофу. Мы должны быть мудрее, друзья мои. Мы должны быть благочестивыми и культурными. Мы должны подчиняться законам.
Тама остался стоять.
–Если ты его не убивал,– сказал он без тени веры,– то как именно у тебя оказалась его голова? Она упала с неба, государь?
Фарахи вздохнул, как будто в раскаянии.
–Мне стыдно признаваться. Но все вы знаете, что мы с королем Трунгом не ладили. Я открыто признаю, что однажды, в минуту глубокой безысходности, прошептал в темноту и попросил у духов голову Трунга. Поймите, я не подразумевал это буквально, и поразмыслив, тотчас пожалел об этом. Но слова имеют силу, о да, и намерения тоже. Однажды, когда я завтракал и играл с моими детьми, она и появилась. Я чувствую себя виноватым. Я уже приступил к искуплению, как требуют священники.
На протяжении этой речи Тана глядел со все большим отвращением. Он окинул взглядом гостей и, шумно выдохнув, брызнул слюной:
–Ты попросил духов? Так это духи принесли тебе голову царя? Ты хочешь, чтоб мы поверили…
–Да.– Голос Фарахи прозвучал коротко и резко, и воцарилась тишина.– И духи оставили Халин в огне, Тама, о чем, я полагаю, ты очень скоро услышишь. Поговори с выжившими. Поговори с гвардейцами. Они тебе расскажут, что увидели. Кое-кто уже принес мне весточку из флота Халина. Адмиралы тоже стремятся искупить свои прежние поступки, свой беспредел. Они желают мира со Шри-Коном от имени любой новой семьи, которая будет выбрана, чтобы править Халином. Конечно, я согласился. По-видимому, также опустела халинская казна, так что я предложил содержать халинский флот и платить его матросам. И продолжу делать это до тех пор, пока не будет наведен порядок.
Услышав это, даже кузен царя Мол-топи онемел. Солгав о чем-то подобном, Фарахи повел бы себя как дурак, а что бы ни думали о нем люди в этом зале, они не считали его дураком. Следовательно, они сочтут это правдой.
То, что Фарахи мог позволить себе такую выходку, само по себе вселяло страх. То, что это было согласовано и уже сделано – что Алаку теперь могли приказать второму по величине боевому флоту на островах по меньшей мере бездействовать, а вероятно, даже сражаться за них, делало Шри-Кон неуязвимым.
А теперь смертельный удар.
Фарахи посмотрел в глаза одному из немногих оставшихся у него публичных врагов.
–Я также известил нашего великого партнера, Капуле из Нонг-Минг-Тонга, что никакие пираты больше не будут мешать его судам с зерном в моих морях. Чтобы успокоить его, я пообещал гарантировать все его поставки из моей казны. Посему он больше не будет торговать рисом с другими островами. Но не бойтесь, вы сможете закупать его при посредстве Шри-Кона, и я позабочусь, чтобы мои торговцы были честными. Конечно, я возьму скромную пошлину, но едва пиратству придет конец, вы увидите, что цены будут снижаться.
При этом заявлении двор больше не роптал и не жаловался, поскольку это не было обычной политикой. Если то, что сказал Фарахи, было правдой, то исчез главный источник конфликтов и возможностей на морях. Фарахи пригрозил смертью всякому, кто продолжит заниматься прибрежным пиратством, этим отличным источником островных доходов. Он заставил каждый остров зависеть от него в снабжении продовольствием, в котором они ежегодно нуждались, и он убил своего злейшего врага, и все это – за один день.
Фарахи решил, что пришло время уходить. Слова короля должны внушать жестокость, а не утомлять. Он встал, и по этому сигналу глашатай улыбнулся толпе и прочистил горло.
–Король благодарит вас всех за прибытие, друзья и союзники. Он приготовил пир в вашу честь. Он надеется увидеть вас и всех других членов царских семей на собраниях двора, которые в ближайшие несколько лет будут происходить чаще.
Фарахи уже сошел с помоста. Он улыбнулся при мысли о финальном блюде на пиру – головах очень своеобразного типа рыб, который встречается только близ Халина.
