Кейл мало что знал о сражениях и войнах, но знал, что это само по себе было чудом. Кондотиец и Принц-Чародей, подумал он. Легенда, написанная кровью. Возможно, в ее пересказах никто не упомянет слезы принца.
ГЛАВА 24
Разбив неприятеля и позаботившись о раненых, Кейл и его союзники пересекли границу Нонг-Минг-Тонга. Половина тонгской армии следовала за ними, наблюдая, но держась на расстоянии, отправив лишь одного гонца сообщить о своем «сопровождении».
Кейл шел к своей кибитке, чтобы помедитировать, и пусть его везут другие. Ему не хотелось ни разговаривать, ни даже смотреть на кого-либо, поэтому он сосредоточился на окрестностях, излучавших летнюю жару.
С каждым шагом земля казалась суше и бесплоднее: русла ручьев были усеяны острыми камнями, пустые и мертвые; трава торчала как солома, цепляясь за почву пожелтевшими корнями. Воздух дрожал от зноя. Губы людей потрескались, и даже Оско не снимал свой шлем.
По пути они миновали выжженные дотла сельхозугодья и торговцев с тусклыми глазами, разгоняющих пыль верхом на тощих, как палки, ослах. Народ Кейла именовал эту страну «Рисовой житницей мира», но здесь он не видел никаких признаков этого – и подумал, что хорошая земля должна быть дальше к побережью.
–Хочу сказать спасибо, друг.– Асна подошел к нему поздно вечером того же дня, держась чуть опасливо.– Что мы сделали вместе.– Он посмотрел вдаль, на горизонт.– Славно, да? Славно.
Они оба знали, что Кейл огорчен и что он был невольным участником.
–Ты, похоже, не сомневался, что я могу спасти тебя и так и сделаю.
Кондотиец улыбнулся.
–Нет. Но вера, да?– Он вытянул руку и положил ему на плечо. По лбу Асны текли струйки пота, и не только от жары.
Хорошо, подумал Кейл, ты знаешь, что вынудил меня и что я мог бы содрать тебе кожу с костей, и думаешь, что, возможно, я мог бы. Он встретился взглядом с наемником.
–Я бы не стал пробовать это снова.
–Нет, нет, конечно. Отдыхай, мой друг.– Асна отвесил свой нелепый поклон и, сделав пируэт, удалился на придворный манер. Минуя Оско, он пожал плечами, но тот проигнорировал их обоих.
Кейл снова погрузился в молчание, обводя взглядом перекати-кусты и тонкие деревья, похожие на голодающих крестьян. Один солдат принес ему воду и дважды запеченный хлеб, протягивая их как священное подношение.
«Я всего лишь человек»,– хотел сказать Кейл, но не умел говорить на их сложном языке. Он с улыбкой взял предложенное, но думал о тысячах трупов, ставших едой коршунам и червям, и ему больше хотелось не есть, а блевать. Но он был жив. Он должен питаться для поддержания сил, ведь ему еще многое предстояло сделать.
Он сбавил в весе – еще больше, так как у него пропал аппетит: желудок все еще был ослаблен ядом. Его твердые мускулы, приобретенные на флоте, начали округляться и размягчаться, грудь стала более худой и лишенной жира, и теперь из-под кожи слегка выпирали ребра.
–Как далеко до города короля?
Голос Оско прервал мысли Кейла.
Сын генерала был теперь вдали от дома. Он знал, что происходит в других местах, но скорее всего никогда не бывал в этих землях.
–Несколько дней,– сказал Кейл, но без особой уверенности.
Он уже проделал этот путь в обратном направлении вместе с Амитом: сперва из Шри-Кона в Тонг на отцовских кораблях, затем с эскортом короля Капуле от побережья пешком. Тогда он все еще страдал после драки с гвардейцами отца и от насильственной разлуки с Лани. Путешествие реально показалось очень долгим.
Но теперь он улыбнулся, подумав об Амите – старом кривоногом ученом, который делал каждый шаг вместе с Кейлом. Он заставлял их двигаться, усталый телом, но никогда – духом.
«Если это могу сделать я, то несомненно можешь и ты»,– говорил он голосом, в котором неумолимо смешивались презрение и юмор.
«Ты не был ранен»,– проскулил Кейл.
Амит остановился, широко раскрыв глаза и назидательно воздев палец.
«Мальчик, однажды я шел целую неделю, опухший и полуслепой от укуса змеи, обезумевший от голода и раненый, прямиком через болото. А теперь вставай».
Теперь Кейл засмеялся при этом воспоминании, хотя в то время ему было не до смеха. Тогда он дулся и пинал камни, жалея себя, как ребенок.
А что ты делаешь прямо сейчас?
Он глубоко вздохнул и сжег свои мысли.
Отворять окна в его доме духа становилось все легче – «мышца» его умения оттачивалась, укреплялась, даже вопреки увяданию тела. Он вдохнул и взмыл наружу, вверх, вместе с пеплом, затем помчался по дороге, отслеживая всё. Он осязал, что великий потоп еще ждет вдалеке, затаившись в темных тучах, сдерживаемых ветром, словно скованных самим Богом. Но сейчас это не было заботой Кейла.
«Как далеко я могу унестись?– полюбопытствовал он.– И сколько нитей могу собрать?»
Теперь он часто размышлял о словах Андо – батонского «мальчика», который научил его медитировать. Нишад, назвал он Кейла – «те, кто остаются». Остаются где? Да и куда тут уйти?
На самом деле он боялся учиться. Мысль о том, что он может оказаться в ловушке, когда его окна закроются, все еще сотрясала ему грудь и сжимала горло. Но он знал, что должен по крайней мере раздвинуть границы для роста.
Он поднял руки и воспарил над собой, все выше и выше, пока люди внизу не превратились в рой муравьев на пыльной равнине. Он посмотрел в идеально голубое небо и пожалел, что не может ощутить ветер своим телом, но как ни крути, зрелище было невероятным – освобождающее и пугающее чувство, словно прыжок со скалы в море.
Он вознесся быстрее, чем ожидал. Его дух рос, удлинялся, ускорялся. Он проносился мимо птиц в полете, радостно вопя от стремительной скорости, но радуясь тому, что бесплотен и невесом и не мешает маленьким созданиям.
На многие мили во всех направлениях он видел сельскую местность, молящую о дожде. Он обнаруживал поселения, которые тянулись как большие города, редкие и сонные, с улицами, усеянными стражниками да убогими лавчонками.
Дальше он обнаружил еще больше полей – бесконечных полей с различными злаками; казалось, некоторые не уступали площадью Шри-Кону. Но принц летел дальше. Он летел, покуда нивы не превратились в гравий и брусчатку, кирпич и дерево, ухоженные стези людей. Казалось, все дороги вели одним и тем же путем – тысяча рек, вливающих человечество в огромное море. Второй раз в своей жизни – и впервые сверху – Кейл увидел Кецру, столицу короля-фермера.
Говорили, она вмещает миллион жизней, и теперь, глядя на нее сверху, Кейл в это верил. Пестрый полог домов из глины и грязи, песчаника и кирпича расчерчивал каждый клочок земли. Между ними вились узкие улочки, заполненные людьми и животными, тентами и базарами. Стираное белье свисало с веревок между этажами и окнами, что делало город похожим на паутину, сотканную из крашеной ткани и пригодных для жилья земляных валов. На его Южном краю было море, манящее Кейла и шепчущее о свободе, о доме и тысяче идей, которые он вытеснил из головы. Вместо этого он полетел вниз, чтобы обследовать королевский чертог.
