В стране живых мезаниты пытались вмешаться, но не могли. Приближаясь, они падали и кричали, беспомощные в ауре силы чародея. Воздух вокруг него кипел от жара, или покрывался инеем, или трещал от молний – как будто мир задействовал все резервы, дабы погубить Року.
Букаяг взревел и потащил их обоих вперед. Преодолевая тяжесть, преодолевая агонию, шаг за шагом, немыслимо, но верно, он бросился в пламя аки Носс, сигающий в гору. Мертвецы в Роще схватили Року за руки, собираясь у него за спиной, придерживая его на чудовищном ветру и волоча, как ладью в направлении моря.
«Почему… ты… не… умрешь?!»
Голос Кейла прогремел над пляжем, оглушительный и стихийный, звеня с небес в стране живых и мертвых, издевательски звуча над шумом смертной войны. Принц поднял руки и начал подниматься выше, будто намеревался просто взлететь подальше и обрушить свой убийственный дождь из безопасных облаков.
Букаяг зарычал и прыгнул.
Брат Роки обхватил четырехпалой рукой лодыжку убийцы Фарахи и потащил мальчишку вниз. Меч в другой их руке был таким горячим, что опалял плоть, и Рока выпустил его, сжав свои пальцы в кулак. Кейл сопротивлялся и лягался, но Рока одним рывком приблизил принца острова в пределы своей досягаемости и ударил сжатым кулаком.
Скула его смазливого лица сломалась. Глаза Кейла закатились, пока он боролся с потерей сознания, и разгром в Роще прекратился так же быстро, как и начался. Рока выбежал из разрушенного дома матери на поля своего арсенала и поднял кинжал, который перехватил его брат.
Вместе они развернули Кейла, чтобы тот, пошатываясь, стоял, используя его тело как щит от мезанитов, нетвердо подымающихся на ноги. Этот момент казался таким спокойным. Звуки битвы почти утихли, поскольку энергия Кейла утекала из мира.
Рока подтолкнул юного принца вперед. Он почувствовал, как разглядывает пацана Букаяг, и ощутил его злобу. Принц рая родился в одиночку, но его никогда не обвиняли в том, что он съел своего брата в утробе матери. Его не называли чудовищем и не вынудили стать таковым на самом деле в мерзлой пустоши. Его предки не оставили ему таинственную комнату со всем грузом истории, легшим на его плечи. Возможно, он такой маленький и легкий потому, что ему не приходится нести бремя мертвых.
«Это нечестно!» – попытался крикнуть Букаяг.
Рока задумался над словами, отраженными магией Кейла – о суровой природе такой могущественной силы, чья воля обернулась против него. После всего, что он сделал.
–Почему я не умру?– прошипел он.– Почему я не умру?– заорал он так громко, чтобы услышали мезаниты.– Я не человек, Принц Рая. Я – все безымянные дети, которых тысячи лет хоронили в паршивой земле. Я – гнев их бессильных матерей, рыдающих под пустым небом. Я – горький плод замерзших слез.
Букаяг убрал нож от горла принца и отвел руку. В конце концов, это было нетрудно, ведь Роке нужно было только молча отойти в сторону. Только бездействовать.
–Узри, что они пожнут,– прошептал его брат. А затем рука Букаяга вонзила клинок.
* * *
Оско увидел, как скользкое от крови железо выходит из груди его друга, и понял, что оно пронзило сердце принца. Гигант со всего размаху швырнул Кейла вперед, и тот приземлился у ног своего защитника.
Песчаная буря тут же прекратилась; островитяне вокруг его мезанитов откололись или в панике побежали к морю. На мгновение Оско подумал о том, чтоб совершить свой последний акт мести этому колдуну – окружить его десятью уязвимыми воинами, сбить с ног и обшарить эту проклятую броню в поисках каждого изъяна. Но это ничего бы не изменило. Кейл был мертв. И если даже все люди генерала – следующие на очереди, он не станет разбрасываться их жизнями.
–Построиться!– приказал он. Солдаты подняли упавшего принца и, отступив, чтобы укрепить каре, поместили Кейла внутрь.
Оско видел, что большинство его союзников уже разбито, и лишь несколько небольших отрядов тонгов еще сражаются. Те, кто умели плавать, ныряли в кровавые воды Северного моря Алаку – то ли просто в надежде спастись на воде, то ли чтобы доплыть до своих кораблей.
Надежно укрытый за стеной из своих людей, Оско встал на колени рядом с другом. Он увидел все еще ошеломленный, неистовый взгляд и взял принца за руку.
Крошечной, отчаявшейся частичкой своего разума он подумал, что сейчас увидит еще одно чудо – Кейл поднимется с песка, исцеляя свою плоть нахлынувшей силой. Но когда взор друга сфокусировался, полный сожаления и ужаса, Оско стало ясно: этому не бывать.
–Иди с миром,– прошептал он,– твои братья скоро тебя догонят.
Так говорили все мезанские командиры павшим, но только ради Кейла Оско улыбнулся сквозь слезы.
Взгляд принца успокоился, словно Кейл готовил какое-то финальное умственное усилие, и Оско напрягся. По правде говоря, он верил, что это все-таки возможно. Вдруг принц действительно сотворит еще одно, решающее чудо, победив саму смерть?
Кейл судорожно вздохнул и уставился в небо, сжимая руку Оско, затем встретился с ним взглядом и, казалось, теперь не страшился, а только сожалел. Он моргнул и откинулся на песок, его хватка ослабла. Грудь его замерла, и Оско прикрыл ему веки.
–Что теперь, другой друг?– Асна расхаживал взад-вперед, все это время заточенный внутри мезанского строя. С самого начала битвы он был похож на зверя в клетке, истово наблюдая за происходящим и совершенно бесполезный. Оско встал, размял раненое плечо и пристегнул щит.
–Мы умрем. Или ты можешь уплыть, как шелудивый кондотийский пес, каковым и являешься.
Наемник насупился и взглянул на бурлящее море.
–Воде не убить Асну Великого. Нет!– Он обнажил свой меч.
Оско кивнул, потому что смысла в этом было явно больше, чем во всем остальном. Он опустил забрало и положил руку на ближайшую спину, занимая свое место в строю. Тяжелый щит причинял боль. Ну и пусть. Похоже, Оско не станет тем, кто спасет свой народ. Но это всегда было надеждой безумца.
Он больше не увидит Лигу или детей, которых они могли бы завести… Малозначимые и несущественные сожаления для человека, вся жизнь которого была войной.
–Братья!– прокричал он сквозь шум и грохот.– Для меня честь умереть вместе с вами. Вы заслужили себе имена. Горе нашим недругам!
–Горе врагам Мезана!– не колеблясь, хором воскликнули его храбрые воины сильными голосами. Оско Магда едва не заплакал от благодарности, ибо хотя ему и, возможно, его семье настал конец, его культура не погибнет. Он гордо встретит свою смерть.
ГЛАВА 76
Рока стоял на залитом кровью пляже и смотрел на море. Что ж, пью и впрямь доказали свою репутацию. Все отправленные против них суда были охвачены огнем, уничтожены или ретировались – а менее крупные островные грузовозы и разведчики уже прибывали, чтобы забрать как можно больше солдат. Островитяне и тонги бежали на глубоководье – большинство сумели уплыть, кое-кто утонул, но все покинули нерушимое мезанское каре.
